сон прямо на тротуаре, в непосредственной близости от губернаторского дворца… От этой картины душный воздух ночной Калькутты становится еще душнее.
Любопытное наблюдение, которое я сделал еще в Бенаресе. Оно подтверждается и в Калькутте. Оказывается, бездомные бродяги, ночующие на улицах, тоже подразделяются на «классы». У тех, кто стоит на более высокой ступеньке социальной лестницы, есть переносные маленькие складные топчаны. Те, кто ступенькой пониже, владеют подстилкой из рогожи или холстины. Но самая многочисленная категория — нищие из нищих — спят на голой земле или на тротуаре. А рядом дворцы, банки, фабрики, музеи, прославленный ботанический сад… Нет, поистине, в этом городе века не вытесняли друг друга, а уживались рядом, создавая неправдоподобную, фантастическую картину.
3
Как выглядим мы в глазах индийцев… Еще о Калькутте — по возможности без эмоций.
Во время утреннего завтрака к нам приходит работник нашего пресс-центра в Калькутте Юрий Фролов. В наш первый калькуттский день мы заходили ненадолго в советский пресс-центр и познакомились с ним. Еще тогда он расположил нас к себе своим добродушным, истинно русским лицом со светлыми глазами и вздернутым носом, своей манерой держаться просто, без фамильярности и вежливо без приторности. Между нами сразу возникла взаимная молчаливая симпатия.
Сейчас он явился добрым вестником. Наше пребывание в Индии отмечено вниманием. Есть неплохая пресса. Вчера была передача по радио.
— Вот газета «Амрита Базар Патрика». Здесь подробная доброжелательная информация о вашей делегации. А вот статья в «Стейтсмен» и вовсе хороша…
Юрий — специалист по бенгальскому языку. Вполне свободно чувствует он себя и в атмосфере английского. Он бегло просматривает развернутые газетные листы, отыскивая то, что надо перевести нам.
— Вообще-то «Стейтсмен» — газета довольно правой ориентации. Так что я опасался тенденциозного освещения. Но как раз корреспондент — автор статьи — очень приличный парень. Вот послушайте.
«…Медленная русская речь сливается с ритмичной английской речью, — пишет автор статьи, — мы находимся в светлом, просторном, украшенном коврами зале гостиницы. Около двадцати известных индийских поэтов внимательно слушают рассказ казахского писателя Тахави Ахтанова — плечистого, крупного человека — о положении искусства и о литературных делах на его родине. Поэты лишь изредка одобрительно кивают головой. Ахтанов остановился на связях между литературами СССР и Индии. «За последние пять лет с языков Индии переведено свыше семисот книг», — сказал он. Говоря о материальном положении советских поэтов, Ахтанов заметил: «Им платят за каждую строчку. Этого хватает им на жизнь и на содержание семьи». О читательской аудитории он сказал: «Нет такого аула, где не знали бы своих поэтов и писателей». О любви его народа к поэзии Ахтанов сказал с улыбкой: «Собственно, каждый казах — немножко поэт. Пожалуй, невозможно найти казахского юношу, который не писал бы любимой девушке стихов».
Коллега Ахтанова, московский писатель Леонид Почивалов, вмешивается в разговор шуткой: «Видно, потому Казахстан и занимает в СССР одно из первых мест по рождаемости. Если так будет продолжаться, правительство, пожалуй, вынуждено будет запретить казахам сочинять стихи».
Ахтанов и Почивалов — члены делегации советских писателей, состоящей из четырех человек, путешествующих в настоящее время по Индии. Все три дня, что они пробыли в Калькутте, они были необычайно заняты. Несмотря на непривычную для них жару, они успели многое посмотреть и познакомиться с литературной жизнью.
«Когда мы вылетали из Москвы, там было пять градусов мороза», — сказал Ахтанов, сидя под вентилятором и вытирая с лица обильный пот.
В беседе с индийскими писателями, а также в дружеском разговоре между собой советские писатели были неожиданно откровенны и искренни. Они не уклонялись от острых вопросов. Например, один из индийских писателей спросил: «Если конференцию писателей афро-азиатских стран организовывают русские, а на таких конференциях обычно говорят не о литературе, а о политике, то какая польза от этого литературе?»
На это непроницаемо-спокойный Ахтанов ответил: «Писатель — член своего общества. А если между нами существуют разногласия, то давайте поговорим, обсудим».
…Мы внимательнейшим образом прослушали эту статью в переводе Фролова. Значит, таково мнение о нашей делегации одной из крупных буржуазных газет Индии «Стейтсмен». Ну, что ж! Довольно объективно. Без передержек изложены наши выступления. Да и слог автора неплох, лаконичен, напорист, без лишних сказуемых и определений.
Я лично был больше всего польщен выражением «непроницаемо-спокойный Ахтанов». За мои сорок с гаком лет не приходилось мне никогда слышать такой характеристики ни от родных, ни от друзей. Не зря пропали мои труды. За такой характеристикой стоило ехать долгие тысячи километров.
Сегодня в нашей программе «окно». Никаких официальных встреч. Своим временем располагаем сами. И мы решаем использовать эту свободу для более основательного знакомства с этим удивительным городом, самым крупным из городов Индии. Те куски жизни, которые, как в калейдоскопе, мелькнули перед нами, вызывая острую эмоциональную реакцию, это еще, конечно, далеко не вся Калькутта. Постараемся же использовать свой выходной для более объективного знакомства с этим городом. Сопоставим свои наблюдения с данными справочников и календарей. Ведь не на сто же процентов «все врут календари»!
Итак, население Калькутты составляет больше семи миллионов. Это по справочникам. Фактически же, как свидетельствуют старожилы, гораздо больше, поскольку окрестности города, имеющие на картах самостоятельные названия, теперь слились с Калькуттой, стали ее районами.
Спецификой этого города являются широкие открытые площади. Такая, например, раскинулась сразу за углом губернаторского дворца. Справа от широкой асфальтированной дороги, уходящей вверх по эстакаде, — просторный зеленый луг, нечто вроде ипподрома или» может быть, стадиона. Слева — еще одна большая площадь. После фантастической тесноты Бенареса, после бурного темпа здешних центральных улиц эти площади, расположенные совсем недалеко от центра, кажутся оазисами. Здесь резвятся дети, здесь неторопливым шагом прогуливаются взрослые. Бедный городской житель, стесненный со всех сторон каменными громадами, прижатый машинами к тротуару, вырвавшись из нескончаемого потока, стирающего индивидуальность, превращающего человека в песчинку, наконец-то облегченно вздыхает, попав на большую площадь, где он может оглянуться вокруг, не рискуя тут же быть раздавленным.
На площадях стоят на круглых возвышениях памятники, а иногда только постаменты без памятников. Эти голые постаменты — тоже специфика города, да и всей Индии. Это свидетельство недавнего колониального прошлого страны. Монументы знаменитых «цивилизаторов», прославившихся в деле порабощения Индии, народ смел с лица земли после освобождения. Уцелел только памятник викторианской Англии — скульптурное изображение королевы Виктории, сидящей на троне. За памятником — мемориал-дворец, построенный в