из контрразведки создавали «антиправительственные нелегальные группы» из молодых бездельников, искателей приключений и просто доверчивых людей, предсказывали им скорое падение правительства и обещали золотые горы. Потом руководитель «нелегальной группы» исчезал неизвестно куда, обманутые молодые люди оказывались в тюремных подвалах, а меньшевистские газеты под крикливыми заголовками сообщали о ликвидации очередной подпольной организации большевиков.
Во дворах «ненадежных» лиц особоотрядчики «находили» зарытые в землю винтовки и ручные гранаты, и опять газеты кричали во всю мочь: патриоты родины вовремя раскрыли вооруженный заговор.
Но высасывать каждый раз из пальца подобные истории было, конечно, нелегко, и вот тут-то особоотрядчикам улыбнулась судьба: как говорится, прямо в руки свалился экипаж «Чайки». Когда Арачемия предстал перед начальством со своим планом, его одобрили и в случае благополучного завершения провокации пообещали большую награду. Следователя огорчало лишь то, что остался жив Букия. Его смерть упростила бы задачу. Слишком уж популярной личностью был шкипер прославленной «Чайки». Боевой его характер, горячность и богатырская сила в сочетании с почти детским добродушием были известны любому моряку-черноморцу.
Арачемия, мельком увидев матросов и выслушав краткий доклад о случившемся, сразу понял, какие возможности таит в себе этот случай, и заранее ликовал от радости, что нащупал дело, которое принесет ему удачу.
«Чайка», приплывшая в Грузию из большевистского Туапсе!
«Чайка», похищенная в 1914 году у законного владельца!
«Чайка», которой завладела большевистски настроенная шестерка, создавшая коммуну и поровну делившая доходы.
И, наконец, появление ее в Сухуми в такое смутное время.
Факты таковы, что будет не так уж трудно доказать, что матросы «Чайки» — приверженцы большевиков и что они приплыли в Грузию для выполнения тайных шпионских заданий. Нужно только преподнести все это под определенным соусом.
О другом таком случае Арачемия не мог и мечтать!
И это внезапно родившееся дело было состряпано таким образом, что внешне выглядело вполне правдоподобно. Изложить ложь столь убедительно для Арачемия не представляло особого труда. В агентурном деле, которое шло под номером 226 и именовалось «Чайкой», говорилось следующее: «Шхуну обслуживает экипаж из шести человек. Его шкипер Букия и рулевой Гергеда еще с первого года мировой войны стали заядлыми сторонниками большевиков.
Букия и Гергеда завербованы большевистским разведывательным органом, который готовил их для переброски в Грузинскую демократическую республику.
Экипажу «Чайки» было дано задание — собрать сведения о расположении грузинских войсковых частей, об их боеспособности. На территории республики каждый из членов шестерки должен был создать группу диверсантов для «выведения из строя военных объектов». Эти сведения, якобы полученные Арачемия от личной агентуры из Новороссийска, подкреплялись другими доносами на «шпионов» со шхуны «Чайка». На шхуне были «найдены» прокламации, взрывчатые вещества и кой-какие другие материалы, разоблачающие «преступников».
В агентурном донесении из Туапсе сообщалось, что «Чайка» везла к берегам Грузии больных чумой. Арачемия постарался, чтобы весть об этом распространилась по городу сразу же после ареста матросов «Чайки». Люди были напуганы, взволнованы. Расползались слухи, один другого тревожнее.
Учитывая опасность, которую представляли ящики с «чумными крысами», «Чайку» решено было потопить. Население города выгнали на берег. От Келасури до маяка люди, стар и млад, стояли на берегу с палками в руках, напряженно вглядываясь в море: если хоть одна крыса останется в живых и попадет на берег, всю Абхазию ждет страшная эпидемия.
Одураченные люди проклинали большевиков, а «Чайка» медленно шла ко дну.
Вернувшись в свой кабинет, Арачемия достал из железного ящика тонкую папку агентурного дела и к названию «Чайка» добавил слово «потопленная».
Глава четырнадцатая
СЛЕДСТВИЕ НАЧАЛОСЬ
Наступила ночь, когда в тюрьму особого отряда на извозчике доставили Дата Букия. В больницу за ним приехали четыре особоотрядчика. Начальник конвоя приказал идти пешком. Но Дата твердо отказался: «Пока не приведете извозчика и не свяжете руки, шагу не сделаю».
Хоть Дата был уже не так слаб, чтоб не дойти до здания особого отряда пешком, но поступал так по совету врача, лечившего его в больнице.
— Если не понравишься конвою или следователь сочтет ненужным твое дальнейшее существование, убьют в пути, скажут — пытался убежать, — предупредил его врач, провожая из больницы. — Пока не свяжут руки, шагу не ступай.
Коварные порядки суши удивили моряка:
— Если захотят убить, чем помогут связанные руки?
— О человеке со связанными руками они не смогут сказать, что он хотел убежать, — ответил врач.
Особоотрядчикам пришлось согласиться с требованием арестованного. Они уклонились от скандала и шума в больнице, связали заключенному руки, взяли извозчика. Один из особоотрядчиков процедил сквозь зубы:
— Давай, прокатись до тюрьмы. А там уж мы тебя по-нашему прокатим!
После ранения Дата почти два месяца пролежал в больнице. Он очень исхудал и ослаб, и не только от физических страданий, — его мучили мысли о друзьях. Дата знал, что они арестованы, но не мог понять, в чем же они все в конце концов виноваты.
Никого не убивали.
Никого не грабили.
Никого не обманывали.
Что случилось? В чем их вина?
Может быть, в том, что Антон хорошо отзывался о большевиках, а остальные соглашались с ним?
Да, но разве это преступление?
Или в том, что Антон читал Ленина? Но разве плохо знать, что пишет этот великий человек? Неужели и это преступление? Нет, не может быть. Правда, бывалый солдат, лежавший рядом с ним в больнице, убеждал Дата, что меньшевики каждого приехавшего из России обвиняют в большевизме. Дата не верил и смеялся. Какие они большевики? Просто занимались своим морским делом, никого не обижали. Ну, что ж, в конце концов, пусть судят — они ни в чем не виноваты и ничего не боятся, слава богу, у него и у его друзей крепкие нервы. Дата всегда верил своим друзьям, и сейчас на них надеется.
Но вот что же случилось с нашими пассажирами? Где они, где Мария?
Дата закрыл глаза, и перед мысленным взором его вновь возник милый образ, не покидавший его все эти дни.
Только бы вырваться отсюда, а там уж он непременно найдет Марию.
Если бы не этот злосчастный случай, разъединивший их, он защитил бы ее, уберег бы от проклятого Тория. А что с нею сейчас?
Из памяти шкипера теперь уж ничто не вычеркнет ту ночь, когда Мария, как луч солнца, осветила его душу.
А что, если Мария любит другого? Ну, что ж, тогда он отстранится, но так не хочется верить в это!
До сих пор Дата всерьез и не задумывался о любви, не верил он, что можно из-за какой-то девчонки