Ненавижу, когда я так делаю.
Это ведь я угрозу произнесла. Вы заметили? Если я еще хоть раз начну... Ну да, любительница поговорить, и что же ты тогда предпримешь? Я ненавидела пустые угрозы, особенно в свой собственный адрес. Однако еще больше я ненавидела слово «хобби». Я до сих пор его ненавижу. Это слово ужасно и напоминает мне о Тайлере Хоббсе, толстом веснушчатом парне из моего детства, который изжевывал десятки зубочисток и даже в шестом классе стригся наголо. И еще о слоновьих хоботах. Я устала рекламировать свою жизнь. Может, от этого меня и мутило? Я старалась изо всех сил и чуть ли не торговала собой, рассказывая всем и каждому о своих увлечениях, о том, как прекрасно было наконец пожить одной. Вот и в парке, обнимая Джейми, я делала то же самое. Я назвала фотоаппарат своим малышом. Кого я пыталась обмануть? Впрочем, все гораздо хуже, я ведь не подруге пыль в глаза пускала. Я себя убеждала в том, что вполне счастлива.
Я окружила свое сердце непробиваемой стеной смешных историй и пустых занятий. Способна ли теперь вообще кому-то довериться? Неприятнее всего было, когда кто-то, глядя в глаза, интересовался моим самочувствием и долго ожидал ответа. Я отводила взгляд, потом снова смотрела на собеседника, чтобы молча убедиться: он все понял и во второй раз такого вопроса не задаст. Вот теперь можно и соврать. Убедительно соврать. «Сo мной все в порядке, просто отлично». Между «просто» и «отлично» я встряхиваю головой. «Да!» Мне дарят ответную улыбку, а я потом несколько дней подряд мечтаю спрятаться в какой-нибудь кладовке.
На самом деле мне совсем не хорошо. Я погрузилась в уныние. Я ожесточилась. Раньше я была куда мягче, чем та холодная, одетая в броню ожесточения женщина, отражение которой маячило в окошке кофейни.
– Будь терпелива, – громко произнесла я, вновь надевая наушники. – Сразу ничего не меняется. Перемены требуют времени. Ты своего добьешься. – Так я себя успокаивала.
Утешение не разливают в оранжевые флакончики из аптеки. Мазь от моих ран не купишь; они прятались где-то глубоко под сетованиями на жизнь. Они пытались вырваться наружу сквозь историю моих мучений. О нет, мне не нужен матч по телевизору или темнота папиного платяного шкафа. Мне нужна я сама.
Чтобы получить ответы на свои вопросы, необходимо проявить упорство и усидчивость. То есть необходимо на этом сфокусироваться.
Глава 14
ФОКУСИРОВКА ВРУЧНУЮ
Один из моих самых любимых предметов обстановки в комнате – это стул возле письменного стола. Я купила его сразу же после того, как переехала сюда. Он украшен вензелем: витиеватая буква «К» вышита золотом на спинке тканевого чехла. Длинные полотняные складки спадают до самого пола, поэтому он скорее напоминает стул для столовой, а не для рабочего места. Однако буква «К», которую я вижу изо дня в день, делает меня немножечко сильнее. «Это ты, Стефани», – говорю я себе. Потом я замолкаю, сажусь на стул и начинаю писать.
Составить список счастливейших моментов моей жизни оказалось куда труднее, чем я думала. Кто-то мог бы описать свою свадьбу, рождение детей. Но не я. Конечно, я не раз наблюдала моменты, которые дарят людям немудреное счастьице, например: маленькая девочка выигрывает в лотерею медное колечко и восхищенно машет им, показывая матери. Но когда я задумалась над счастливыми моментами собственной жизни, оказалось, что они связаны не с переживаниями и впечатлениями, а со свершениями.
Когда мне было десять, я провела целое лето, занимаясь плаванием в клубе моих родителей. Я осваивала длинные дистанции. Задыхалась. Захлебывалась. Плавала кругами, пока сил не оставалось только на то, чтобы кое-как вылезти из бассейна.
