Читать интересную книгу Евхаристия - Архимандрит Киприан (Керн)

По поводу возношения Агнца Николай Кавасила пишет: «Священник возглашает: «Святая святым», — как бы говоря: «Вот Хлеб жизни, Который вы видите. Идите, стало быть, причащайтесь, но не все, a тот, кто свят. К святыне допускаются только одни святые». Под святыми же здесь подразумеваются не только совершенные в добродетели, но и те, кто тяготеет к совершенству, но его еще не достигли. И этим ничто не мешает освятиться причастием Святых Таинств, и этой частью святыни стать святыми… Ответ певцов «Един Свят, Един Господь, Иисус Христос…» Кавасила объясняет: «Никто не получает освящения сам от себя, ибо это не есть дело человеческой добродетели, но от Него (Христа) и через Него. И как, если ты поставишь много зеркал под солнцем, то все они сияют и посылают лучи, и тебе будет казаться, что ты видишь много солнц, но на самом деле одно солнце сияет во всех зеркалах. Точно так же Един, будучи Святым, изливаясь в верных, является во многих душах, и этим Он многих представляет святыми, но на самом деле Он Один единственно Свят». [701]

Священник призывает этим возгласом не только проверить свою нравственную подготовленность, но и призывает к единению со всей Церковью. В причастии верных обнаруживается евхаристическая природа Церкви. Церковь есть Тело Христово. Евхаристическая Жертва есть также Тело Христово. Поэтому Церковь и имеет эту евхаристическую природу. Вне Церкви нет Евхаристии и вне Евхаристии нет Церкви, нет церковности, и не может быть церковного единения. Причастие есть соединение с мистическим Телом Церкви. Верующие соединяются в Евхаристии со своим Главою Христом в одно Тело, Святую Церковь. И как Глава свята, так свято и Тело, и оно освящает и все члены этого Тела. Поэтому в древности и считалось, что тот, кто не причащается несколько недель подряд, тот сам себя отлучил, анафематствовал от Тела Церкви.

Единство Церкви может быть усматриваемо в единстве церковной организации, в единстве епископата, в административно-дисциплинарной структуре Церкви. Это единство каноническое, юридическое. Его защищал и обосновывал святой Киприан Карфагенский. Может быть и другое обоснование церковного единства, защищавшееся Тертуллианом, a именно — в единстве апостольского Предания. Это единство доктрины. Но больше всего единство Церкви видится в единстве Таинств, в евхаристической природе ее. Участие в евхаристической жизни Церкви и есть исповедание жизненное, a не доктринальное своей связи и единства с Церковью.

Раздробление Святого Агнца.

После возношения Святого Агнца Византийская литургия, следуя древней традиции, предписывает раздробление Святого Хлеба и соединение его с честной Кровью. B литургиях древности это происходило так.

Литургия апостола Иакова: после слов «Святая святым» — «Един Свят, Един Господь Иисус Христос…» священник преломляет Хлеб и держит в правой руке одну половину его, a в левой другую. Правую он обмакивает в Потир со словами «соединение всесвятаго Тела и драгоценной Крови Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа». Затем он делает знак креста той половиной, что напоена Кровию, над частицей, находящейся в левой руке. Эта левая частица раздробляется и влагается в каждую Чашу со словами «соединилась и освятилась и совершилась во имя Отца и Сына и Святаго Духа ныне и присно». При знаменовании Хлеба говорится: «Вот Агнец Божий, Сын Отца, взявший грех мира, закланный за жизнь и спасение мира», — и когда влагается частица в Чашу, говорится: «Святая часть Христа, исполненная благодати и истины Отца и Святаго Духа, Которому слава и держава во веки веков». [702]

B Александрийской литургии апостола Марка после «Святая святым» и ответного «Един Отец Свят, Един Сын Свят, Един Дух Свят в единство Духа Святаго. Аминь» священник преломляет и раздробляет Хлеб со словами «хвалите Бога во святых…» и «Господь благословит и поможет причастием Святых, Пречистых и Животворящих Его Таин ныне и присно и во веки веков». Клир отвечает: «Дух Святый повелевает и освящает». На это священник снова произносит: «Вот освятилось и совершилось». [703]

B эфиопской литургии 12-ти апостолов священник омакает свой палец (sic!) в честной Крови и ею делает знак креста на Святом Теле над переломом. [704] То же совершается и в коптской литургии святого Кирилла Александрийского, но до «Отче наш».

