Самой главной руиной был Мюррей Мадиган Некогда землевладелец, джентльмен из джентльменов, богатейший человек на планете. Мадиган состарился, одряхлел, страдал слабоумием. Впереди маячила смерть или каталепсия. Смерть жены испугала Мадигана, и он предпочел каталепсию. Большую часть времени он был заморожен и спал с неощутимо бьющимся сердцем и замедленным обменом веществ. Иногда он просыпался на несколько часов или дней и жил нормально. Транс мог длиться неделями, иногда годами. Врачи Содействия осмотрели Мадигана — из научного любопытства — и признали, что подобный образ жизни законам не противоречит, хотя и является очень необычным. Они улетели, оставили Мадигана в покое. Личность его покойной жены, Агаты Мадиган, была целиком впечатана в девочку-черепаху. Это была преступная операция, но врачей Щедро подкупили. Все это И’стина поведала Кэшеру во время неспешной трапезы.
В настоящем камине трещал настоящий древний огонь.
Она рассказывала, а Кэшер на нее смотрел — на нежные движения лопаток под тонкой голубой тканью, на такое детское и такое зовущее и мудрое лицо.
Кэшер, практически ничего о Генриаде не знавший, сейчас пытался собраться с мыслями, оценить сложную ситуацию, в которой оказался, и найти выход. Девочка И’стина необыкновенно влекла его, но с чем или с кем предстояло еще столкнуться ему в этом доме? Военный крейсер его почти перестал интересовать. Ранкин Майклджон, управляющий-сумасброд, все равно ни шиша не даст, если Кэшер не выполнит его задание. Но и о задании он теперь почти не вспоминал. Он приехал в поместье Бьюрегард с определенной целью, но оказался в пути без пункта назначения. Годы горького опыта научили Кэшера одной истине: если замысел провалился, всегда остается проблема собственного выживания. Быть может, жизнь Кэшера О’Нейла еще что-то значила для родного Миззера, и тем или иным путем его возвращение могло принести настоящую свободу Двенадцати Нилам. На девочку он посмотрел другими, равнодушными глазами. Чем она может помочь ему в его планах? Или воспрепятствовать, стать на пути? Обещания ее слишком туманны, в грустном путанном мире реальной политики проку от них никакого. Кэшер просто старался расслабиться и получать удовольствие от присутствия И’стины и того необычайного мира, в котором он вдруг очутился. Прямо в окне перед ним раскинулся залив Эсперанца. На горизонте змеились многочисленные смерчи, пытались пробиться за границу воздействия погодных машин, оплаченных деньгами Бьюрегарда. Машины работали во всему берегу от Амбилокси до Моттиля. Берег задохнулся под толстыми слоями ламинарий — в прошлом ценного экспортного товара. Водоросли теперь стали обычным мусором. Какие-то развалины виднелись вдалеке — должно быть, там был завод по переработке ламинарий. Из-за коралловых замков было плохо видно.
И этот особняк… в чем его тайна?
Девочка-квазичеловек, трансформированная черепаха, сверхъестественно мудрый ребенок, она сама признала, что прошла противозаконную обработку мозга и что ее хозяин — живой труп; некий источник опасности в доме, о котором вслух не говорят; поместье, фактически заменившее правительство планеты — по непонятным причинам Содействие умыло руки, позволив правительству кануть в небытие. Почему? Отчего? И еще раз — почему?
Девочка-черепаха смотрела на него. Будь Кэшер студентом художественной школы, он бы сказал, что у нее загадочно-женственная улыбка мадонны, но Кэшер понятия не имел о древних полотнах. Он мог сказать одно: только И’стина умела так улыбаться.
— Ты удивлен? — спросила она.
Он кивнул. Кроме слов, они ничего не могли дать друг другу, и поэтому он был несчастен.
— Ты не понимаешь, почему Содействие пропустило тебя на Генриаду?
Он снова кивнул.
— Я тоже не знаю почему.
Она взяла его правую ладонь в свою. Рука Кэшера казалась громадной волосатой лапой в ее изящной крохотной ладошке, но твердость взгляда и уверенность в голосе давали понять, что этим она хочет ободрить Кэшера, а не наоборот. Его утешает ребенок? Забавно, но это так.
Встревожившись, он неловко высвободил руку. Она сжала его ладонь в слабых нежных руках, и он не устоял, не смог сопротивляться. Вернулось чувство, поразившее его на крыльце особняка, он знал И’сгину всегда и любил ее всегда. Кажется, на какой-то планете был такой сумасшедший культ, секта, они верили в бесконечные перевоплощения человеческих существ, когда память о минувших жизнях всплывает фрагментами. Не это ли происходит с Кэшером? Здесь и сейчас. Он никогда не видел этой девочки раньше, но знал ее всегда. Он никогда не любил ее, и все-таки от начала времен она была его единственной любовью.
Она сказала почти шепотом:
— Не спеши… не спеши… Смерть может скоро прийти за тобой. Я расскажу, как ее встретить. Но сначала я должна показать тебе самую прекрасную вещь в мире.
Ее рука ласково держала его руку, но Кэшер сердито произнес:
— Я сыт загадками по горло. На Генриаде все только и делают, что загадывают загадки. Управляющий послал меня убить тебя, и я провалил задание. Ты обещаешь сражение и вместо него угощаешь ужином. А теперь ты… Нет, если так будет продолжаться, я разозлюсь, а когда я злюсь, пользы от меня мало. Если нужно драться, то покажи, с кем и где. Сейчас же. Я готов. Улыбка-загадка, улыбка-тайна не дрогнула.
— Кэшер О’Нейл, — торжественно возвестила И’стина, — я хочу показать тебе твое самое главное оружие.
Левой рукой она потянула вверх тонкую золотую цепочку на шее и вытащила спрятанную под платьем на груди фигурку — изображение двух скрещенных брусков дерева и прибитого гвоздями к ним человека. Кэшер уставился на золотой медальон и зашелся истерическим смехом.
— Вот теперь вы меня прикончили, мэм, — выдохнул он, — Теперь от меня пользы ноль. Я ведь знаю, что это такое. Я так и подозревал. Договор робота, крысы и Копта во время их экспедиции обратно в Космос Три — Старая Крепкая Религия. Теперь ты внедрила ее в мое сознание, и первый встречный, почуяв это, сразу разделает меня под орех. Это не оружие, это залог поражения. Мне конец. Один раз я чуть не попал уже под Знак Рыбы, но мне удалось унести ноги. Это было очень давно.
— Кэшер! — крикнула она. — Приди в себя! Ты все забудешь еще до того, как покинешь Бьюрегард! Это безопасно! Он вскочил, он не знал, бежать без оглядки или снова сесть и рыдать над глупой и несчастной своей судьбой. Теперь ему поставят мозговое клеймо фанатика, а это означает вечный запрет на межзвездные полеты! И все из-за какого-то куска золота! Подумать только, если бы она ему не показала…
— Все не так плохо, как ты думаешь, — попыталась успокоить его девочка. Она тоже встала, с любовью заглядывая ему в глаза. — Посмотри — разве я боюсь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});