Темка наклонился, пристраивая светильник. Ему пришлось отвести золотые кружева, чтобы ткань не прижалась к нагревшемуся стеклу. Теперь не слепило, но Темка не знал, куда деть пустые руки. Не стоять же перед принцессой навытяжку, как солдат на плацу!
– Нас все равно увидят, свет выдаст.
– Увидят не нас, а именно что свет, - возразила Анна. - Разве вы не знаете, княжич Артемий, что сегодня нельзя мешать встречать солнце?
– Но король…
– А что король?! Ах, какой скандал, я сама пригласила князя Лесса! Ой, какой ужас, сбежала от придворных дам. А мне надоело! Я тоже жить хочу. Один день в году я могу? Может, мне к следующему уже чужую ленту вплетут!
В запале принцесса шагнула вперед, и Темка оказался распластанным по стене. Лицо Анны было так близко, что княжич мог рассмотреть каждую ресничку. Принцесса подняла руку, сдирая маску, но та зацепилась за волосы и не поддавалась.
– Да помогите же!
Пальцы были так неловки, что Темка скорее не помогал, а мешал. А когда руки столкнулись, и вовсе замер - дубина дубиной! Анна вытащила маску из-под его ладони. Зацепившийся золотистый локон упал ей на лицо, и, холодея от собственной смелости, княжич отвел прядь. Кулачком, сжимающим маску, принцесса уперлась ему в грудь, и пуговица от мундира больно вдавилась в тело.
Вспомнилось вдруг, как лежал на прогалине, вжимаясь в землю и пряча голову за подтаявший сугроб. Тот, конечно, не защищал, плевался мокрым снегом, пропуская пули. Порученец должен был покинуть ненадежное убежище и метнуться через простреливаемую дорогу. В предчувствии рывка - встать! ну встать же! - сердце бухало точно так же, как и сейчас. Казалось, оно грохочет на весь грот и каменные стены пульсируют ему в такт. Анна выдохнула, ладонь ее раскрылась, роняя маску. Темка и сам вздохнул судорожно - точь-в-точь как перед тем броском под пули - и нашел губами губы принцессы.
Марк цедил вино и думал, что Темку отозвали очень вовремя. Друг бы не выдержал, вспылил. Марк и сам сдерживался из последних сил, слушая княжича Бокара. Тот куражился, распаляя сам себя. Он не замечал даже, что его приятели умолкли и поглядывают встревожено. Наверняка же сами подзуживали и обрадовались, увидев Лесса в компании офицеров - задирать прилюдно интереснее, нежели в темном углу. Но сейчас явно были уже не рады: пьяный княжич рода Быка сам не понимал, что нес. Марк усмехался, но пальцы судорожно стиснули ножку бокала, когда Леоний сказал:
– Теперь-то княжна Рельни одумалась, слава Создателю!
Бокара кто-то дернул за рукав: хочешь позлобствовать, твое право, но девушку вмешивать не стоит. Тот отмахнулся.
– А ведь предупреждал ее… Или ты думал, кня-я-язь, - он ухмыльнулся, - что раз девица из нищего рода, то и на ублюдка позарится? Мамаши рядом нет, честь ее блюсти некому, вот ты и заторопился? А подумал, что о ней сейчас говорят?
В алой глубине бокала пляшет отражение фонарика. Странно, неужели дрожит рука? Марк поднял бокал, тронул губами терпкую жидкость.
– Хватит, - одернул капитан Захарий. - Иди лучше проспись.
– А чего хватит-то? Пусть знает! - Бокар оглянулся на приятелей, но те не поддержали, а кое-кто уже и шагнул в сторону, опасаясь скандала.
– Да он и так знает, пойдем. Ну, давай, - Леония обхватили за плечи, пытаясь увести.
Пьяный княжич пробовал трепыхаться, но его тянули подальше от Марка, и Леоний все-таки сдался:
– Ладно, пойдем. Дурака учить и то только портить. А уж ублюдка… Ишь, гляньте, опозорил девицу и стоит с довольной рожей, винцо попивает. Вот уж правду говорят, нет у ублюдков чести.
Марк швырнул бокал, целясь в ненавистную рожу. Попал, и на камзол плеснулось вино, закапала кровь из разбитого носа.
– А ну, доставай шпагу. Шпагу, я сказал!
– Сдурел, Лесс?!
– Остановите его!
– …приказ короля!
– …уберите Бокара шакалу в задницу!
Заговорили разом, но Марку было уже плевать даже на королевский приказ, запрещающий дуэли. С болезненным наслаждением, с каким прорывается гнойник, он смотрел, как зажимает переносицу Бокар, размазывая по лицу кровь.
– Марк, не дури!
– Донесут же!
– …в задницу шакалью!
Плевать! Зато Бокар протрезвел вмиг. Кровь кажется нестерпимо алой на его побелевшем лице, и вместо гнусной насмешки в глазах - страх.
– Ну, давай. - Марк шагнул вперед, и Леоний суетливо отступил. - Или у тебя шпага к ножнам приклеилась? Пошли! Вон туда, за деревья, пусть твой труп в сторонке поваляется. Быстрее, ну?!
– Да плюнь ты на дурака, Лесс!
– На дурака?! - развернулся, бросил яростно: - Теперь так, да? А когда он пакости за спиной шептал - посмеивались?! Когда в лицо хамил - слушали?! Бегите, доносите! Чего стоите? Ну? Я его все равно вызову. Мне плевать, слышите? Уже все произошло, чего мне еще бояться? Плевать! Стой, ты, падаль шакалья! Куда?! Принимай вызов! И только попробуй отказаться!
Кто-то ухватил Марка за локти, тряхнул:
– Успокойся!
Совсем близко - напряженное лицо Митьки. Губы шевелятся, четко вырисовывая слова:
– Тихо. Не кричи. Спокойно. Вот так.
Ярость действительно схлынула, осталась ледяная уверенность - он все равно пришибет эту сволочь Бокара.
– Какой, к шакалу, поединок? - спросил Митька. - Он же пьян. Это убийство будет.
Марк ухмыльнулся.
– А ты думал, я с ним так, потренироваться решил? Я его убивать буду. Эй, Бокар, не отползай!
– Убьешь, а потом? В опалу из-за дурака? Лейтенантом в дальний гарнизон? Или того хлеще - под расстрел?
Он мог крикнуть: «А какая мне разница?!» Но кругом стояли люди, Марк видел их лица: серьезные, испуганные, предвкушающие, любопытствующие - разные. И только одному Митьке можно было сказать: «А какая, собственно…» - тот поймет, что это не бравада и не кокетство.
– Бокар! - Потянул паузу, наслаждаясь белесым ужасом, проступившим на его лице. - Убирайся. Давай быстрее, пока я не передумал.
– Ты… - прокашлял Леоний, больше он не мог выдавить ни слова, только кривил губы.
– Ну? - Марк зло рассмеялся. - Еще скажи, что ты мне это припомнишь. Убирайся. Пшел вон. И если ты еще хоть раз откроешь свою пасть и вякнешь, я убью тебя. Слышишь? Клянусь, я убью тебя.
Княжич Бокар отступил на шаг, то ли не решаясь повернуться спиной, то ли пытаясь скрасить бегство. Его друзья давно уже маячили в отдалении, и Леоний попятился к ним.
– Эй, да отцепись ты. - Марк тряхнул рукой: Митька все еще держал его, не давая вытащить шпагу.
Дин смутился, отпустил. Над поляной повисла странная неловкость: приятели переминались, хмыкали, покашливали. Марк был благодарен, когда Митька громко сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});