Я вызвал из Рехлина свой верный «Ю-52» на аэродром в Райнсберге, откуда я намеревался вылететь в Берлин. Сразу же после этого телефонного разговора прошло первое военное совещание под моим руководством, генерал Детлефзен (из Генерального штаба) доложил обстановку на Восточном фронте, а Йодль – на всех остальных театрах войны. Мы еще не утратили связь со всеми нашими формированиями, так что все без исключения донесения с различных фронтов, как обычно, были у нас на руках. Сразу же после совещания Йодль по телефону доложил фюреру о моих предложениях и получил его согласие. Генерал Кребс, заместитель начальника Генерального штаба сухопутных сил, был в это время в рейхсканцелярии, и Йодль поделился с ним своими сокровенными мыслями.
Этим же вечером я выехал через Фюрстенберг на командный пункт генерала танкового корпуса СС Штайнера прямо на юг, надеясь прояснить там обстановку и перспективы его наступления. Тем временем прибыла только одна из двух перегруппировывавшихся в Нойе-Бранденбурге танковых дивизий; вторая все еще подтягивалась. Несмотря на то что Штайнер и пробился из узких районов озер и отбил пространство для развертывания своих танковых формирований, он своим выпадом привлек к себе внимание противника, в результате чего упустил возможность неожиданного прорыва – который при других обстоятельствах несомненно имел бы успех.
Как только я вернулся в лагерь, мне уже нужно было отправляться, чтобы лететь в Гатов. Мой адъютант уже все устроил, когда мне позвонил полковник фон Белов, запретив мне взлетать до наступления темноты, поскольку вражеские истребители препятствовали полетам над Гатовом. Я отложил свой вылет до десяти часов вечера, но и этот план сорвался: после прекрасного весеннего дня спустился туман, и от полета пришлось отказаться. Я вновь отложил его на вечер 25 апреля.
Рано утром 25 апреля я вновь выехал на фронт, прежде всего заехав в штаб генерала Хольсте. После того как он проинформировал меня об обстановке в его корпусе, а также Венк – который вновь перенес свой штаб армии – ввел меня в курс дела, я продиктовал Йодлю мое собственное понимание обстановки, с тем чтобы он передал все это фюреру: генерал Венк, вероятно, достиг Потсдама со своей боевой группой; но это был только узкий участок фронта, вытянувшийся клином между озер к югу от города, и у него не было резервов и дополнительной ударной мощи, поскольку большая часть его сил была связана учащающимися сражениями за переправы через Эльбу (без карты я не могу дать их точное местонахождение) к северу от Виттенберга, так что он не мог высвободить их для наступления на Берлин или для объединения с сильно поредевшей 9-й армией. Для того чтобы осуществить эти две операции должным образом, 12-я армия была уже недостаточно сильна.
В данной ситуации я поручил генералу Венку – при всей угрозе фронта на Эльбе – освободить для основной операции в Берлине хотя бы одну дивизию и по радио сообщить фюреру, от моего лица, об этом решении.
Битва за Берлин в 1945 г.
Когда я, возвращаясь в лагерь, подъезжал к маленькому городку Ратенов, находившемуся примерно на полпути между Бранденбургом и Науэном, дорогу нам заблокировали германские войска и объявили, что русские предприняли атаку на Ратенов и он находится под вражеским артобстрелом. Поскольку я сам не слышал никакого шума сражений, я поехал дальше по абсолютно пустой дороге прямо в Ратенов. На рыночной площади батальон Вольксштурм вырыл окоп в три фута глубиной, что открывало перед ними поле обстрела лишь на сотню ярдов до домов на дальней стороне. Никто ничего не знал о противнике, кроме того, что ожидалось наступление на город. Я объяснил командиру батальона всю глупость его действий; созвал батальон, выступил перед ними с короткой речью и приказал командиру батальона проводить меня к коменданту города.
По пути в разных местах я увидел всевозможные артиллерийские орудия, полевые гаубицы, пехотные орудия, 37-миллиметровые зенитные орудия и т. д., расставленные в разных местах внутренних двориков, установленные на передки и закамуфлированные от обнаружения с воздуха; их тягачи и орудийные расчеты без дела стояли вокруг них. Единичные орудийные выстрелы вражеских батарей, казалось, были нацелены на окраины города.
Я нашел коменданта в доме немного дальше, когда он раздавал приказы собравшимся вокруг него десяти или двенадцати офицерам. Комендант был действующим офицером инженерных войск, и мое появление не только удивило его, но и привело в полное замешательство. Он сообщил мне, что приказал эвакуировать город и заминировать мосты на его восточной окраине [важно!], поскольку противник скоро начнет наступление. Я закричал на него, что он, должно быть, сошел с ума, что удирает из-за нескольких залпов дальнобойных орудий: где признаки действительного приближения врага? где его разведывательное подразделение? что они докладывают ему? и что делает вся эта артиллерия, что стоит в каждом внутреннем дворе города? Я приказал всем выйти из дома и прошелся с ними до окраины города, где предполагалось наступление противника; там ничего не было видно, если не считать нескольких клубов дыма от артиллерийских снарядов. Под моим контролем были изданы приказы по обороне города, артиллерию вывезли и окопали, а их командира привели на командный пункт, откуда он сам мог осмотреть лежащее перед ним обширное открытое пространство, на котором не было даже и намека на противника.
Я прямо высказал ему, что если он сдаст город нескольким кавалерийским патрулям, то это будет стоить ему головы и что я на следующий день вновь навещу их и надеюсь увидеть здесь правильно организованную оборону. Он немедленно должен направить к генералу Хольсте курьера и доложить ему о моем вмешательстве и о данных мной ему приказах. Я выехал обратно на линию отступления этого бравого коменданта, которую он для себя наметил, и увидел протянувшиеся на мили колонны отступающих войск разных родов, конвои из грузовиков, груженных ружьями, пулеметами, боеприпасами и так далее. Многих из них я останавливал и отправлял обратно в город под командование нескольких пожилых офицеров военной полиции, которых я выбрал из всех остальных. Ввиду находящихся на востоке города Хавельлендских болот и пустоши, не дающих никакого укрытия, Ратенов не мог быть серьезно атакован с востока. Но через этот город [в западном направлении] по территории к востоку от Эльбы проходила жизненно важная линия связи с северной частью корпуса Хольсте и группой армий Хейнрици. Вплоть до 29 апреля Хольсте каждый день докладывал мне, что все попытки противника захватить Ратенов были отбиты. О том, что происходило позднее, я не осведомлен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});