Читать интересную книгу ЛУННАЯ РАДУГА - Сергей Павлов

Помолчали. Валаев вертел между пальцами что-то похожее на большую бронзовую монету с дыркой посередине. Размышляя, он непременно вертел или мял что-нибудь в правой руке — к этому давно все привыкли. Прозвищем Беломор капитан обязан именно собственной правой руке. Расхожее мнение, будто прозвище связано с местом рождения капитана, было ошибочным, — он вел свою родословную от потомственных лесорубов на Енисее, а Белое море увидел впервые пять лет назад, во время отпуска, и не любил об этом вспоминать, потому что спортивно-ледовый переход на пневмолыжах с Кольского полуострова на Канин Нос окончился для Валаева плохо: санитарный «блин» вывез его на материк. Сняли с трассы, правда, и всех остальных. Андрей, участник перехода и очевидец «беломорского инцидента», никому, разумеется, ничего не рассказывал, но шила ведь в мешке не утаишь, и прозвище Беломор ушло за Валаевым во Внеземелье, прилепилось — не отодрать…

— Пять минут тебе сроку, — сказал Валаев. Исчез. К этому тоже давно все привыкли: «получить петуха» — значит иметь максимум времени, которое капитан выделял подчиненным для полной готовности к деловому общению.

…Когда Валаева увозили на матерях, Наталья Мешалкина, фильмооператор группы спортивно-ледового перехода, плакала в два ручья и все жаловалась, что ей кругом не везет и что «вокруг одни, одни, одни неприятности!». Этого никто не отрицал. Из-за нее экспедицию лихорадило с первого дня. Начать с того, по двое парней (оба — Вадимы) ввязались в поход вовсе не из желания белый свет посмотреть и себя показать и, уж подавно, не из любви к пневмолыжному спорту. Белый свет для Вадимов сошелся на Мешалкиной; друг на друга парни смотрели волком (выяснилось это, к сожалению, поздно) и показали себя паникерами, когда в погоне за «впечатляющими кадрами» Наталья слегка заблудилась среди живописных торосов. Двое суток никто в лагере глаз не сомкнул, пока опять не собрали беспокойную троицу вместе. Мешалкина потеряла свои пневмолыжи, а потом ухитрилась сломать и комплект запасных. Каждый день она что-нибудь теряла на ходу или забывала на стоянках, вечно у нее что-нибудь рвалось и ломалось, постоянно отказывали моторы пневмолыж, радиобраслеты, обогрев палатки. Безотказно работал только видеосъемочный аппарат. Пробовали взять над ней коллективное шефство, однако, наткнувшись на желчное сопротивление влюбленных Вадимов, отступились. Но после того, как они все втроем ухнули с головой в полынью, шефство над Мешалкиной поручили Валаеву. Ярослав сверху вниз вопросительно посмотрел на влюбленных парней. Парни не возражали. Дела у Наталья пошли на лад, я несколько дней группа дышала свободно. До встречи с белым медведем. Никто не заметил, как этот очень опасный гость подобрался к стоянке. Никто, кроме неутомимой охотницы за «впечатляющим кадром». Зверь не оставил ее без внимания, и визг новоявленной фото-видео-Артемиды разбудил Арктику…

Андрей помнил в деталях, как нагнал в два прыжка и треснул лбами Вадимов, рвавших друг у друга из рук карабин. Свалил их на лед, отобрал карабин, потому что стрелять было поздно: медведя не было видно за широкой, размерами с дверь служебного люка спиной бегущего впереди Валаева, а на крик: «Ложись!» — Ярослав не среагировал, но зато упала Мешалкина, и безоружный Валаев, перепрыгнув через нее, оказался нос к носу с косолапым, и никому, кроме Андрея, не довелось увидеть вблизи валаевский удар. Так ударить можно было только кувалдой! Если бы Андрей не видел этого собственными глазами, никогда бы не поверил, что есть на Земле человек, способный убить крупнейшего хищника суши ударом голого кулака!.. Похоже, не сразу поверил в это и сам Валаев — после того, как зверь осел и медленно повалился на бок, у Ярослава было неузнаваемо озадаченное лицо. Подбежавших товарищей он обвел виноватым взглядом — дескать, видите, как нехорошо получилось… — и, прихрамывая (медведь успел-таки зацепить бедро когтями), побрел в сторону. А получилось действительно нехорошо, и оправдываться перед инспектором спортивно-туристского объединения «Северное сияние» было нечем. Инструкция нарушались, группа отстала от графика, имели место опасные для жизни людей происшествия, человек ранен, медведь издох, оружия с зарядами снотворного действия применять не сумели. Официальное резюме: «Ввиду слабой подготовки к ледовому переходу спортивно-туристскую группу с трассы перехода сиять, инвентарь утилизировать». Неофициально инспектор добавил: «Шуметь не надо, протесты вам не помогут. Ухлопали мишку? Ухлопали. Виновника отправили да материк — там его наградят медалью „За спасение человека“, но это… (Андрей поймал на себе ускользающий взгляд голубых инспекторских глаз), но это еще не гарантия безопасности для арктической фауны в нашем районе. Всего вам доброго! Желающих принять участие в авиаэкскурсии к Северному полюсу прошу подойти ко мне».

