Читать интересную книгу Предательство Борна - Эрик Ластбадер

– Это должно означать, что Сара была как-то связана с твоим заданием ликвидировать Хамида ибн Ашефа.

Борн кивнул:

– И я тоже так думаю. Вряд ли она случайно оказалась на месте встречи с осведомителем.

– Но что она там делала? Как могла она узнать?

– Например, от твоего осведомителя. Он предал нас людям Хамида ибн Ашефа, – напомнил Борн. – А вот насчет того, что она там делала, у меня пока нет никаких мыслей.

Сорайя нахмурилась.

– Но где же связь между Хамидом ибн Ашефом и Фади?

– Я все ломал голову по поводу тех улик, о которых тебе сообщила знакомая из отдела расследования пожаров.

– Дисульфид углерода – катализатор, которым Фади воспользовался в гостинице «Конститьюшен».

– Совершенно верно. Ты мне сказала, что это вещество в числе всего прочего используется в качестве флотационного реагента – есть такой способ разделения смесей. Этот способ в промышленных масштабах был разработан в конце двадцатого века, в основном для производства серебра.

У Сорайи зажглись глаза.

– Одним из главных направлений деятельности компании «Интегрейтед вертикал текнолоджиз» как раз является производство серебра. А ИВТ принадлежит Хамиду ибн Ашефу.

Борн кивнул.

– На мой взгляд, именно ИВТ является тем законным прикрытием, которое на протяжении стольких лет финансирует «Дуджу».

– Но Сара…

– А что касается Сары и всего остального, то тут мы остаемся в полосе полного штиля до тех пор, пока не попадем в Стамбул и не получим доступ к Интернету. Сейчас от наших сотовых телефонов нет никакого толка.

Сорайя встала.

– В таком случае я раздобуду что-нибудь поесть. Не знаю, как ты, но я умираю от голода.

– Пойдем вместе.

Борн начал было подниматься с кровати, но Сорайя усадила его назад.

– Джейсон, тебе нужно отдохнуть. Я уж как-нибудь сама справлюсь.

Улыбнувшись, она развернулась и вышла.

Борн полежал, пытаясь вспомнить новые подробности окончившейся неудачей операции по ликвидации Хамида ибн Ашефа. Он представил себе эту девушку Сару, выбежавшую на площадь с раскрытым ртом. Что она кричала? К кому обращалась? Он чувствовал ее в своих руках, напрягался, вслушиваясь в ее слабеющий голос.

Однако он услышал голос Фади, раскатившийся над морем у пустынного одесского причала:

«Я долго ждал этого момента. Долго ждал возможности снова посмотреть тебе в лицо. Долго ждал часа отмщения».

Значит, в действиях Фади присутствует существенная составляющая личного плана. Потому что Фади охотился за ним, умело, хитро заманил в сети заговора беспрецедентных масштабов. Именно Борн разыскал человека, выдающего себя за Мартина Линдроса, именно он поручился за него в «угрюмом доме». И это также было частью плана. Фади использовал Борна, чтобы проникнуть в высший эшелон руководства ЦРУ.

Не в силах лежать бездеятельно, Борн поднялся с кровати, превозмогая боль. Он как мог размял затекшие мышцы, после чего прошлепал босиком в ванную: жестяной поддон под душем, крохотная железная раковина, фаянсовый унитаз, восьмиугольное зеркало. На вешалке пара тонких, вытертых до дыр полотенец. На полочке два больших длинных куска мыла, вероятно хозяйственного.

Протянув руку, Борн включил душ, подождал, когда вода станет горячей, и шагнул под струю.

Угасающий день сменился сумерками. Заходящее солнце скрылось за черными тучами, обещающими пролиться настоящим потопом. В преждевременно наступившей темноте с юго-запада налетел влажный ветер, принесший с собой с турецкого берега едва уловимые следы аромата сумаха и дикого майорана.

Мэттью Лернер стоял на палубе «Иркутска» у правого борта и курил. Вдруг он увидел Сорайю Мор, которая вышла со стороны двух кают первого класса на первой палубе.

Он проследил взглядом, как Сорайя спустилась по металлическому трапу вниз. У него возникло нестерпимое желание пойти следом за ней и вонзить ей в затылок кирку, которую он держал в руках. Это доставило бы ему лично огромное наслаждение, однако с профессиональной точки зрения такой поступок был бы равносилен самоубийству – точно так же не могло быть и речи о том, чтобы воспользоваться в замкнутом пространстве корабля пистолетом. Ему нужен Борн. Убийство Сорайи Мор лишь еще больше усложнит ситуацию, которая и без того уже сошла с рельсов. Лернеру приходилось импровизировать – занятие не из лучших, но в оперативной работе практически неизбежное.

