Гаррик прекрасно понимал, как страдала сидевшая рядом с ним женщина. Но почему он тоже испытывает боль? И почему терпит, почему не отвечает как должно на предательство жены? Правду говорил отец — она украдет у него сердце и душу. Граф тихо застонал. Неужели она похитила его сердце? Не может быть, тогда бы оно так не болело. Отвергнув мысль о том, что поддался на женские уловки, он схватил нож и набросился на жареного фазана с таким свирепым видом, что устрашил бы любого врага.
От еды его отвлек не шум, а внезапно наступившая тишина. Граф обвел взглядом зал — и вдруг увидел отца; лорд Уильям шел к высокому столу твердой походкой. Гаррик осторожно положил нож на блюдо и кивнул старому графу. Затем приказал принести еще один поднос и еще один стул.
Впервые за этот день на лице Нессы появилась улыбка. Он снова принял ее вызов! Он простил себя и вышел из своей башни!
— Вы приняли мудрое решение, — тихо приветствовала Несса старого лорда, когда он сел рядом с ней.
— Путь мне указала твоя мудрость. — Ответ сопровождался улыбкой, которая удивила тех, кто за ними наблюдал, — а наблюдали все.
Гаррик был весьма озадачен — сначала появлением отца, потом странным разговором жены с отцом; он стал раздавать сотрапезникам куски фазана, и все приступили к еде. Для Нессы было большим облегчением общество лорда Уильяма; Алерия же вновь стала очаровывать Гаррика.
— Замечательно, что вы отказали сэру Гилфри в его дерзком требовании! — в восторге воскликнула Алерия и погладила Гаррика по руке.
Граф покосился на жену и с усмешкой ответил:
— Да, действительно дерзкое требование.
«Почему же так странно ведут себя отец и Несса? — думал граф. — И что у них за секреты?»
Пока Алерия рассыпалась в похвалах, он поверх ее головы посмотрел на мрачного Рейнарда и, к своему удивлению, вдруг понял, что сочувствует ему. У них у обоих были жены, которых они не понимали и с которыми не могли откровенно поговорить.
Приезд сэра Гилфри заставил Нессу на время забыть о возмутительном поведении Алерии — теперь нужно было думать о более важных вещах. Несса отыскала за нижними столами гостя, он сидел рядом с сэром Эрделлом. Она заметила, с какой злобой Гилфри поглядывал на ее мужа, Несса не сомневалась, что он состоял на службе у принца Джона, и ей была понятна истинная цель его визита.
Лорд Уильям, прищурившись, наблюдал за сыном. Слухи подтвердились: Гаррик пал жертвой красотки и пренебрегает нежной женой. Случилось то ужасное, чего боялся Уильям, и в этом отчасти он сам был виноват. Недавно он говорил Нессе, что поздно учить сына, но он все же попытается — слишком уж важна цель.
С приездом Рейнарда и Алерии у хозяина замка вошло в привычку после ужина идти с гостями к камину, перед которым были расставлены кресла. Несса опять порадовалась, что она не одна, и спросила лорда Уильяма, как ему нравится побелка стен. Желая оказать поддержку милой женщине, тот горячо похвалил ее усилия и продолжил разговор забавными рассказами о гостях, которые здесь бывали. Несса тихо смеялась и так увлеклась, что чуть не упустила момент, когда сэр Эрделл подал кубок подогретого вина хмурому Рейнарду, стоявшему у камина. Внимание Нессы привлекло то, что Рейнард пожал плечами и, взяв кубок, подошел к Гаррику.
— Вот ваше вино, — сказал молодой человек, всем своим видом показывая, как ему неприятна роль слуги.
Несса покосилась на Эрделла и увидела на его лице злобную ухмылку.
Гаррик принял кубок и поднес его к губам.
— Нет! — закричала Несса. В следующее мгновение она бросилась к мужу и выбила кубок из его руки.
Прежде чем затих звон кубка, одна из собак уже подбежала к луже вина и стала лакать его. Тут Гаррик вдруг покачал головой и, глядя на собаку, прохрипел:
— Что с ней?
Несса тоже смотрела на собаку, и она нисколько не удивилась, когда та зевнула, покачнулась и упала.
— Отрава. Отрава… — как шипение змеи, пронеслось по залу.
— Рейнард… — Одно слово Гаррика согнало краску с лица того, кого он обвинил.
Несса посмотрела на Эрделла — он гадко улыбался. Внезапно из-за спин воинов раздался визгливый возглас:
— Во всем виновата эта ведьма! — Воины расступились, как Красное море перед Моисеем, и из прохода вырвался Дерворд. Пылая злобой, он заорал: — Она околдовала лорда Уильяма! — Он показал пальцем на Нессу. — И она решила отомстить супругу за измену!
Гаррик взглянул на перекошенное ужасом лицо жены. Он сразу отмел нелепое обвинение в колдовстве и в покушении на его жизнь! Может, они с королевой что-то замышляли, но уж никак не убийство, тем более — такое откровенное.
— Ты дурак с черной душой! Убирайся, и чтобы ноги твоей не было в Тарранте! — прорычал лорд Уильям на лекаря. — Я уверен, что ты лжешь. После того как здравый смысл возобладал и я отказался от твоего лечения, ты все время пытаешься заклеймить Нессу. Не сомневаюсь, ради этого ты пойдешь на любое злодеяние. Но я тебя предупреждал, чтобы ты замолчал, так что теперь уходи.
Многие из воинов улыбнулись. Старый граф вернулся к ним, причем вернулся здоровый и крепкий, и они ничуть не удивились, что это чудо сотворила их милая графиня.
Тут вперед вышел сэр Эрделл:
— Он дал мне семена, чтобы я положил их в вино. Он сказал, что это лекарственное снадобье снимет ваше мрачное настроение. — Он посмотрел в глаза Гаррику. — У нас у всех есть причины желать такого поворота. А собака… Она просто уснула.
Несса подняла взгляд на мужа. Сквозь прищур глаз сверкал лед, губы кривились в язвительной усмешке… Справедливость требовала от графа принять объяснение рыцаря и признать его поступок простительным. Скорее всего он не поверит ни слову, если она обвинит сэра Эрделла, как не поверил в угрозу, исходящую от принца Джона.
В поднявшейся суматохе Несса незаметно выскользнула из зала и поднялась в комнату, которую делила с человеком, никогда не доверявшим ей и не любившим ее.
Лорд Уильям посмотрел вслед женщине, которую он защитил, когда сын не спешил это сделать. Он ей сочувствовал, но считал, что сейчас полезнее поговорить с сыном.
— Гаррик, — окликнул Уильям молодого графа. — Я прошу тебя на короткий разговор.
— Пойдем ко мне в соляр, отец.
Гаррик пошел первым, думая о том, как редко ему доводилось идти куда-либо вместе с отцом. В соляре он подвинул к камину лавку для себя, а отцу предоставил большое кресло.
— У тебя всегда здесь горит огонь? — Очутившись наедине с сыном, Уильям не знал, как приступить к разговору. Этот мрачный мужчина был его сыном, но они никогда не были близки. Их разговоры превращались в споры и предостережения. Он вцепился в ручки кресла — хорошо еще, что они были из твердого дуба, иначе бы треснули.