Читать интересную книгу Война крыш - Леонид Словин

— Разве прокуратура признается в том, что арестовала невиновных?! Мальчишек, которые распустили павлиньи хвосты перед девочками!..

— Из тюрьмы общество получит преступников.

Прокуратура везде поступала одинаково…

Мы вышли из такси у здания полиции на Русском подворье.

Леа везла с собой пакет.

— Это Гии. У него день рождения.

— Я подожду вас.

В ожидании Леа я побродил по Яффо.

В кафе по соседству я увидел свободный столик. Сел у окна. Отсюда мне была видна площадь Кикар Цион. Место Амрана Коэна, которое потом заняла другая нищенка, тоже подвергшаяся нападению, пустовало. По соседству новый убогий уже тряс пластмассовым стаканом с мелочью.

Израильский уголовный процесс ничего не имел общего с российским…

Можно было лишь удивляться.

В суд из прокуратуры поступало тут не все уголовное дело, как у нас, а лишь несколько листочков — копия обвинительного заключения со списком свидетелей обвинения.

Первыми в списке шли следователи, которые вели дело. Они должны были засвидетельствовать перед судьями тот факт, что показания обвиняемыми давались добровольно, без всякого принуждения с их стороны…

Если обвиняемый соглашался с предъявленным ему обвинением и мерой наказания, которую предлагал прокурор, то они заключали между собой соглашение. Следствие прекращалось. Суду оставалось тогда только объявить меру наказания. Свидетели в суд не вызывались, материалы следствия не ревизовались…

Я расплатился за кофе. Горбатой улочкой, ведущей к Русскому подворью, поднялся к ИВС.

Леа уже ждала меня.

— Гии прокуратура тоже предлагала соглашение: «Мы не будем обвинять в убийстве, снимем грабеж. Оставим только организацию преступления. Будем просить минимальный срок…» Прокуратура знает, что с доказательствами у них негусто…

— И что?

— Гия отказался. «Только полное оправдание!» — «Тогда мы возвращаемся к первоначальному обвинению в убийстве и просим тебе пятнадцать лет!» То же с Борисом — пожизненное заключение!

Все это было для меня внове.

— Но насколько морально предложение прокурора?!

— О чем вы говорите! Какая мораль!

«Наша ошибка, ментов, была в том, что мы искали преступников и, когда находили, считали, что справедливость восторжествовала. А между тем какой торг начинался потом, за нашими спинами…»

Тема была неиссякаема.

Я стал прощаться.

Пока мы разговаривали, из ворот полиции выехал микроавтобус, служивший тут «воронком».

Изнутри до нас донеслась песня, которую затянуло сразу несколько молодых голосов на русском. Это была все та же:

«Что ж ты, мама, не зажигаешь огня?..»

До встречи на железной дороге в Тальпиоте оставалось уже совсем немного времени.

Мне предстояла еще встреча с полицией…

Юджин Кейт заехал ко мне вместе с Беатрис. Хорошенькая девочка в маечке до пупка, в мини выглядела голенькой.

— Обыскивать не будешь? — Юджин поставил мотошлем на подоконник, у которого он в прошлый раз стоял раздетый.

— Все равно бесполезно.

Мы обнялись.

— Сегодня Роберт Дов умылся собственной мочой… Пацаны, которых он посадил за убийство нищего, под стражей, а рядом, почти на той же улице, такое же нападение!

Это был звездный день Юджина Кейта.

Из банка «Апоалим» пришел официальный ответ:

«На интересующую вас г-жу Марину Курагину в Иерусалиме открыто два банковских счета: в денежной единице Израиля — шекелях и в американский валюте…»

Упомянутая госпожа Курагина участвовала в ряде сберегательных программ. Каждый раз, когда сумма на шекелевом её счете достигала обусловленного предела, деньги «закрывались» под увеличенный процент с последующим автоматическим продлением в случае их невостребования …

В документе упоминался и покойный Ян Ванкоган.

Согласно пожеланию владелицы счета, он значился полноправным её представителем. Он наделен был правом снимать со счета любую сумму. Он же, Ванкоган, как правило, и вносил деньги на счет…

Наличными, раз в неделю.

Так было еще недавно.

Все деньги с этого счета в конце концов были сняты.

В отличие от шекелевого счета, поступления на долларовый счет шли от Марины. Кроме того — из США и Канады. По-видимому, это возвращались деньги, прокрученные в России.