Таким образом преломление и раздробление Святого Агнца есть необходимая принадлежность Евхаристии, как это и следует из самого повествования Евангелия о Тайной Вечере. Как было сказано выше, одним из ранних наименований евхаристического богослужения в древности и было «преломление хлеба», κλάσίς τοϋ άρτου (Деян. 2:46).

Значительно упрощеннее по сравнению с александрийским обычаем и с древней литургией апостола Иакова это совершается в Византийских литургиях. Святой Василий сократил литургию апостола Иакова, и сам чин раздробления после повсеместного распространения проскомидии с изъятием Агнца, надрезанием его по печати и тому подобного. стал более удобным и простым.

Диакон, войдя в алтарь и став справа от иерея, обращается к нему со словами: «Раздроби, владыко, Святый Хлеб». Священник отвечает: «Раздробляется и разделяется Агнец Божий, раздробляемый и неразделяемый, всегда ядомый и никогдаже иждиваемый, но причащающыяся освящаяй». В этих словах антиномически исповедуется богословие об Агнце, закланном за грехи мира, и о Его неограниченности временем и местом, о пοстоянности причащения Тела и Крови Христовых во все времена. Этими словами показывается, что несмотря на разделяемость, необходимую для причащения многих, Агнец остается неповрежденным и неделимым. Это непостигаемое для ума свойство евхаристического Жертвоприношения позволяет совершать ежедневно Литургию на многих престолах по лицу вселенной, и Тело Христово остается неповрежденным и неиждиваемым. Это неиссякаемый источник вечной жизни. При этом в причастии подается верующим не какая-то часть Тела Христова, a всецелая Его телесность, и мы причащаемся не части Его пречистого Тела, a именно этой телесности. Мы причащаемся, несмотря на реальное преложение Святых Даров, не реально физическому Телу, страдавшему на Голгофе, a Телу, прославленному и вознесенному на небо, т. е. не ограниченному какими-то размерами и местом, a пребывающему в полноте прославленного и преображенного человечества. Весь Христос в интегральности Своего прославленного Тела преподается в наименьшей частице евхаристических Даров всем верующим.

При раздроблении Агнца, совершаемом в обеих литургиях одинаково, четыре части крестообразно разрезанного Агнца преломляются так, что они занимают на дискосе крестообразно такое положение:

Диакон обращается снова к священнику со словами: «Исполни, владыко, святый Потир», — причем указует орарем на дискос. Священник берет лежащую к востоку на дискосе частицу IC, творит ею крестное знамение над Потиром и опускает ее в Потир со словами «Исполнение Духа Святаго». Диакон отвечает: «Аминь».

Остальными тремя частями Святого Агнца священник будет причащать: частицею ХС себя, диакона и сослужащих ему иереев, a частицами NI и КА верных.

Такое именно разделение Агнца на части есть результат известного длительного процесса. В XIII веке, например, это происходило несколько иначе. Рукопись № 709 Патмосского монастыря (1260 года) предписывает: «Одна частица (Агнца) полагается на горней стороне дискоса со словами «во Имя Отца», затем другая частица — на нижней стороне со словами «и Сына», третья — на правой стороне со словами «и Святого Духа», и четвертая — на левой со словами «ныне и присно и во веки веков». [705]

«Теплота».

Одной из самых любопытных подробностей византийского чина литургии является вливание «теплоты», т. е. горячей воды, после раздробления Агнца и вложения частицы IC в Потир, т. е. после освящения Даров. Это действие интересно по разным причинам. Во-первых, эта подробность есть достояние одного только византийского чина, неповторяющаяся более ни в одной другой части христианского мира. Во-вторых, это явление вошло в литургию сравнительно поздно и, во всяком случае, не сразу и не всюду принято было с одинаковым единодушием. В-третьих, толкование этого акта разными литургистами древности не вполне согласованно. Это действие представляет собой настолько значительный момент не только в литургическом обиходе, но и в литургическом богословии, что оно заслуживает полного внимания исследователя.

Прежде всего, обратимся к практическим требованиям современного нам служебника.

Диакон, приемля теплоту, глаголет ко священнику: «Благослови, владыко, теплоту» (τό ζέον [досл. «кипяток»]). Священник же благословляет, глаголя: «Благословенна теплота святых Твоих (ή ζέσις τών άγίων) всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь». И диакон вливает елико довольно, крестообразно внутрь святого Потира, глаголя: «Теплота веры исполнь Духа Святаго. Аминь».