Читать интересную книгу В исключительных обстоятельствах 1988 - сборник

«Нет у нас данных, — досадовала Вера, — ну, да это первый допрос, только начинаем с ней работу. А вообще-то, может, и ошибается Петухов со своими подозрениями, уж больно молода она».

Вера Васильевна убеждена была, что понять человека, правильно оценить его поступки, изобличить его или оправдать можно только зная его характер, привычки и наклонности. Моральные устои объясняют поступки — вот почему следователь не уставала изучать тех, с кем сталкивала ее служба. И в этом была одна из причин ее успехов при расследовании сложных дел.

Сейчас ей предстояло понять Тамару. Осторожно, исподволь подбиралась она к тайным уголкам ее души.

Благополучной считала Тамара свою короткую жизнь. Напрасно Вера старалась выяснить, что волнует, что тревожит девушку. Та только недоуменно пожимала плечами:

— Меня все устраивает. Вроде бы никаких проблем. Только вот отец… Алкоголик был, издеватель. Мы покоя не знали, из-за него мама много слез пролила. Вздохнули спокойно, когда погиб. Застрелился по пьянке. Злобой своей подавился.

Что-то проглянуло в лице Тамары — жестокое, мстительное. Или показалось?

Сочувственно и мягко расспрашивала Вера Васильевна, против такого искреннего участия не устоишь. Тамара рассказывала о родителях, о себе и за описываемыми ею событиями, фактами и поступками встала жизнь совсем непростая и не такая уж благополучная.

Горем было пьянство отца. Он куражился над дочерью и женой, бил их. Но у матери были свои понятия о женской гордости. Вместо того чтобы призвать к порядку мужа-изверга, она покрывала его. Однажды, напившись до умопомрачения, неизвестно кого и в чем обвиняя, он схватил ружье и на глазах у жены и малолетней дочери выстрелил в себя. Потрясенную девочку мамаша успокоила своеобразно: так ему и надо, нам будет лучше.

«Чужая смерть — цена за собственный покой — это уже философия вполне определенная, — подумала огорченная рассказом следователь. — Как же могла мать такое внушать?»

Спокойное бытие продолжалось недолго. Приехал в деревню счетовод Иосиф Степанко — низкорослый мужчина с длинным отвислым носом. Был он холостым, обходительным и вскоре женился на Тамариной матери.

По тому, как во время воспоминаний об отчиме кривилось лицо молодой женщины, Вера Васильевна поняла: Тамара его не любила. Вопрос за вопросом, вот и ясно — почему.

— Масляный он весь, противный. — Тамара брезгливо передернула плечами. — А скуп-то, батюшки мои! Деньги — все для него. Вот это пальто, — Тамара показала на свое бордовое пальтишко, висевшее на спинке стула, — первое и единственное у меня, да он оговорил за него десять раз — береги, не таскай часто, тьфу! — Эта тема, видно, волновала Тамару, она не скрывала раздражения, голос ее стал резким, куда и подевался спокойный, уравновешенный тон:

— Денег полно, а копейки, гад, не дал мне даже недостачу покрыть, хоть слезно просили…

«Недостачу? Какую недостачу?» — Вера Васильевна насторожилась, но переспрашивать остереглась, а та махнула рукой, отвернулась к окну.

— Да что тут объяснять?! — и замолчала.

«Значит, недостача у тебя. Видимо, в котлопункте, где поварихой работала. И молчала об этом. А проблема, конечно, не из легких для тебя, раз к скупердяю-отчиму за помощью обратилась», — думала Вера Васильевна, не прерывая затянувшегося молчания.

Зазвонил телефон. Подняв трубку, следователь услышала озабоченный голос Николаева.

— Прошу срочно ко мне. Баркову поручите дежурному.

«Новое что-то появилось», — подумала, вставая из-за стола.

В кабинете начальника райотдела сидели Петухов и незнакомый Вере мужчина лет тридцати, с живыми светлыми глазами. Она сразу заметила, что майор взволнован.

— Я коротко, Вера, — Иван Александрович забыл и про субординацию, которой они обязательно придерживались на службе. — Ты послушай, что получается. Этот товарищ, — майор показал на русоголового, — Князев, водитель автофургона. Он вез Баркову. Тридцать первого марта от матери из Ярино до Заозерного. И как ты думаешь, она была одета?! — Николаев вопросительно глянул на Веру. — Так вот, на ней шуба была коричневая!

— Что?! — изумилась следователь. — Откуда шуба взялась? Ведь ребята установили, что, кроме этого пальто, в котором она и сейчас там у меня, у нее другой зимней одежды нет.

— Вот тебе и установили! — майор поморщился, как от зубной боли. — Выходит, плохо установили!

