Читать интересную книгу Сага о Форсайдах 2 - Джон Голсуори

- Благодарю вас!

- Я имела в виду тех, которые попадаются в парке. Они все'да так представляются, ко'да хотят познакомиться. Я думала, это всем известно.

- Джин выросла в доме пастора, тетя Эм, - укоризненно произнес Хьюберт.

- Но она уже два года замужем за тобой. Кто это сказал: "Плодитесь и размножайтесь"?

- Не Моисей ли? - предположила Динни.

- А почему бы и нет? Глаза леди Монт остановились на Джин. Та вспыхнула. Сэр Лоренс торопливо вставил:

- Надеюсь, Хилери обвенчает Клер так же быстро, как Джин и тебя, Хьюберт. Это был рекорд.

- Хилери - замечательный проповедник, - возгласила леди Монт.

Ко'да скончался Эдуард, он сказал проповедь про Соломона во всей славе е'о. Тро'ательно! А ко'да мы вешали Кейсмента, помните? - страшная глупость с нашей стороны! - Хилери говорил про бревно и сучок. Оно было у нас в глазу.

- Я терплю проповеди лишь в том случае, когда их читает дядя Хилери, - заметила Динни.

- Да, - поддержала ее леди Монт. - Он умел стянуть больше ячменно'о сахару, чем любой дру'ой мальчишка, и при этом казаться невинным, как ан'ел. Твоя тетка Уилмет и я переворачивали его головой вниз - знаешь, как куклу, - и трясли, но обратно ниче'о не получали.

- Вы, видимо, были примерными детьми, тетя Эм?

- По мере сил. Наш отец, который то'да еще был не на небесах, старался видеть нас поменьше. А мама, бедняжка, ниче'о не мо'ла поделать. Мы были лишены чувства дол'а.

- Странно, что теперь его у всех вас больше, чем нужно.

- Разве у меня есть чувство дол'а, Лоренс?

- Решительно нет, Эм.

- Так я и думала.

- Дядя Лоренс, вы не находите, что у Черрелов в целом слишком много чувства долга?

- А разве его может быть слишком много? - отпарировала Джин.

Сэр Лоренс вставил в глаз монокль:

- Динни, я чую ересь.

- Чувство долга лишает человека широты, верно, дядя? И у отца, и у дяди Лайонела, и у дяди Хилери, и даже у дяди Эдриена первая мысль всегда одна и та же: что они должны сделать. Они отказываются считаться с тем, чего они хотят. Спору нет, это прекрасно, но довольно скучно.

Сэр Лоренс выронил свой монокль.

- Пример твоей семьи, - сказал он, - превосходно иллюстрирует мандарина как определенный человеческий тип. На нем стоит империя. Из поколения в поколение - закрытые школы, Осборн, Сэндхерст и многое другое! А до этого - семья, где с молоком матери всасывается мысль о служении церкви и государству. Такое служение - вещь очень интересная, очень редкая в наши дни и очень похвальная.

- Особенно когда помогает удержаться наверху, - пробормотала Динни.

- Чушь! - отрезал Хьюберт. - Когда служат, об этом не думают.

- Не думают потому, что нет надобности думать, а если уж понадобится, быстро сообразят.

- Несколько туманно выражено, Динни, - вмешался сэр Лоренс. - По-твоему, если бы таким, как мы, что-нибудь угрожало, мы воскликнули бы: "Нас нельзя устранить: мы - это все"?

- А разве мы - это действительно "все", дядя?

- С кем ты общалась в последние дни, дорогая?

- Ни с кем. Просто надо иногда и самой думать.

- Это так о'орчительно! - объявила леди Монт. - Русская революция, и вообще.

Динни почувствовала, что Хьюберт смотрит на нее и задает себе вопрос: "Что случилось с Динни?"

- Можно, конечно, вынуть чеку из оси, но тогда колесо соскочит, сказал он.

- Метко сказано, Хьюберт, - одобрил сэр Лоренс. - Ошибается тот, кто полагает, что можно создать в короткое время целый социальный тип или заменить его другим. Джентльменом не делаются, а рождаются - если под словом "рождение" понимать не только сам процесс, но и атмосферу дома, где он совершается. Но должен сознаться, этот тип быстро вымирает. Ж аль, что его нельзя как-нибудь сохранить, - например, устроив национальные заповедники, как в Америке для бизонов.

- Нет, не хочу, - объявила леди Монт.

- Чего вы не хотите, тетя Эм?

- Пить шампанское в пятницу. Отвратительная шипучка.

- А нужно ли его вообще подавать, дорогая?

- Я боюсь Блора. Он так привык. Я мо'у сказать ему, но он все равно подаст.

- Динни, что слышно о Халлорсене? - неожиданно спросил Хьюберт.

- После возвращения дяди Эдриена - ничего. По-моему, он в Центральной Америке.

- Он был о'ромный, - сказала леди Монт. - Обе дочки Хилери, Шейла, Селия и маленькая Энн. Пять. Я рада, что обойдемся без тебя, Динни. Конечно, это суеверие.

Динни откинулась назад - так, чтобы свет не падал ей на лицо:

- Быть подружкой невесты один раз - вполне достаточно, тетя Эм.

На другой день, встретясь с Уилфридом в Уоллесовской галерее, Динни спросила:

- Вы случайно не будете завтра на свадьбе Клер?

