Кроме этого, силу стоявших за Славом людей показывало бесследное исчезновение телохранителя Юра — фигуры, которую в Дирне знали все. В том, что Юр мертв, никто не сомневался. Мерк пояснил, что устранение Юра было необходимостью. Варвар приставлен следить за Славом и находился при нем неотлучно, что, естественно, очень мешало оппозиции…
Вариантов было множество. Кони прыгали противнику в тыл, внося еще большую сумятицу, пешки тупо топали вперед, ладьи и слоны сталкивались, поражая друг друга. Даже играя за двоих, Лексан не мог сказать, кто одержит победу. Слишком много вариантов, слишком много решал случай…
Все казалось прочным и доказанным. Недоставало одного. Мотива. Почти убежденный Мерком, Лексан никак не мог поверить, что Слав, благородный и великодушный юноша, каким его знали все, мог так холодно и цинично говорить об «устранении» от власти отца. Не знать, что повлечет за собой это «устранение», он не мог. Изагер должен умереть, он слишком влиятельная фигура, чтобы оставлять ее на доске…
Лексан протянул руку и схватил черного ферзя. Сжал изо всех сил, но сделанная из драгоценного сплава фигурка не сломалась. Силы одного не хватит ее сломать. Лексан осторожно поставил ферзя на место.
Но Слав сказал это. И запись не смонтирована — это Лексан проверил самым тщательным образом. Вряд ли Изагер использовал сына, чтобы устроить председателю ловушку. Легче представить Слава разгневанного политикой отца, чем Слава двуличного и изворотливого. Нет, юноша не стал бы сниматься в подобном сюжете — Лексан был в этом почти уверен. Почти… А в чем можно быть уверенным в наше время?
Слав вырос на глазах у всего Дирна. Лексан знал многих детей Избранных, занимавших куда менее высокое положение и имеющих куда менее благоприятные перспективы на будущее, но кичившихся своими привилегиями так, словно они являлись центром Вселенной. Слав был не такой. Приятный юноша. Изагер не желал, чтобы его сын был центром внимания и сплетен и старался, чтобы Слав поменьше появлялся на людях. Но каждое его появление говорило само за себя. Люди видели широкую, чистую улыбку наследника, то, как он держится, как говорит, и любили его. Мужчинам нравилось, что Слав говорит с ними, как с равными, женщинам — что он скромен и добр. Множество девушек желали родить ему наследника. Лексан слышал о случае, когда переспавшая со Славом девушка незаконно забеременела. Само собой, ее лишили плода и отправили на нижние уровни, но факт говорил сам за себя. У Слава была харизма. Если бы его отцом был не Изагер, Лексан непременно выделил бы юношу и приблизил. Что говорить: он полюбил бы его, как сына, тем более что наследника у Лексана не было. Столь благородные натуры не так часто встречаются, думал председатель, если сделать такого другом, или просто обязанным чем‑то тебе союзником… Это дорогого стоит.
Было еще обстоятельство, смущавшее искушенного в интригах председателя. Буквально несколько часов назад, через людей из внешней разведки он узнал о… самозванце. В Пойме объявился варвар, выдающий себя за Слава, сына Изагера! Небывалая наглость! Небывалая до такой степени, что в нее хотелось поверить! Но только полному идиоту и сумасшедшему придет в голову выдавать себя за наследника, зная, что настоящий наследник жив–здоров и живет в Дирне, у всех на виду?! Впрочем, история учит, что именно такой нелогичной и шитой белыми нитками лжи охотнее всего верят.
К сожалению, шпион в Пойме никогда не видел настоящего Слава и не мог сказать, похож ли самозванец на оригинал. С другой стороны, докладывали, что лже–Слав отлично разбирается в технике и электрике, а манерами отнюдь не напоминает всю жизнь прожившего в пустыне варвара. Лексан мог бы назвать это чудом, если бы не был убежден, что чудес не бывает.
Он ждал Мерка, чтобы рассказать ему об этом человеке. Зачем? Быть может, это какой‑то заговор? Вдруг это помешает их планам? Вдруг тот, кто стоит за самозванцем — а за самозванцами всегда кто‑то стоит — хочет неведомым способом устранить настоящего Слава, затем, быть может, Изагера и собрать под знамена тех, кто пошел бы за Славом, а таких собралось бы немало? С одной стороны, претендовать на власть из Поймы кажется слабым ходом. С другой: позиция самозванца практически неуязвима. Изагер не имеет власти над Поймой, хоть и стремится к этому, и потому достать лже–Слава ему будет непросто.
В дверь позвонили. Лексан включил экран и увидел Мерка. Он был один.
После приветствия они уселись в кресла. Председатель изо всех сил пытался разглядеть в Мерке отголоски каких‑то чувств, какого‑то настроения — это тоже о многом бы сказало. Но лицо агента было бесстрастным.
Обменявшись мнениями о политике Изагера и о войне, они перешли к главному.
— Когда же, наконец, мы это сделаем? — спросил Лексан.
— Мы ждем подходящего момента. Изагер часто уезжает в Пойму, на строительство нового города, а там его охраняют еще тщательней. Мы должны учесть все. В случае провала не должно остаться никаких следов.
— Как и в случае успеха.
— Да. В любом случае нам не надо брать ответственность на себя.
— Лучший вариант — это несчастный случай. Или нападение варваров. Это вообще было бы прекрасно!
Мерк улыбнулся. Отец говорил то же самое. Но ни у Отца, ни у председателя не было никаких связей с пустынниками. А жаль.
— Есть сведения, — начал Лексан, пристально вглядываясь в гостя, — что в Пойме появился некто, выдающий себя за сына правителя — Слава.
Мерк почувствовал: если сейчас он потеряет лицо, если выдаст себя хоть чем‑то — он мертвец. Отец не прощает ошибок. Внутри окаменело, кишки скрутились в обжигающий жгут, но Мерк снисходительно улыбнулся:
— Такие люди появлялись всегда. История знает множество случаев…
— История Скилла не знает ни одного, — покачал головой Лексан. — В таком случае, как объяснить, что этот человек знает то, чего не может знать необразованный варвар? Говорят, он знает все подробности крушения скутера. Свидетели подтверждают, что он пришел с севера, там, где и произошло крушение!
— Что вы хотите сказать? Что он — настоящий Слав? Этот бред я даже не хочу комментировать. Зачем вообще вы мне это сказали? У нас дела поважнее самозванцев–варваров.
Лексан пригладил редкие волосы. Судя по Мерку, его не слишком взволновало появление лже–Слава. Так.
— Я не знаю, что думать. Знаю одно: это будет весомым поводом для дальнейшего вторжения в Пойму. Изагер и так нашел бы сто причин, но эта перевесит сто.
— Да, вы правы. — Мерк поспешил перевести разговор на другую, более безопасную тему. — Впрочем, война и так зашла слишком далеко. А что вы думаете об идее нового города?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});