Ловко развернувшись, Лернер уставился на волнующееся море как раз в тот момент, когда Сорайя дошла до площадки и на мгновение оказалась лицом к нему. Последний раз затянувшись крепкой турецкой сигаретой, он выбросил окурок за борт.

Лернер обернулся. Сорайя Мор исчезла. Вокруг никаких цветных пятен. Море окрасилось в серо-стальной цвет, корабль был выкрашен черной и белой красками. Быстро пройдя к трапу, Лернер поднялся на первую палубу и оказался перед дверью каюты первого класса.

Борн намылился, следя за тем, чтобы не задеть рану. Боль и мышечное напряжение стекали вместе с грязью и мыльной пеной. Ему хотелось бесконечно долго стоять под струями горячей воды, но это было грузовое судно, а не круизный лайнер. Горячая вода очень быстро сменилась холодной, а затем струя и вовсе иссякла, оставив местами на теле Борна слой скользкого мыла.

В то же самое мгновение он увидел краем глаза какое-то молниеносное движение. Стремительно развернувшись, Борн присел. Только быстрота реакции и скользкая кожа спасли его от кирки, которой Лернер попытался пронзить ему шею. Борн лишь отлетел назад, с силой ударившись о стену ванной. Лернер бросился на него.

Мозолистым ребром ладони он нанес два быстрых удара Борну в живот, стремясь вывести его из строя, чтобы можно было сделать завершающий удар киркой. Удары получились сильными, но недостаточно. Отразив третий удар, Борн, воспользовавшись дополнительным упором стены ванной, погрузил пятку левой ноги Лернеру в грудь в тот самый момент, когда его противник шагнул в душ. И вместо того чтобы запереть Борна в тесном пространстве, Лернер отпрянул назад, поскользнувшись на скользких плитках пола.

Борн в одно мгновение выскочил из душа. Схватив новый кусок мыла, он положил его в полотенце. Зажав концы полотенца в руке, Борн раскрутил его, надежно зафиксировав мыло. Отразив левой рукой жестокий прямой удар, он поднял правую руку Лернера, отводя ее в сторону, после чего с силой выбросил свое импровизированное оружие ему в солнечное сплетение.

Завернутый в полотенце кусок мыла нанес на удивление коварный удар, к которому Лернер оказался не готов. Пошатнувшись, он отступил в каюту. Однако тело его находилось на пике физической формы, поэтому смятение оказалось лишь мимолетным. Расставив ноги, Лернер стал ждать, когда Борн предпримет попытку проникнуть в его оборонительные порядки. Но Борн вместо этого снова взмахнул своим оружием, вынуждая Лернера отбить его киркой.

Лернер сделал обманное движение вправо и вонзил правое колено Борну в левую часть грудной клетки.

По всему телу Борна раскатилась волна боли, он оскалился в страшной гримасе. Железный кулак Лернера врезался ему в плечо. И тут Лернер подцепил его мыском за щиколотку, сбивая с ног.

Он повалился на Борна, но тот в самый последний момент успел нанести прямой удар Лернеру в лицо. Из разбитого носа хлынула кровь, обрызгав обоих противников. Лернер на мгновение поднял руку, чтобы вытереть кровь из глаз, а Борн, приподнявшись над полом, вонзил кончики пальцев Лернеру под ребро. Лернер крякнул от удивления и боли, почувствовав хруст двух ребер.

Взревев, он обрушил на Борна такой град свирепых ударов, что тот не смог защититься от всех даже обеими руками. Лишь треть ударов пробила его блоки, но и этого оказалось достаточно, чтобы подорвать его и без того ослабленную жизненную энергию.

Не представляя себе, как такое могло произойти, Борн обнаружил, что лапища Лернера, похожая на ломоть ветчины, сомкнулась у него на горле. Прижатый к полу, он увидел острие кирки, стремительно летящее к правому глазу.

Теперь у него только один шанс. Он уступил весь сознательный контроль над собственным телом инстинктам убийцы – той своей половине, которая являлась Борном. Никаких мыслей, никаких страхов. Борн ударил ладонями Лернера по ушам. Сдвоенный удар не только лишил Лернера ориентации, но и образовал полугерметичную пробку, поэтому, когда Борн быстро развел руки, от резкой смены давления у Лернера лопнули барабанные перепонки.

Кирка застыла на полпути, внезапно задрожав в обмякшей руке Лернера. Отбив ее в сторону, Борн схватил Лернера за грудки, рывком опуская его к себе, а сам при этом вскинул голову. Его лобная кость попала Лернеру в лицо как раз в том месте, где переносица сходится со лбом.

Отпрянув назад, Лернер закатил глаза, однако кирку не выпустил. Вступили в действие его отточенные до предела инстинкты выживания. Находясь в полубессознательном состоянии, Лернер снова взмахнул киркой. Борн не успел отдернуть руку, и острие пробило кожу.