Были здесь помятые старички с профессорскими бородками и встрепанными шевелюрами, сжимающие в руках брошюрки серой бумаги, увлеченно спорящие друг с другом о теории струн и солидарно поносящие Эйнштейна, ОТО и РАН. Присутствовали дамы разного возраста, объединяемые безвкусной вызывающей одеждой, обилием жутких "этнических" украшений из дерева и булыжников сомнительной ценности и покровительственным выражением лиц, как бы намекающим о доступной только им Истине. Несколько пухлых юношей и некрасивых девушек с горящими фанатизмом глазами — подрастающая смена эзотерической тусовки…
Не успел я вежливо избавиться от Вики и найти укромное место за шкафом с какими-то журналами, как на меня напал высокий и весь какой-то округлый дядечка в самой настоящей косоворотке, расшитой коловратами, и с устрашающего размера распятием на шее. Энергично потрясая окладистой, похожей на совковую лопату бородой, он потребовал, что бы я немедленно вступил в "Гиперборейский союз славянских Ариев". Я попытался откреститься от подобной чести, апеллируя к тому, что я уже состою в "Лемурском обществе освобождения Шамбалы" и в доказательство продемонстрировал собеседнику читательский билет Ленинской библиотеки. Билет на психа впечатления не произвел, он обличительно ткнул меня толстым пальцем в грудь и прогудел:
— Но вы же арий?!
Я ответил, что нет. Подобная честность несколько сбила моего собеседника с толку и он, присмотревшись к моему лицу, осторожно поинтересовался:
— Ну, тогда, конечно же, гиперборей?
— Я африканец, приятель, причем древний, — отрезал я, что бы разом пресечь попытки найти во мне нордические корни. Но этого типа было не так просто сбить с толку. Он зашел с другой стороны и углядел во мне явного монархиста, рассчитывая на этой почве найти во мне союзника. Пришлось разочаровать его и в этом, сообщив, что я считаю единственным приемлемым строем анархию. Это было ошибкой. В глазах мужика заблестел азарт спорщика, и он принялся доказывать превосходство монархического строя над всеми остальными.
Спас меня гуру, стремительной походкой влетевший в зал. Разноголосое жужжание присутствующих немедленно смолкло, задвигались стулья, люди спешили занять места. Я укрылся за широкой спиной донимавшего меня мужика в косоворотке. Впрочем, не думаю, что Лион смог бы узнать меня среди полусотни весьма пестрых слушателей. Мы ведь и разговаривали-то всего один раз.
Лион стянул с головы наушники, положил плеер на стол.
Встал перед замершей в ожидании аудиторией, посмотрел куда-то поверх голов и, улыбнувшись, начал:
— Каждый человек — звезда!
Выдержав небольшую паузу, усмехнулся уже иронично и продолжил:
— Как вы понимаете, я имею в виду не вульгарное использование этого слова для кривляющихся на эстраде современных паяцев.
В зале послушно захихикали.
— Я привел сейчас слова величайшего мага двадцатого века Алистера Кроули, поскольку именно они наиболее поэтично и, одновременно, с точностью направленной в самое сердце шпаги раскрывают тему нашего разговора.
Лион неожиданно выбросил вперед руки, словно обнимая всю аудиторию разом, и выкрикнул:
— Каждый из вас — звезда!
Восседавшая на соседнем стуле мадам ойкнула и приложила руку к обширному декольте. Закивала, влюбленными глазами пожирая гуру. А тот говорил все увереннее и быстрее, заставляя слова выстраиваться в ровные шеренги и маршировать, печатая слог.
Он говорил о давних временах, когда людей было мало, и каждый человек был бастионом, противостоящим враждебному миру. В этом противостоянии выковывались знания и умения — не только обычные ремесла, но и понимание законов окружающего мира и тайных рычагов, способных этот мир менять. Каждый человек был немного земледельцем, немного охотником, немного воином и немного — магом. Все были наделены равным правом, а степень уважения к человеку определялась его способностями.
Но пришли новые времена, и некоторые люди захотели иметь власть в своем личном пользовании — независимо от талантов распоряжаться ею, злоупотреблять, передавать по наследству. Они были слабыми, но хитрыми. Они приучили людей к мысли, что люди не равны между собой. И о том, что одни рождаются, что бы повелевать и вершить великие деяния, а другие — что бы прислуживать первым и восхищаться ими. Они узурпировали власть и знания и превратили остальных в рабов…
"Вик! Ви-и-ик! Приди в себя!"
Я вздрогнул и с некоторым усилием разжал кулаки. Обвел осторожным взглядом других слушателей. На лицах застыло одинаковое выражение, которое, видимо, только что было и на моем — готовность по первому слову идти и брать назад свою свободу и величие. Если понадобиться — вырывая эту свободу из рук убитых врагов.
Лион продолжал вещать, яростно жестикулируя и взвинчивая и взвинчивая темп.
"Вот зараза! Он забрался мне в голову!"
"Ну, это не трудно. Место у тебя тут полно!"
"Он программирует своих учеников, — проворчал я, не обращая внимания на шпильку. — Я в первый раз его слушаю, и то поплыл, а что же должно быть с его учениками?"
"По-моему, это очевидно. Он прикажет, и эти люди пойдут убивать "нечисть". За свободу и равенство".
"А перед этим он пробудит в них магический талант. Да, об этом я догадался, еще только выслушав рассказ Женьки. Но на что он рассчитывает? Его мятеж подавят, как уже подавили пять лет назад "новых инквизиторов". И даже быстрее — теперь маги знают, как с ними бороться".
"Может быть, он просто тупой? Не вышло один раз — наберет армию побольше и попробует еще раз".
"Я бы на это не рассчитывал. Боюсь, он придумал что-то новенькое".
Между тем Лион стал постепенно снижать темп, жесты его становились все менее порывистыми, ритм слов поменялся, расслабился. Вместе с ним стали расслабляться и лица слушателей. Кто-то заворочался, меняя позу, кто-то украдкой зевнул. Похоже, никто не заметил временного транса, в который их ввел лектор. Я посмотрел на ладони — на них еще были видны темные лунки от ногтей. Ну и силища у этого типа! Хайша права — брать его самому чистое безумие. Не говоря уж о самом гуру, меня просто растерзают его восторженные поклонники. Поговорю с ним, и нужно будет сразу позвонить Ивору. Оставлять этого типа на свободе просто опасно.
— Друзья мои, спасибо вам, что пришли! — Лион слегка поклонился. — Давайте закончим нашу встречу совместной медитацией!
Желающих нашлось много, хотя — против моего ожидания — далеко не все. Так что я смог не привлекая внимания выскользнуть с толпой в коридор. Отстав, я вернулся к конференц-залу и встал у косяка, беззастенчиво подглядывая за церемонией. Выглядело все достаточно безобидно. Люди образовали круг, держа друг друга за руки, словно собрались водить хоровод. Что за мантру они произносили, я уловить не смог — слова с чуждой фонетикой не находили за что уцепиться в моей памяти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});