занятия, не до развлечений, Юля! Эх, раньше у меня был один мнительный и до чертиков внимательный мужчина, теперь их двое. Чтобы не дублировать одинаковые ответы, может пора завести общий чат на троих? Было бы забавно.
Занятия…
Последняя неделя каникул пролетела, как одно мгновение. Дни я проводила в обществе папы, а вечерами Степан Аркадьевич милостиво отпускал меня к Богдану, который заезжал за мной после работы. Будучи загруженным по самое не хочу, Титов уставал настолько, что большинство вечеров мы проводили у него дома. Уютно развалившись в кровати, пересматривали старые фильмы, как однажды он мне и обещал. Между друзьями все еще имело место легкое напряжение, но по крайней мере они не стали заклятыми врагами — уже плюс. Сдается мне, горячительное в тот памятный день помогло сгладить острые углы.
Прошагав по зданию аэропорта, я накинула на голову капюшон и выскочила на улицу. С неба мокрый снег — класс! Под ногами катушка и ветер завывает — жуткая погода.
Ну, здравствуй Санкт-Петербург! Я скучала.
Мелкими перебежками доскакав до своего такси, я плюхнулась на заднее сиденье белой иномарки. Как только водитель пристроился в поток выбирающихся с парковки машин, я вставила в уши наушники и выпала из жизни на ближайший час. Строчила смс-ки Титову под динамичную игру любимой скрипачки.
В общежитии не обошлось без посиделок с одногруппниками, крепких приветственных объятий и общего возбуждения, витающего в длинных коридорах, переполненных студентами. Половина ребят, как и я, на зимних каникулах разъезжалась по домам, а другая предпочитала не выбиваться из учебного ритма. Читай — не отходили от станка. На фоне таких особо ретивых я чувствовала себя неповоротливым лентяем, хоть и пропустила за все плюс-минус две недели всего пару-тройку тренировок.
Куча новостей и впечатлений — студенческая жизнь закрутила в водоворот до позднего вечера. В итоге, до своей комнаты я добралась уже в половине двенадцатого. Наскоро приняла душ, раскидала те немногочисленные вещи, что прилетели со мной из Москвы, и завалилась на мягкую широкую кровать. Совершенно пустую без Богдана. Довольствуясь сегодня лишь коротким разговором с ним по телефону. В первом часу ночи я благополучно отключилась, провалившись в сладкий, крепкий сон.
Мое первое учебное утро второго семестра началось со звонка будильника. Открыв один глаз, я в полумраке комнаты нащупала на кровати телефон. По губам расплылась улыбка, когда взгляд уловил среди уведомлений одно непрочитанное сообщение от Дана.
Богдан: «Утро доброе, котенок! Не проспи на занятия».
Я знаю, что на работу он встает на час позже. В семь тридцать. А значит, проснулся сегодня так рано только чтобы написать мне пожелание «доброго утра». Что это, если не любовь?
Скосив взгляд на время, прикинув, что у меня есть свободные полчаса, набираю в ответ:
Юля: «Не спишь? Позвоню?».
На что в ответ прилетает не сообщение, а звонок. Богдан набрал сам. Я, не медля ни секунды, ответила на вызов, с придыханием выдавая в трубку свое сонное:
— Доброе утро.
— Уже проснулась, Юль? — прокатился волной мурашек любимый хриплый со сна голос Титова, заставляя организм моментально проснуться и пожалеть, что он шепчет мне это соблазнительно через динамик телефона, а не лично на ухо, крепко обнимая.
— Мхм, — слетел с моих губ вздох. — Одновременно с твоим сообщением заиграл будильник. А ты чего не спишь в такую рань?
— Хотел быть первым, кого ты услышишь сегодня. Удалось?
— Разумеется, — смеюсь. — Я соскучилась. Хочу тебя обнять.
— Ох, ты даже не представляешь, как мне без тебя тут… грустно, — смеется Богдан. — Всю ночь проворочался, уснул под утро. В шесть будильник разбудил.
— На работу поедешь?
— Ненадолго заскочу в офис. В десять у меня самолет, в половине двенадцатого я уже буду в Питере. Помнишь, что мы сегодня едем смотреть квартиры?
— М-м, а может, все-таки большого начальника устроит и моя скромная комната в студенческом общежитии?
— Ю-ю-юля, — тянет страдальчески Титов.
Я закатываюсь смехом. Честно говоря, даже я не представляю, как странно выглядел бы сорокалетний солидный мужчина-бизнесмен среди двадцатилетних, жаждущих разгула разгильдяев-студентов. И как бы сильно я не любила эту общагу и соседство со своими одногруппницами, но Титова я люблю значительно сильнее. Общения с парнями и девчонками мне с лихвой хватит в академии.
— Поняла-поняла, — сдаюсь. — Смотрим квартиры, — усаживаюсь на постели, бросая взгляд в окно. Темень непроглядная. И, кажется, снова идет мокрый снег.
— То-то же, — слышу по голосу, что Богдан улыбается. — Риэлтор подобрала три варианта совсем близко к твоей академии и две квартиры в пяти-десяти минутах ходьбы. Первыми посмотрим те, что рядом. Во сколько у тебя закончатся занятия?
— В четыре я уже буду свободна.
— Отлично. Я заеду за тобой, котенок.
— Буду ждать с нетерпением.
Перекинулись еще парой-тройкой фраз в духе «люблю» и «скучаю», и Богдан первый кладет трубку, обещая написать, как только его самолет приземлится в Пулково. Я, сладко потянувшись, топаю в душ. День обещает быть насыщенным. Но самое главное, что уже сегодня я буду засыпать не одна, а устроившись под боком любимого мужчины. Могла ли я себе представить подобный исход событий еще в конце декабря? Совершенно точно нет. Кайфую ли я от происходящего? Абсолютно точно да!
— Юль, привет!
— Данилова, хорошо выглядишь.
— Юлёк, как дела?
Летит со всех сторон, пока я перебираю ногами по коридору. Киваю и улыбаюсь, здороваясь со знакомыми ребятами с моего потока и параллельных. С кем-то мы тусуемся в одной компании, с кем-то знакомы едва-едва. Отбиваюсь стандартным:
— Все отлично. Привет-привет!
— Смотрю, каникулы тебе пошли на пользу, Юлёк! — смеется одногруппница Ленка, встречая и стискивая меня в своих объятиях на входе в аудиторию семьсот семь. — Я соскучила-а-ась, привет! — верещит радостно, подпрыгивая.
— И тебе привет, подруга! — смеюсь. — Ты тоже похорошела.
— У меня столько новостей, закачаешься!
— Все ваши «новости», студентка Гордеева, придется попридержать до следующего перерыва, — осаждает радость Ленки Ирина Викторовна Штерн, наш преподаватель по «Истории драматического театра». — Лента уже началась, — чеканит суровая женщина с недобрым взглядом.
Штерн вообще одна из самых строгих и принципиальных преподавателей у нашей группы. Иной раз мимо ее кабинета даже на цыпочках пройти страшно. Если ты, не дай боже, учишься хуже, чем «хорошо», шансов на благосклонность Ирины Викторовны у тебя, считай, и нет. Настоящая фанатка своего дела.
— Поняли, приняли, Ирина Викторовна, — улыбается Ленка. — Уже бежим занимать свои мес…
— Вы можете садиться, студентка Гордеева, — перебивает ее Штерн. — Данилова, — переводит свой острый карий взгляд на меня, — Юля, тебя попросили зайти в кабинет ректора. Прямо сейчас.
— Ого… — выдыхает подруга, кося в мою сторону сочувственный взгляд.
Да