Телефон на контрольной панели начал звонить. Шэд поднял его. Его глаза следили за лестницей.
– Что происходит? Кто стрелял? – Голос был женским и юным.
– Происходит то, – он почувствовал, что улыбается, – что я только что убил одного из ваших охранников. Вопрос в том, что, ты думаешь, вы можете с этим сделать?
Он положил трубку.
– Все наверх, – сказал он и нажал оставшиеся переключатели. Джокеры выскочили из всех клеток и ломанулись к выходам.
– Помогите своим друзьям, – Шэд указал на двоих раненых, – вытащите их.
Краем глаза он заметил, что Тахион смог встать на карачки и скатился по лестнице головой вниз. Шэд подавил желание ринуться за ним, вместо этого щелкнул выключателем освещения, погасив почти все лампы. Взревела сирена сигнализации, каждые три секунды повторяя свой пронзительный визг. Шэд пошел к лестнице. Темнота кружилась вокруг него, словно танцующий туман.
Первые два джампера поднимались по лестнице с узи в руках. Шэд обернул ночь вокруг них, увидел растущую панику в их глазах, а затем вытянул тепло из их тел, пока они не потеряли сознание и не покатились вниз по лестнице. Он услышал, как внизу кто-то закричал. Выстрелы загрохотали на лестнице, кто-то, кого он не видел, стрелял вслепую.
Шэд прыгнул через барьер второго грузового лифта и спустился вниз по шахте лифта. Выглянув за угол, он увидел похожего на мастифа джокера с холодным взглядом и пухлощекую белую девочку, засевшую за кучей ящиков, джокера с еще одним «АК» и девушку с револьвером а-ля «Грязный Гарри», слишком большим для ее рук. Оба смотрели на лестницу и на две посиневшие фигуры на ступенях. Белый мальчишка в итальянском жилете с искрой и в футболке с Бартом Симпсоном пытался завести свой старомодный мотоцикл «Триумф», но, к его ужасу, тот лишь хлюпал мотором.
Тахиона нигде не было видно.
«Ирисы» Ван Гога висели на стене, подсвеченные лампами. Сигнализация все так же звенела.
Шэд вывел их из строя всех, одного за другим, переохлаждением. Это потребовало много времени, поскольку его тело уже было переполнено энергией, но жертвы ничего не могли поделать, и он не торопился. Когда мальчишка на мотоцикле упал на руль, джокер начал бешено стрелять во все стороны. Пули крошили кирпич. И когда Шэд начал поглощать его тепло, он втопил спусковой крючок и опустошил весь магазин в ближайшие ящики.
Шэд выскользнул из укрытия, поискал Тахиона и не нашел его. Красная металлическая дверь пожарного выхода в дальних помещениях была распахнута, возможно, тело Тахиона просто сбежало. Шэд надел наручники на каждую из дрожащих жертв, сковал и руки, и ноги, и надел на головы пакеты для мусора. От руки подписанный стикер на каждом пакете идентифицировал их всех как джамперов. Полиция или персонал «неотложки» будут знать, чем рискуют, снимая пакет. Джамперы не могут прыгнуть в того, кого они не видят.
Шэд побродил немного среди куч награбленного. Там было множество картин, некоторые пробитые пулями калибра 7.62. Много средств задержания, в основном производства Германии, разработанные так, чтобы быть готовыми к немедленному использованию в случае восстания, революции или бунта в тюрьме. Достаточно оружия, чтобы начать переворот – все упакованное в ящики и снабженное маркировками – гранаты, минометы, противотанковые ружья. Некоторые надписи были кириллицей, некоторые – китайскими иероглифами. Большинство, казалось, было привезено из Техаса. Медикаменты. Неименованные облигации. Золотые слитки. Большое количество наркотиков. Очевидно, не для личного использования, а как инвестиции. Шкафы, заполненные файлами с отчетами от кредитных учреждений, компаний по проверке кредитоспособности, компаний, обслуживающих кредитные карты, и частных детективов, нанятых для поиска новых жертв.
Это было больше, чем Шэд мог себе представить. Его сердце сияло. Это было именно то, для чего он был предназначен.
Что ж, пришло время быть героем. Он оседлал «Триумф», завел его, услышал, как взревела выхлопная труба и эхо прокатилось, отражаясь от стен. Он проехал в погрузочный гараж, открыл дверь, вывел мотоцикл на улицу. Холодная улица ждала. Шэд поддал газу, плащ хлопал за спиной, и повернул за угол.
Бронеавтомобиль нью-йоркского полицейского департамента стоял на разбитом городском асфальте словно приземистое насекомое. Полицейские в шлемах и бронежилетах устанавливали заградительные барьеры и тянули желтую ленту.
Свет фонаря «Триумфа» осветил их, и Шэд увидел, как они нервно заметались, потянув оружие наизготовку. Шэд притормозил и мирно поднял руку.
– Остыньте, – сказал он. – Я на вашей стороне.
Крошечная азиатка в бронежилете – капитан Анджела Эллис, которую он знал, – посмотрела на него с подозрением. Она никогда не видела Шэда, но она встречалась с одной из его идентичностей – тот занимался с ней карате в одной школе. По мнению Шэда, она была талантлива, но нетерпелива. Под ее взглядом зазвенели колокольчики воспоминаний. Ее «М-16» целил в точку чуть правее сердца Шэда.
– Кто вы такой?
– На складе полно награбленного, – сказал Шэд. – Золотые слитки, картины, наркотики, полно оружия. Там также жертвы похищений, я выпустил их на свободу.
– Мы подобрали нескольких, – бесстрастная констатация факта.
– Есть несколько раненых.
Капитан Эллис кивнула, подняла рацию и сказала несколько слов.
– Я собрал похитителей и сложил их для вас в мешок. Некоторые из них джамперы, так что будьте осторожны.
Эллис снова кивнула.
– Они прыгали в богатых, – продолжил Шэд. – Финансист, Нельсон Диксон, другие люди с доступом к большим деньгам. Там есть файлы, они многое вам расскажут.
Она смотрела на него неумолимыми нефритовыми глазами.
– Вы так и не ответили на мой вопрос. Кто вы, мать вашу, такой?
Шэд улыбнулся шире и не смог сдержать низкий, театральный смех.
– Зовите меня Черная Тень, – сказал он.
Она потерла подбородок и кивнула.
Он снова рассмеялся, ликуя. Это, все это, было то, для чего он был рожден. Он посмотрел на нее. Смех все еще рвался из горла.
– Кое-кто еще стал жертвой джамперов, – сказал он. – Кое-кто важный.
Ее взгляд стал более недружелюбным.
– Кто?
Когда он произнес имя Тахиона, все огни на десять ярдов вокруг должны были погаснуть, «Триумф» – взреветь, а Шэд – исчезнуть в ночи, словно Одинокий Рейнджер, оставив за собой раскаты смеха. Вместо этого мир в его голове внезапно перевернулся, и он обнаружил, что глядит в беззвездное опаловое нью-йоркское небо и чувствует, как его собственные конечности подергиваются и сокращаются, словно принадлежат кому-то другому. Шелли смотрела на него сверху, усмехаясь. На ней было много туши и тени, подобранные не в тон глаз. Ее дыхание было горячим и пахло джином.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});