1084. А. С. СУВОРИНУ
10 января 1892 г. Москва.
10 янв.
Мороз в 25 градусов. В комнатах холодно.
Еду я в Нижегородскую губ<ернию> 14-го янв<аря> — это непременно, хотя бы было 40 градусов. О дне выезда все-таки буду телеграфировать. Придется из Нижнего ехать по Казанскому тракту на почтовых.
Мои хуторские дела — швах. Не идем дальше разговоров и мечтаний. Досадно.
Дела в Нижегород<ской> губ<ернии> тоже швах. Можете себе представить, лошадей осенью перерезали, и теперь лошади вздорожали адски. Так, в последнюю покупку 6 лошадей нам стоили 130 рублей. В апреле, значит, они будут еще дороже, значит, мужики останутся без лошадей, с чем и поздравляю публику.
14-го я еду. Возвращусь, как обещал, к 22-му. Стало быть, до 22-го мне ничего не пишите, а после 22-го приезжайте, дабы ехать в Воронежскую губ<ернию>. Не хочется сидеть на одном месте. Когда вертишься, то как-то на душе покойнее.
Итак, adieu до 22–23 янв<аря>!
Поклон Вашим.
Ваш А. Чехов.
Тихонову В. А., 10 января 1892*
1085. В. А. ТИХОНОВУ
10 января 1892 г. Москва.
10 янв.
А я «Севера» не получаю.
А я 50 р., отданных мною Ежову, но получил*.
Да-с.
Покорно Вас благодарим.
Именинник Вашего сердца
А. Чехов.
Заньковецкой М. К., 12 января 1892*
1086. М. К. ЗАНЬКОВЕЦКОЙ
12 января 1892 г. Москва.
12 январь.
Вчера вечером, уважаемая Мария Константиновна, я был у Вас и не застал.
Посылаю свою «Дуэль» и письмо Коробки*, которое я получил вчера. Проект костюма бродячей цыганки* будет прислан Вам художником в самом скором времени.
14-го я уезжаю к голодающим, а 23-го буду у Вас с Сувориным*.
Искренно уважающий и преданный
А. Чехов.
Малая Дмитровка, д. Фирганг.
Гарину-Виндингу Д. В., 13 января 1892*
1087. Д. В. ГАРИНУ-ВИНДИНГУ
13 января 1892 г. Москва.
13 янв.
Уважаемый Дмитрий Викторович, меня теперь трудно застать дома. Завтра я уезжаю из Москвы и вернусь домой не раньше 23-го. После 23-го Вы напишите мне*, в какой день и час Вы пожалуете ко мне, и я буду ждать Вас. Лучше всего вечером, часу в шестом.
Ваш А. Чехов.
На обороте:
Здесь, Бронная, Б. Козихинский пер., д. Тепцова, кв. 4
Его высокоблагородию Дмитрию Викторовичу Гарину-Виндингу.
В Правление Московского Зоологического сада, 14 января 1892*
1088. В ПРАВЛЕНИЕ МОСКОВСКОГО ЗООЛОГИЧЕСКОГО САДА
14 января 1892 г. Москва.
14 январь.
В Правление Зоологического сада
В прошлом году я привез с о. Цейлона самца-мангуса (по Брэму — mungo). Животное совершенно здорово и бодро. Уезжая на́долго из Москвы* и не имея возможности взять его с собой, я покорнейше прошу Правление принять от меня этого зверька и прислать за ним сегодня или завтра. Самый лучший способ доставки — небольшая корзинка с крышкой и одеяло. Животное ручное. Кормил я его мясом, рыбой и яйцами. Имею честь быть с почтением
А. Чехов.
Смагину А. И., 14 января 1892*
1089. А. И. СМАГИНУ
14 января 1892 г. Москва.
14 янв.
Белый — это сахалинский окружной начальник, который, когда я был на Сахалине, спрашивал меня, где можно купить хутор; я вспомнил про Яценко — единственный хутор, который я знал тогда, и посоветовал ему купить именно его. Вот оно когда всплыла наружу эта штука!*
У нас уныние. Вы советуете купить хутор близ Сум (Кублицкого)*, а Иваненко от имени Линтваревых просит*, пожалуйста, не покупать этого хутора, так как он сыр, неудобен и проч. и проч. На днях мы прицелились в одно именьице и уже хотели выстрелить по нем, как получили известие, что оно только что продано. Не везет, одним словом. Так и должно быть, ибо в 24 часа и за гроши ничего путного купить нельзя. У меня предчувствие, что мы насмешим и обеспокоим публику, а в Москве все-таки останемся и будем тянуть старую канитель.