– Ты тратишь время впустую, – заявила моя кузина Софи, стоя у кромки бассейна. – Ты слишком толстая и не сможешь быстро плавать. – И она убежала к буфету, объедаться итальянскими сосисками с целой грудой желтого риса.
В конце лета, на церемонии вручения спортивных наград, я вместе с другими ребятами своего возраста ждала, когда на подиуме появится наш тренер по плаванию. Награды за достижения в плавании вручали после всех остальных – за гольф, теннис и прыжки в воду. Ожидая, пока наш тренер объявит имя того, кто получил самую престижную награду, я молилась, зажмурившись и скрестив пальцы. Я так старательно шептала: «Пожалуйста, скажите: «Стефани Кляйн». Пожалуйста!» – что не расслышала, как тренер произнес мое имя.
– Стефани, да не сиди же на месте! – заорала Софи, перекрикивая аплодисменты.
Я не ослышалась? Неужели самую важную из сегодняшних наград по плаванию получила именно я?
– Ты действительно очень много работала, чтобы заслужить это, – произнес тренер, обнимая меня. – Тебе есть чем гордиться.
«Стефани Кляйн, лучшая участница соревнований» было выгравировано на сияющем золотом кубке, едва помещавшемся в моих руках. В то лето я не потерпела ни одного поражения. Никто больше не заработал для нашего клуба столько очков. Обхватив кубок обеими руками, я еле донесла его до своего места. Тогда я впервые в жизни плакала от радости. Добравшись в тот вечер до дома, я установила кубок на своем ночном столике и несколько раз просыпалась, чтобы дотронуться до него в темноте. Потом вновь устраивалась в постели и, улыбаясь, засыпала.
Я становилась старше, но по-прежнему стремилась к новым достижениям. Скользя по полу гостиной в носках, я каждый вечер разучивала хореографические па и соло. И когда на школьной доске объявлений напротив имени главной героини в мюзикле «Оклахома!» появилось мое имя, я испытала сдержанное, но заслуженное удовлетворение. За обедом я говорила на южный манер: «Ну, да-а-а-а-а. Еще немного гороха было бы очень кстати, мэм!» Я и ходить стала иначе, отводя плечи назад и сжимая ладони в кулаки. Да!
Когда другие дети сидели в «Фрэндли» и макали картошку-фри в десерты, я трудилась дома над очередным учебным проектом, добиваясь отличных оценок. Когда по почте пришли толстые конверты с письмами, подтверждающими мое поступление в те колледжи, куда мне больше всего хотелось, я прижала их к сердцу. Потом помчалась в свою комнату, бросилась на кровать и, визжа в подушку, бешено дрыгала ногами.
Наивысшую радость я всегда испытывала, когда завершала какую-нибудь большую работу или когда необходимо было преодолевать трудности и жертвовать собой. Чем сложнее была задача, чем чаще мне твердили о ее невыполнимости, тем слаще оказывалась победа. Смелость, сила, выдержка, проявленные мною, делали достижения значительнее.
Я научилась связывать радость с достижениями, даже если это было ради других. Когда-то я добровольно взялась учить Айдину, девочку из приюта для бездомных, которую определили как «отстающую в развитии». Учить ее читать пришлось долго, и трудно было нам обеим, но в тот день, когда она совершенно самостоятельно прочитала вслух свои первые слова, я не могла сдержать широкой улыбки. Прочитав несколько слов, она подняла на меня глаза и раскрыла рот. Мы изумленно уставились друг на друга, словно не веря, что все это на самом деле. Я даже оторопела. Неужто свершилось? Я схватила Айдину за руку и протащила по всему дому, заставляя каждого встречного выслушивать ее чтение. Крепко обнявшись, мы прыгали по комнатам. Айдина излучала уверенность в себе, и это доставляло мне огромную радость.