Последние полгода поступления на этот счет полностью прекратились.

О гибели госпожи Марины Курагиной и господина Яна Ванкогана в банке ничего не знали.

Полицейский детектив поставил их в известность.

С этого дня все распоряжения и доверенности вкладчицы теряли силу до появления законных наследников. Операции по счетам по распоряжению судьи Иерусалимского округа отменялись.

Юджин Кейт встретился также со служащим банка, который непосредственно вел счет, — выходцем из России, мягким, обходительным молодым человеком.

Счета российских вкладчиков, как правило, поручали ему.

— У нас была система страховки… — объяснил служащий. — Госпожа Марина должна была звонить в определенный час, чтобы я был уверен в том, что её не заставили отдать распоряжение под пистолетом…

— Она соблюдала это условие?

— Не так давно она позвонила в банк не в обусловленное время…

— В связи с чем, помните?

— Вот… — Он нашел файл. — Ей потребовалось перевести сто тысяч долларов США на счет господина Яцена Владимира Ильича…

— Ясно.

Кейт увидел дату.

Это была дата убийства Марины…

В банке Юджину Кейту вручили также ксероксы заграничных российских паспортов Марины Курагиной и Яна Ванкогана.

Судя по отметкам в паспорте, Марина регулярно посещала Израиль.

Представление о жизни нищего, влачившего, по общему мнению окружающих, жалкое существование на Земле Обетованной, полностью не соответствовало действительному положению вещей.

В ежедневном сидении на площади Кикар Цион давно уже не было никакой необходимости. Он находился там скорее для поддержания имиджа и общения. В остальном Ян Ванкоган вел жизнь обычного рантье.

Исчезнувший мамзер Рон Коэн оказался не просто добровольным уборщиком и нянькой. Он значился телохранителем в системе частного страхования, и за него исправно вносилась страховка.

Во избежание проверок заграничный паспорт — дар-кон — на имя Амрана Коэна в МВД Израиля никогда выписан не был.

Он пользовался паспортом на имя Яна Ванкогана. Под этой фамилией в сопровождении телохранителя он несколько раз выезжал за границу. В Европу. Но был и в Южной Африке. Не исключалось, что, бывая, в Европе, Ванкоган мог заглянуть и в Россию…

Открытие ждало Юджина Кейта и в Инвентаризационном городском бюро Иерусалима.

На имя Марины Курагиной были записаны два дома — в Бейт-а-Кэрем и Маале-Адумим, достаточно дорогих иерусалимских районах…

В этот же день об успехе полицейского детектива Юджина Кейта руководство Иерусалимского отдела полиции поставило в известность начальника уголовного розыска Израиля бригадного генерала Моше Миз-рахи.

Большая политика делалась наверху.

Сведения о попытке «русской мафии» прокручивать криминальные деньги израильских авторитетов в России оказались как нельзя кстати.

Так называемая русская партия требовала облегчения процедуры для въезда в страну соотечественников своих избирателей. Этому противился министр безопасности, принадлежавший к партии «Третий путь», полагавшей, что часть въезжающих под видом туристов устраиваются нелегально на работу, увеличивая процент безработицы среди местных.

Сведения Юджина Кейта были весомым доводом в пользу «Третьего пути».

В этот же день Юджин Кейт предстал перед ясными очами Генерального комиссара Всеизраильского штаба полиции, который приказал немедленно истребовать назад его личное дело из полиции Иерусалимского округа.

Возвращенный на прежнее место Юджин Кейт тут же получил приказ возглавить полицейские мероприятия в Беер-Шеве. В этом южном городке отмечался невиданный по здешним меркам разгул преступности…

— Где этот говнюк, Роберт Дов? Я бы с удовольствиием набил ему морду… — Юджин счастливо улыбался. — Выпить у тебя есть, Алекс?

— Молдавский «Калараш»…

— Давай…

Я наполнил рюмки.

Мы выпили не закусывая.

Беатрис пересела Кейту на колени. Я видел, как она шарит глазами вокруг. Ей захотелось уединиться с Юджином в моей спальне. Поэтому я не удивился, когда она попросила разрешения воспользоваться ванной.

Мы еще немного выпили.

Кейт рассказал, что звонил своей радиожурналистке.

— Она так обрадовалась. «Как раз ломаю голову, с кем ехать на тусовку в бикту. Там будет клево сегодня. Ты как?» — «У меня горло болит…» — «И ты звонишь, чтобы мне это сообщить?»