Лететь из Северный полюс Андрей не захотел. Без Ярослава ему никуда не хотелось. Он вылетел в Шойну и посетил почти совершенно безлюдный госпиталь, где томился Валаев. Погода в Шойне была на редкость плохая (пуржило нещадно), и Валаев, чтобы совсем не испортить другу и без того неудачно начатый отпуск, прогнал его и Черному морю. Андрей улетел на Кавказ в отвратительном настроении. Но все прошло, как только он познакомился с Валентиной… А потом прилетел на Кавказ Ярослав. Прилетел не один. Ее звали Александра Ивановна (в валаевской интерпретации — Ася). Это была очень рослая молодая особа (орлы действительно мух не ловят), чуточку озорная, но бесконечно добродушная. Ее добродушие обезоружило гораздо менее общительную Валентину. Сам себе веря, Валаев придумал легенду о том, что именно Ася, специалист-диетолог шойнянского здравпункта, сумела в недельный срок залечить его «арктическую царапину». Стрела Амура вонзается глубже медвежьих когтей… Едва Ярослав успел поджарить на черноморских пляжах беломорский шрам, из УОКСа пришла депеша: «Валаеву, Тобольскому, первому и второму пилотам балкера „Фомальгаут“, прибыть в Калугу для участия в работе коллегия летного сектора Восточного филиала Управления объединенного космофлота Системы». Как снег на голову. Поскольку снег упал с вершины административного Олимпа, первому и второму пилотам не оставалось ничего иного, как прервать свой лучший в жизни отпуск и сказать любимым: «Прости». В прощальный вечер Валаев сначала вымотал всех декламацией скорбных элегий (самой жизнерадостной в его репертуаре была элегия Пушкина «Безумных лет угасшее веселье…»), а затем неожиданно рассмеялся и выдал идею одновременных свадеб в самом начале зимнего отпуска. Идею подхватили с энтузиазмом. Да, было бы здорово — обе свадьбы одновременно, зимой, с тройками я бубенцами, я чтобы пар от бешеных белых коней, чтобы шумно и весело, и друзья со всех континентов планеты, ковры на снегу, костры, молодецкие игры!..

Ничего из этого не вышло. Свадьбы состоялись раньше — осенью, потому что о зимнем отпуске не могло быть и речи: в Калуге Валаев дал согласие сформировать и возглавить летный экипаж для ходовых испытаний экспериментального «Енисея», и уже две недели спустя три десятка отборных парней (в том числе и будущий первый пилот «Енисея» — Тобольский) были командированы на Урал в Центр имени космонавта Виталия Севастьянова — самый академический из существующих центров переподготовки летного состава УОКСа. Очень трудно шла переподготовка вначале. На первых порах знакомство с главными техсистемами экспериментального «люстровика» вызывало у курсантов нечто вроде головокружения. Потом освоились, стало полегче, и к сентябрю семьи многих курсантов обосновались по соседству с территорией Центра — в городке с живописным названием Новая Ляля. Живописным, кстати, и красочным тут было все: пузырчатая архитектура городских зданий, забавно разрисованные вагончики старинного монорельса, тронутые багрянцем лесистые берега речки Ляли, голубые купола Дворца Космонавтов, белые — Центра, синеватая вертикаль далекой башни катапультера местного иглодрома. Валентину и Асю Новая Ляля очаровала, и торжества по случаю бракосочетания решено было отметить здесь. С той поры… да, пять с хвостиком. Говорят, брак помогает человеку найти то, что ему нужно. Может быть, это и верно, если искать начинают задолго до брака. Ярослав нашел то, что ему было нужно, счастлив вполне. Любимая работа, Ася, двое сыновей-близнецов и ни одной семейной проблемы…

Андрей взглянул на часы, бросил салфетку на стол и приказал бытавтомату все это убрать. Ковер едва успел успокоиться — Валаев материализовался из воздуха.

— Как самочувствие? — полюбопытствовал Ярослав, разглядывая монету с дыркой.

— Самочувствие?… — переспросил Андрей.

Капитан пошевелился в кресле — на белом свитере золотом блеснула эмблема: цветок стилизованной лилии и буква К.

— Самочувствие великолепное, благодарю. Как ваше?