Читать интересную книгу Настоящий (ЛП) - Кэти Эванс

Но Реми поднимается и выплевывает больше крови на пол, используя руки, чтобы подняться на ноги только для того, чтобы получить левый хук прямо по виску, от чего его голова поворачивается кругом.

Райли и Тренер громко на него кричат.

− Твоя чертова защита! Какого хрена, что с тобой не так? − они произносят снова и снова, их крики громкие и крайне огорчены.

Люди кричат по всей комнате, никто из них не желает разочаровываться в нем, пока Реми держится на ногах.

− УБЕЙ ЕГО, РАЗРЫВНОЙ!!! УБЕЙ ЕГО! − кричат они.

И когда я смотрю, как ему наносят еще один удар, от которого кровь брызгает по полу ринга, мне хочется кричать публике, попросить просто заткнуться! Попросить, ради всего святого, чтобы просто позволили ему остаться внизу, и остановить, этот чертов кошмар! Я не могу контролировать судорожную дрожь внутри меня. Люди кричат, скандируя.

− РЕ−МИНГ−ТОН! РЕ−МИНГ−ТОН!

Но я вижу, что Реми больно. Одна его рука болтается сбоку, безвольно вися. Ему больно, и он все еще отдает этому всего себя, как он отдается каждому бою, как он проводит каждую тренировку. Он собирается продолжать, пока не сможет встать. Когда это осознание достигает моей ошеломленной головы, я разлетаюсь на миллион кусочков. Горячая слеза стекает по моей щеке, когда Ремингтону наносят еще одну серию ударов, ужасные толчки откидывают его к канатам.

− Реми, Реми, Реми! − люди продолжают кричать.

Когда скандирование с одинаковой силой звучит в другом конце помещения, лицо Скорпиона морщится от ярости.

Реми плюет прямо туда, где должна быть татуировка, насмешливо что-то шепча, что, кажется, разозлило другого мужчину так сильно, что он размахивается рукой с оглушительным ревом и наносит апперкот, от которого Реми пулей отлетает на пол. Мое сердце останавливается.

Наступила тишина.

Я моргаю в немом ужасе от неподвижного вида Реми, упавшего на бок, и я вижу по этим красивым плечам, которые я знаю наизусть, что его прекрасные кости, вероятно, сломаны, его великолепно натренированное и прекрасно сформированное тело в фиолетовых синяках и кровоточит на пол-ринга. Его глаза пугающе закрыты.

И я хочу умереть.

Звучат возгласы возмущения, когда на ринге появляются врачи ринга, и люди начинают громко выражать неодобрения, когда говорит комментатор.

− Наш победитель ночи, Бенни Черный Скооооорпион! Новый чемпион Подземелья, дамы и господа! Скооорпиоооон!

Слова каким-то образом доходят до меня, но я даже не реагирую, неподвижно сидя на своем месте, очень стараясь держать себя в руках, когда вижу, как медики − медики! − обступили Реми.

Я никогда не думала, что в моей жизни когда-нибудь что-то причинит мне такую сильную боль, как повреждение лодыжки и шатающийся уход из поля на Олимпийских отборочных соревнованиях с моим сломленным духом.

Но нет. Теперь худшим днем в моей жизни является этот. Когда я наблюдала, как человек, которого я люблю, повреждает свое тело до беспамятства, каждый миллиметр каждой четверти моего сердца разбит.

Горящими глазами я смотрю, как медики тащат его тело к носилкам, и реальность ситуации поражает меня, как пушечный выстрел. Я прыгаю на ноги и, как сумасшедшая, иду сквозь толпу людей, когда врачи начинают его уносить. Я прорываюсь через них и достигаю до носилок, взяв одну окровавленную руку, сжимая два пальца.

− Реми!

Сильные руки вырывают меня, и знакомый голос говорит возле.

− Пусть они его осмотрят, Би, − просит Райли неровным голосом, оттягивая меня назад, когда я изо всех сил стараюсь вырваться.