Вере жаль стало понурившегося при этих словах Петухова — он столько сил отдал розыску, по существу, самой результативной была именно его работа.

— А муж? Мы мужа из виду упустили совсем, надо его срочно допросить, — быстро сказала Вера Васильевна.

— Готово, — Петухов кивнул головой на телефон, — я связался с Сенькиным. Олег Снегов говорит, что Тамара приехала от родителей поздно вечером, он уже спал. В чем приехала — не видел. Утром рано ушел на смену, а вернулся — ее уже и след простыл. В общем, про наряды он ничего сказать не мог. Даты тоже точно не называет.

— Как же так, — усомнилась Вера, — одежду не помнит, дату не помнит?

Петухов пожал плечами:

— Участковый говорит — Снегову верить можно. Ведь весна, посевная на носу, с утра до поздней ночи механизаторы с техникой возятся. Есть время ему за нарядами жены смотреть! Вполне мог не заметить…

— Хорошо, — сказала следователь прокуратуры, — к этому вопросу чуть попозже вернемся. Тем более, что мне Тамара только что сообщила — мол, в городе появилась тридцать первого марта, а затем второго апреля. Придется очные ставки проводить. Вы тридцать первого возвращались из Ярино? — обратилась она к шоферу, тот утвердительно кивнул:

— Точно, можно по документам проверить.

— Выходит, Тамара уехала в город первого, раз муж говорит, что на следующий день после приезда от матери ее уже дома не было? — Николаев обвел присутствующих взглядом, хлопнул ладонью по столу:

— Вплотную беремся за Баркову-Снегову. Все прочие версии будут отрабатывать другие, а вы, Вера Васильевна, занимайтесь только с Барковой. И энергичней. Время идет, люди забывают мелочи, которые нам нужны.

— Хорошо, Иван Александрович. — Она встала. — Разрешите, я через несколько минут займусь очной ставкой, а пока еще с Тамарой поговорю?

— Действуйте.

Тамара сидела в коридоре, все так же безучастно глядя перед собой на голую стену.

Вновь приступив к допросу, Вера решила не скрывать, что получила новые данные. Ей хотелось подчеркнуть, что показания Тамары проверяются немедленно, что если в ее словах есть ложь — она будет разоблачена. Важно уже на первых порах дать понять ей: борьба, в которую она пытается вступить, начиная лгать, обречена на провал.

— Снегова, уточните, когда вы были в Ийске?

— В городе? Я ведь уже говорила, — Тамара обиженно поджала губы.

— Как вы были одеты во время этих приездов?

— Как одета? — переспросила та. — Как и сегодня.

— В какой одежде от матери приехали в Заозерное к мужу?

— К мужу? — Снегова впервые беспокойно поерзала, отвернулась к окну.

— К мужу… — она как будто вспоминала. — В этой же, — твердо проговорила и опять смотрели ее глаза прямо на Веру. И та не могла уловить в них ни смятения, ни страха.

Вошел приглашенный дежурным Князев. При виде его Тамарино лицо не изменилось, она дружелюбно поздоровалась с водителем.

— Повторите то, что говорили у начальника райотдела, — предложила ему Вера Васильевна.

Тот повторил. Неторопливо, подробно. Снегова внимательно, не прерывая, слушала, только осуждающе цокнула языком, когда шофер сказал о шубе.

— Подтверждаете показания свидетеля Князева? — произнесла следователь традиционный вопрос очных ставок.

— Врет он, — спокойно произнесла Тамара. — Ехала с ним — да. Но я была в пальто.

— Ну, ты, однако, даешь, девка! — изумился водитель. — Я с тобой рядом три часа сидел, нагляделся. Ах, ты… — он едва удержался от резкого слова и, обращаясь к Вере Васильевне, возмущенно сказал:

— Наглая какая, подумайте-ка. Но вы не сомневайтесь.

Спокойно, не проявляя никаких эмоций, Снегова отрицала также, что была в городе первого апреля. Следователь без всякой надежды на успех еще поговорила с Тамарой. Та отрицала даже очевидные вещи, и всему находила объяснения.

После допроса ее задержали, чтобы на следующий день продолжить с ней работу. Предстояли опознания, очные ставки и допросы.

Звонко отстучали по деревянным ступенькам подковки сапог — кто-то из молодых сотрудников побежал домой. Тихо в райотделе.

Иван Александрович подошел к окну, приоткрыл створку, выглянул. Так и есть, Вера еще на месте. Довольно на сегодня, пора отдыхать. Надо зайти к ней, увезти домой. Живут они в одном доме.

Было уже совсем темно, когда подъехали к дому. Апрельские ночи стремительно опускаются на землю. В отсвете окон не успевшие распуститься деревья голыми ветвями причудливо прочерчивают небо. Едва вышли из машины, Вера увидела, что дома кто-то есть.