В то время мне представлялось целесообразным наделение всей полнотой командной власти главнокомандующих фронтами, т. е. осуществление ответственного командования сухопутными частями, формированиями кригсмарине и люфтваффе под общим руководством ОКВ. Я отдавал себе отчет, что это только мои несбыточные мечты: для реализации моих идей нужно было как минимум изменить программу подготовки офицеров генштаба, а генералитету проникнуться осознанием необходимости триединства наших вооруженных сил. Даже затрудняюсь представить себе, какую реакцию главнокомандующих кригсмарине и люфтваффе вызвало бы решение об оперативном подчинении их самих и главных штабов вверенных им составных частей «сухопутному генералу». Ни гросс—адмирал Редер, ни рейхсмаршал Геринг ни при каких обстоятельствах добровольно не отказались бы от своих командных полномочий. И в этом случае вполне уместно было бы фюреру воспользоваться своим авторитетом и сказать свое веское слово.
Таким образом, общее руководство кампанией на Восточном фронте осуществляло ОКХ, вернее сказать Адольф Гитлер. Я столь подробно рассмотрел этот вопрос, руководствуясь исключительно соображениями восстановления исторической истины, поскольку СССР, как минимум в ходе Нюрнбергского процесса, исходил из ложного допущения, что общее руководство Восточным фронтом осуществлялось Кейтелем и ОКВ.
СоюзникиИз союзных и дружественных нам государств с первых же дней кампании на Восточном фронте непосредственное участие в походе на Россию приняли Румыния и Финляндия, после открытия фронта — Италия, Венгрия и Словакия. Каждый из союзников выставил скромный контингент, представлявший собой экспедиционный корпус, сопоставимый с моторизованным корпусом неполного состава, а словаки — легкую пехотную дивизию. Вместе с командующим 11 армией генерал—лейтенантом Евгением фон Шобертом и начальником военной миссии в Румынии генералом кавалерии Ханзеном я принял участие в состоявшихся в Мюнхене переговорах, на которых фюрер заключил соглашение с Антонеску. Тот сделал правильные выводы и принял активное участие в усилении учебных дивизий немецкой миссии. Румыны были кровно заинтересованы в возвращении Бессарабии, однако из соображений секретности было принято решение не сообщать им о планах и сроках нападения на СССР.
В мае 1941 г. в Зальцбурге я провел переговоры с генерал—лейтенантом Эриком Хайнриксом, начальником финского генштаба, о беспрепятственном прохождении через финскую территорию армии «Норвегия» генерал—оберста Николауса фон Фалькенхорста. Хайнрикс сказал мне, а несколько позже и Йодлю, проводившему с ним согласование оперативных частностей, что Маннергейм[76] настроен самым решительным образом и намеревается внести коррективы в итоги зимней войны с Россией 1939/40.
Фюрер запретил проводить переговоры политического характера (равно как и на уровне генеральных штабов) с союзными нам Венгрией и Словакией, опасаясь утечки информации и разглашения военной тайны. Мне не известно, насколько венгерский генштаб был посвящен в подробности подготовительных мероприятий операции «Барбаросса».
Следует особо подчеркнуть, что начало наступательной операции вермахта на Восточном фронте 22 июня 1941 г., возможно, и было тактической неожиданностью для советского главнокомандования, но ни в коей мере — оперативной…
В расчете на передел государственных границ в Европе Венгрия и Словакия сформировали экспедиционные корпуса и предоставили их в распоряжение ОКХ. Однако уже в сентябре 1941 г. в штаб—квартире фюрера меня посетил начальник венгерского генштаба генерал Штромбатели и заявил, что венгерская моторизованная бригада (дивизия) не экипирована для ведения военных действий в условиях русской зимы и должна быть отозвана с передовой еще до форсирования Днепра. После соответствующего переформирования и переоснащения можно вести речь о боевом использовании дивизии… в будущем году.
Генерал изрядно повеселил меня «глубокомысленными» и с претензией на язвительность замечаниями о «неправильном», на его взгляд, использовании венгерской дивизии на фронте. Мне осталось только порекомендовать ему вначале отучить своих солдат от мародерства и воровства, а потом уже переходить к обсуждению оперативных вопросов. Впрочем, уяснив, что такие номера здесь не проходят, венгр тут же перестроился и рассыпался в похвалах ОКХ и фюреру, «который произвел на него неизгладимое впечатление». Вечером Штромбатели договорился с Гальдером о принятии компромиссного решения и отправке в тыл венгерских частей.
В конце января 1942 г. я вылетел в Будапешт по поручению фюрера. Мне предстояла в высшей степени непростая миссия — добиться мобилизации венгерской армии (мирного времени) и отправки по меньшей мере 50 % личного состава венгерских вооруженных сил на Восточный фронт для участия в летнем наступлении вермахта 1942 г. К этому времени в составе вермахта воевали 23 венгерские горнострелковые и кавалерийские бригады (на стадии переформирования в дивизии неполного состава) и ограниченный контингент оккупационных сил (подразделений обеспечения тылов), которые уже находились в распоряжении ОКХ, а также те из них, чья скорейшая отправка в Россию была обещана главнокомандованию сухопутных сил. Переговоры с венграми свелись к закулисным торгам о поставках немецкого оружия. Я был официально уполномочен проявлять по этому поводу максимальную снисходительность и уступчивость, поскольку без противотанковых и пехотных орудий, а также всего прочего вооружения венгры мало что могли противопоставить тяжеловооруженным русским дивизиям. В ходе продолжительных «трехсторонних» переговоров с участием (военного) министра «Гонведа» фон Барта и начальника генштаба Штромбатели удалось прийти к соглашению: венгры сформируют и с нашей помощью оснастят 10 дивизий для летней кампании на Восточном фронте.
На следующий день меня принял регент Хорти. 74–летний адмирал пребывал в приподнятом настроении, был предупредителен и сердечен. Затем немецкий посланник в Будапеште капитан 3 ранга в отставке Дитрих фон Ягов дал завтрак в мою честь, который запомнился мне, прежде всего, беседой с венгерским премьер—министром Ладислаусом фон Бардосси. Бардосси высказался в том смысле, что вполне удовлетворен результатами переговоров и одобряет идею отправки на Восток 10 венгерских дивизий наряду с усилением частей обеспечения тылов, однако не вполне представляет себе, как сможет объяснить парламентариям и всему венгерскому народу столь активное участие Венгрии в войне Германии против СССР. Венгры не готовы к войне даже с пропагандистской точки зрения, особенно если речь идет не о войне против… Румынии. Я ответил ему приблизительно следующее: «Как можно думать сейчас о сведении счетов с румынами, когда вся Европа сражается с большевизмом не на жизнь, а на смерть…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});