Алан Стерн стоял рядом со сферой. Он касался её.
Говард знал, что это Стерн, хотя от него мало что осталось. В некотором смысле Стерн, вероятно, и был мёртв; какое-то непонятное явление или процесс сохранило здесь лишь небольшую его часть: его разум, но почти ничего от его тела. То, что Говард видел в сиянии сферы, было прозрачным, как медуза. Нервная система — мозг и пучки нервов — пульсировала странным светом. Рука Стерна касалась сферы и как будто бы срасталась с ней, как и десятки щупальцеобразных отростков, что вырастали из его тела или врастали в него, пригвождая его к месту, как корни дерева.
Присутствие Стерна было похоже на туман; оно обволакивало Говарда и, казалось, разговаривало с ним. Говард ощущал ужасный застой, безысходность, бессловесный ужас. Если сфера была дверью, Стерн был бессилен войти в неё и не мог отступить. Он застрял между плотью и духом.
Он повернул голову — бесплотный пузырь, в котором даже кости черепа были лишь неясными тенями — и каким-то образом, не имея глаз, посмотрел на Говарда.
Говард помедлил — как долго, он не смог бы подсчитать или измерить.
Все его мысли, как и мысли Стерна, вертелись вокруг одной истины: что объект в этом помещении является проходом между мирами — или даже средством для создания новых миров. Эта идея как будто истекала из самого объекта. Не облекая её в слова, сфера заявляла о своём предназначении.
Но если это так, то единственный способ помочь Стерну (тому, что от него осталось, этой растерзанной сущности Стерна) было пройти в ту дверь, вероятно, раскрыв её для этого пошире. Преуспеть в том, что не удалось Стерну.
И как он мог бы это сделать? Это Стерн был гением, не Говард. Стерн пересмотрел и развил проделанное Хокингом, Гутом, Линде. Говард же едва мог их понять.
Стерн был колдуном. Говард — всего лишь учеником колдуна.
Неощутимые тела призраков всё плотнее и плотнее теснились вокруг него, словно тоже интересуясь этим вопросом. Говард сделал глубокий вдох. Воздух был обжигающе горяч.
∞
Ему вдруг вспомнилось, как его мама мыла тарелки в раковине на кухне, а Говард вытирал их. Много лет назад. Сколько ему было? Пятнадцать, шестнадцать. Золотые деньки.
Стерн только что получил Нобелевскую премию — его портрет показывали по телевизору — и Говард рассуждал о том, как круто быть знакомым с таким человеком, с таким гением.
Мама сполоснула последнюю тарелку и начала спускать мыльную воду.
— Алан умный, этого не отнять. Но он также… Не знаю, как это называется. — Она задумалась. — Для него все лишь головоломка. Фокус. Покажи ему камень, и он определит, из чего он сделан и как оказался у тебя под ногами, и как работают его атомы и сколько бы он весил на Марсе. Но подобрать его просто так? Рассмотреть его, подержать в руке, ощутить его? Никогда. Это ниже его достоинства. Это отвлекает. Хуже того, это иллюзия. — Она покачала головой. — Он понимает мир, Говард, но я тебе говорю — он его не любит.
Contemptus mundi: презрение к миру и мирским вещам. Когда Говард прочитал эти слова в учебнике психологии, он сразу подумал о Стерне.
Он медлил, но ему не к чему было возвращаться — лишь к прокторам, их ужасу и огненной пустыне. Он удивился, что бомба до сих пор не взорвалась.
Существо, бывшее когда-то Стерном, смотрело на него с болью настолько же ощутимой, как и этот жуткий жар.
Говард вытянул руку. Кожа на ней пульсировала светлыми прожилками.
Теперь свет был повсюду вокруг него, внезапно появившись из ниоткуда.
Целый мир света.
Бомба, подумал Говард.
∞
София рыдала и страдала, потому что её бросили одну в этой тьме и пустоте; но когда она подумала о свете, что покинул её, ей полегчало, и она рассмеялась.
∞
Поле огня.
∞
Он коснулся чего-то. Всего. Он держал его в руках. Камень.
Глава тридцатая
Эллен Стоктон заплакала, когда увидела бегущего к машине Клиффорда. Холодный воздух быстро её отрезвил; она знала, насколько маловероятна была их встреча. Она открыла ему дверь, и он подбежал, и они обнялись.
∞
Декс с Линнет стояли снаружи. Она смотрела на него, словно ожидая какого-то вердикта. Он сказал:
— Пятнадцать минут — если отсчёту можно доверять. — Он понизил голос, чтобы мальчик с матерью не услышали. — Мы слишком далеко к востоку. Дороги, снег… мы не успеем добраться до городской черты за это время, не говоря уж о безопасном периметре.
В голосе Линнет звучало почти неземное спокойствие.
— Согласна. Мы можем сделать ещё что-нибудь?
— Можем поехать и надеяться на чудо.
— Прокторы не станут откладывать взрыв. Только не после того, как решение принято. Слишком многое пошло наперекосяк.
— Ехать и молиться, — сказал Декс, — или…
— Что?
— Я всё время думаю о Говарде. Помнишь, что он сказал? «Единственный выход — войти».
— Он говорил о разрушенной лаборатории. Думаешь, там можно как-то укрыться?
— Не представляю себе, как именно. Но всё может быть. Кто знает? — Он коснулся её плеча. — Нужно помнить о том, что это гораздо ближе к бомбе.
— Вряд ли это такое уж преимущество.
— Как сказать. Если случится худшее — всё будет быстрее.
Она посмотрела ему в глаза. Секунды невозвратимо утекали.
— Возможно, ты прав. Но я хочу туда отправиться, потому что это шанс. Понимаешь? Не просто самоубийство. Я думаю, часть тебя хочет умереть. Но я не хочу.
Правда ли он хочет умереть там, в лесах оджибвейской резервации? Странно, но факт — он не хотел. Впервые за много лет он предпочёл бы остаться в живых. Отчаянно хотел жить.
Но дороги покрыты толстым слоем снега, а он помнил оценки мощности, которые Эвелин подсмотрела в кабинете Саймеона Демарша. Он припомнил всё, что когда-либо читал о Хиросиме и Нагасаки. Быстрая смерть, конечно, лучше, чем долгая агония распадающейся плоти. Он не хотел, чтобы Линнет умерла такой смертью.
И шанс тоже есть, думал он, по крайней мере, Говард, похоже, так считал.
Пушистые снежинки, казалось, неподвижно зависли в воздухе. Сам воздух, казалось, подрагивал в предвкушении.
— Мы теряем время, — сказал он. Лаборатория не намного ближе, чем Колдуотер-роуд. Понадобится всё его водительское мастерство, чтобы добраться туда за — он взглянул на часы — за тринадцать минут.
∞
Линнет прильнула к окну, когда машина проезжала Бикон-роуд. Бо́льшая часть делового центра была в огне. Пламя отражалось от снега, дым стлался поперёк дороги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});