Поворачиваясь кругом, чтобы ударить его так, чтобы он меня отпустил, я замечаю, что у него красные глаза, когда он пытается удержать меня, и вдруг я не выдерживаю. Глубокое навязчивое рыдание охватывает мое тело, когда я хватаю его за рубашку, и вместо удара, я просто держусь за него. Мне нужно за что-то держаться, а моя большая, сильная опора сломана на носилках, избита до полусмерти.

− Мне очень жаль, − плачу я, каждая моя часть подергивается, когда слезы вырываются из меня таким самым образом, как однажды шесть лет назад. − О боже, я сожалею, я так сожалею!

Он также шмыгает носом, затем отстраняется и вытирает собственные щеки.

− Я знаю Би, я не знаю какого черта… Это просто… Я не знаю, что, черт возьми, здесь произошло. Иисус!

К нам подходит Тренер, его лицо мрачное, глаза также полны слез и разочарования.

− Они подозревают сотрясение мозга. Его зрачки реагируют неправильно.

Мои глаза снова наполняются влагой, и в горле затягивается узел, когда Райли следует за Тренером. Нора. Ох, черт меня побери, мне все еще нужно дождаться Нору! Я хватаю Райли назад, грозится выйти больше слез, когда я понимаю, что не могу поехать с ним.

− Райли, моя сестра! Я сказала ей встретить меня здесь.

Он понимающе кивает.

− Я напишу тебе название больницы.

Несчастно кивая, я смотри ему вслед, вытирая слезы и даже не зная, что делать с вихрем эмоций внутри меня. Я отчаянно хочу пойти с Ремингтоном, но я не могу попросить Райли поменяться со мной местами. Нора его не знает, она может передумать, если увидит его вместо меня. Клянусь, это самая трудная вещь, что я когда-либо делала, смотреть, как его увозят, полностью окровавленного, и не бежать за ним.

Я прислоняюсь к двери женской уборной и жду, жду, беспокойная от тревоги и испуганная от того, что я только что видела.

Мой разум вращается, и я чувствую, что скоро я проснусь, и пойму, что это просто плохой сон, и Реми только что не совершал самое болезненное почти-самоубийство на ринге.

Но он совершил.

Он так поступил.

Мой Реми.

Мужчина, который играл мне «Iris.»

Мужчина, который смеется со мной, бегает со мной, и говорит, что я маленькая петарда.

Самый сильный мужчина, которого я когда-либо знала, и тот, кто был самым нежным со мной.

Тот, который немного плохой, немного сумасшедший, с которым мне немного трудно справится.

Когда проходит три часа, я убегаю в слезах, и также теряю надежду. Нора не приходит. Ремингтон просто позволил себя избить до сотрясения мозга, и мне сообщили, где его зарегистрировали.

И когда я иду вызывать такси, я чувствую, что внутри я разбита, и это никогда больше не излечится.

В больнице он находится в отдельной палате.

Первую неделю я сижу на кресле и смотрю на его красивое лицо с трубкой, что помогает ему дышать, и я плачу от гнева, разочарования и беспомощности. Иногда я надеваю на его красивую голову наушники и включаю ему каждую песню из тех, что мы играли друг другу, ожидая увидеть, как дергаются его глаза, или какие-то признаки мыслей у него внутри. В других случаях, я выхожу в коридор просто для того, чтобы разбудить свои ноги и руки, которые заснули. Я не видела Пита, и никто не говорил мне, где он. Сегодня Райли заглядывает в зал ожидания, где я безжизненно смотрю на свою пачку арахиса. Я просто не знала, что взять, чтобы было в среднем здоровым, и я уже покончила со всеми гранолами. Думаю, я потеряла немного в весе, потому что мои джинсы свободно висят на бедрах, но мой желудок почти так же закрыт, как кулак, и несколько раз кажется, расслаблялся достаточно, чтобы позволить мне что-то съесть, мне в горло ничего не лезет.