Сегодня я уезжаю в Нижний, 22 градуса мороза. Придется ехать на почтовых по Казанскому тракту. Везу с собой немножко денег*. Возвращусь в Москву скоро, так что, если Вы напишете мне до 20-го, то Ваше письмо недолго будет ожидать меня в Москве.
Думаете ли Вы, бессердечный, о Лешковской?* Приезжайте в Москву. Если бы Вы приехали в марте, то это было бы весьма хорошо.
Ваш А. Чехов.
Мангуса я жертвую в Зоологический сад*. Кусается, сволочь.
Линтваревой Н. М., 18 января 1892*
1090. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ
18 января 1892 г. Деревня Белая.
Деревня Белая Нижегородск. губ., 19 янв.
Уважаемая Наталья Михайловна, я получил от Иваненко два письма*: в одном он усердно убеждает и даже умоляет меня купить дачу Кублицкого, в другом же подробно описывает все бедствия и лютые напасти, которые не минуют меня, если я сделаю глупость и куплю эту дачу. Одним словом, с хутором мне не везет. Помнится, в Сумах я заказал нотариусу Иванову доверенность, чтобы вместе с Вами купить хутор Яценки, и доверенность эта осталась у бедного Иванова в виде сувенира, приятного воспоминания о нас. В Петербурге 5-го января я заказал нотариусу (тоже!) Иванову доверенность, чтобы купить всё тот же хутор Яценки, и вечером 5-го января получил известие, что Яценко раздумал продавать. Очевидно, я создан в наказание нотариусам Ивановым, вероятно, за то, что написал пьесу «Иванов». Очевидно также, что хутора я не куплю, хотя имею уже не 3 тысячи, а целых 5. А удрать из Москвы необходимо.
Мороз лютый, ревет метель. Вчера поздно вечером меня едва не занесло в поле, сбились с дороги. Напугался — страсть!
Привет всем Вашим. Вам тысяча поклонов и две тысячи пожеланий. Можэтэ себэ представить, я познакомился с хохлацкой королевой Заньковецкой, которую Украйна нэ забудэ. Она тоже хлопочет насчет хутора — хочет, чтоб я купил около нее, в Черниговской губ<ернии>. Барыня веселая.
Искренно преданный
А. Чехов.
Суворину А. С., 22 января 1892*
1091. А. С. СУВОРИНУ
22 января 1892 г. Москва.
22 янв.
Ну-с, я вернулся из Нижегородск<ой> губ<ернии>. Так как, надеюсь, мы скоро увидимся и так как я о голоде писать буду завтра или послезавтра*, то теперь скажу только кратко: голод газетами не преувеличен. Дела плохи. Правительство ведет себя недурно, помогает, как может, земство или не умеет или фальшивит, частная же благотворительность равна почти нулю. При мне на 20 тысяч человек было прислано из Петербурга 54 пуда сухарей. Благотворители хотят пятью хлебами пять тысяч насытить — по-евангельски*.
Проехался я хорошо. Была лютая метель, и во един из вечеров я сбился с дороги и меня едва не занесло. Ощущение гнусное. Был у Баранова. Завтракал у него и обедал, и на его губернаторских лошадях доехал до вокзала.
Вообще говоря, частная инициатива, по крайней мере в Нижегородской губ<ернии>, со стороны администрации препятствий не встречает, а наоборот. Делай что хочешь.
Дома у себя нашел я корректуру «Каштанки». Аллах, что за рисунки!* Голубчик, я от себя готов дать художнику еще 50 р., чтобы только этих рисунков не было. Что такое! Табуреты, гусыня, несущая яйцо, бульдог вместо такса…
Если бы в Петербурге и в Москве говорили и хлопотали насчет голода так же много, как в Нижнем, то голода не было бы.
А какой прекрасный народ в Нижегородской губ<ернии>! Мужики ядреные, коренники, молодец в молодца — с каждого можно купца Калашникова* писать. И умный народ.
У московского богача Шелапутина сибирская язва — сейчас мне говорили об этом.
Ну, жду Вас, чтобы ехать в Бобров*. Отвечайте, когда будете в Москве?
Всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
Попросите Алексея Алексеевича выслать мне поскорее статью горного инженера Бацевича о нефти*. Забыл я в Петербурге прочесть.