- У меня нет ни цилиндра, ни фрака, - я подарил их Стэку.

- Я помню, как вы замечательно выглядели тогда. У вас был серый галстук и гардения в петлице.

- А вы были в платье цвета морской волны.

- Eau-de-ni [2]. Мне хочется, чтобы вы взглянули на мою семью. Там соберутся все наши. А мы могли бы потом поговорить о них.

- Я зайду как простой зритель и постараюсь не попадаться на глаза.

"Мне-то попадешься!" - подумала Динни. Значит, ей не придется жить два дня, не видя его!

При каждой новой встрече он, казалось, все больше примирялся с самим собой; иногда он так пристально посматривал на девушку, что сердце ее начинало учащенно биться. Она же, глядя на него, - это случалось редко и лишь тогда, когда он этого не видел, - старалась, чтобы ее глаза оставались ясными. Какое счастье, что женщина все-таки в более выгодном положении, чем мужчины: она чувствует, когда они на нее смотрят, и умеет смотреть на них так, чтобы они этого не почувствовали!

На этот раз, прощаясь, он предложил:

- Едем снова в Ричмонд в четверг? Я подхвачу вас, как тогда, - в два часа у Фоша.

Динни ответила:

- Хорошо.

VI

Свадьба Клер Черрел на Ганновер-сквер относилась к числу "фешенебельных", и отчет о ней вместе со списком гостей должен был занять четверть газетной колонки, что, по мнению Динни, было "так лестно для приглашенных".

Накануне вечером Клер с родителями прибыла на Маунт-стрит. Леди Черрел и Динни, которая до последней минуты хлопотала вокруг младшей сестры, маскируя свое волнение юмором, приехали в церковь незадолго до невесты. Девушка задержалась, чтобы перекинуться словечком со старым причетником, и заметила Уилфрида: он стоял далеко позади в левом углу придела и смотрел на нее. Динни бегло улыбнулась ему, прошла через придел и присоединилась к матери, сидевшей на первой скамье слева. По дороге она поравнялась с Майклом, и тот шепнул ей:

- Народу-то наехало, а? Действительно, наехало! Клер хорошо знали и любили в обществе, Джерри Корвена знали еще лучше, хотя любили меньше. Динни окинула взглядом собрание, - тех, кто присутствует на свадьбе, неудобно именовать сборищем. Лица гостей, очень разные и по-своему характерные, не поддавались классификации. Это были лица людей, у каждого из которых свои убеждения и взгляды. Собравшихся здесь нельзя было отнести ни к какому определенному единому типу, и это отличало их от немецкой офицерской касты с ее безобразной одинаковостью.

На передней скамье рядом с Динни и ее матерью сидели Хьюберт и Джин, дядя Лоренс и тетя Эм; на второй - Эдриен с Дианой, миссис Хилери и леди Элисон. Еще подальше назад, на краю четвертой или пятой скамьи, девушка заметила Джека Масхема. Высокий, элегантно одетый, вид скучающий. Он кивнул ей, и Динни удивилась: "Неужели он помнит меня?"

На правой стороне, где располагались родственники жениха, лица и фигуры были столь же разнообразны. Элегантно одеты только трое: Джек Масхем, жених и его шафер; остальные, кажется, меньше всего на свете озабочены своим костюмом. Но на всех этих лицах Динни читала веру в определенное житейское кредо. Ни одно из них не вызывало у нее того же чувства, что лицо Уилфрида, - ощущения духовной борьбы и разлада, исканий, боли и порыва. "Я привередничаю", - решила девушка, и глаза ее остановились на Эдриене, сидевшем прямо позади нее. Над его козлиной бородкой, удлинявшей тонкое смуглое лицо, светилась спокойная улыбка. "У него милое лицо, не самодовольное, как у тех, кто носит бороду клинышком, - подумала Динни. - На свете нет человека лучше".

Она шепнула:

- Недурная коллекция костей, дядя, а?

- Пожалуй. Я охотно приобрел бы для музея твой скелет, Динни.

- При чем тут музей? Я сожгла бы их и развеяла пепел. Тс-с!..

Вошли певчие, за ними священник. Джерри Корвен обернулся. Усики щеточкой, улыбается, как кот, резкие черты лица, дерзкие, настойчивые глаза! Динни, охваченная внезапным отчаянием, подумала: "Как Клер могла!.. Впрочем, я теперь сказала бы то же самое обо всех лицах - кроме одного. Я начинаю сходить с ума!" Затем под руку с отцом по приделу прошла Клер. "Выглядит чудесно! Дай бог ей счастья!" Волнение сдавило Динни горло, она взяла мать за руку. Бедная мама! Какая она бледная! Нет, церемония, в самом деле, нелепая. Зачем люди затягивают волнующие и мучительные минуты? Слава богу, старый фрак ее отца выглядит еще вполне прилично - она вывела пятна нашатырем. Отец держится так, словно стоит перед войсками, - она видела его на смотрах. Нарушь дядя Хилери установленную форму хоть словом, отец это заметит. Но никаких нарушений не произойдет. Динни страстно захотелось уйти в угол, к Уилфриду, стать рядом с ним. Он сказал бы ей что-нибудь приятно еретическое, и они подбодрили бы друг друга незаметной улыбкой!