— Я собираюсь уехать домой.
— Извините, в ближайшие дни не получится, — голос следователя обрел твердость. — Несчастный случай с директором фабрики — это не случай с вашей, простите, коллегой. Вам придется остаться. Будет заведено дело.
— Какое дело?!
— О неосторожном обращении с… электропроводкой, например. Привлекут, может быть, монтажников… или кто там отвечал за этот кабель.
— Я должна вернуться домой! Срок моей командировки истек!
— Он ведь не получал счета? — вдруг пробормотал следователь, глядя мимо Нины, будто делая вид, что болтает сам с собой.
— Нет, — отозвалась она медленно.
— Странно… Что он делал, когда наступил на провод?
Нина молчала.
— Вы замужем?
— Нет.
— Тогда в чем проблема? Вы взрослый человек, свободный, с кем хотите, с тем и…
— А с кем не хочу?!
Следователь наконец-то на нее взглянул:
— То есть вы не хотели?
— Идите к лешему.
— Егор Денисович, — подумав, сказал следователь, — несколько раз попадал в щекотливую, м-м, ситуацию… и откупался. Ничего такого, никаких малолеток… Просто… любит он это дело. Любил.
Асы против турсов. Здравствуй, Фрея, я твой Тор; Нина скорчилась в кресле, обхватив колени руками.
— Так что он делал, когда его… убило?
— Шел, — нехотя отозвалась Нина.
— К вам?
— Нет, пописать!
Следователь долго смотрел на Нину — и вдруг побледнел. Позеленел, будто увидев перед собой в кресле смерть с косой.
— Я сделаю все, чтобы вы уехали из города как можно скорее, — сказал, еле разлепляя губы.
* * *
Ночью, по узкой, но отлично отремонтированной дороге, Нина возвращалась в Загоровск все на том же такси — «копейке», и за рулем сидел все тот же пожилой водитель. Фары выхватывали из темноты асфальтовую полосу на сотню метров вперед.
«И слишком устали, и слишком мы стары для этого вальса и этой гитары…» — назойливо повторялось в голове у Нины.
— Вот оно, гляньте, — сказал вдруг водитель сквозь зубы.
В стороне от дороги угадывалась темная груда развалин.
— Здесь жили отец Филипп со своей матушкой. Строгий. Бывало, в пост пройдется по базару, увидит прилавок, где мясо этак выложено, да и плюнет на него… Не постесняется…
— Ого, — пробормотала Нина.
— Починял церковь чуть ли не сам, во все вникал. Электрика выгнал за маты. Сам монтировал проводку. И ударило его током, уж не знаю, как. Занялся пожар… Все сгорело: церковь, дом. Тело вытащить рабочие не успели. Поставили крест на кладбище над пустой могилой… А матушка его уехала.
Машина разогналась на трассе, и развалины остались позади.
— И что? — тихо спросила Нина.
— А и то! — веско сказал водитель. — В позапрошлом октябре это было. С тех пор стали счета приходить, иной раз грешникам, а иной раз вроде и не поймешь, за что. А бывает, что и без счета кого-то… того. Вот как Егора Денисовича, земля ему пухом.
— Он наступил на провод, — сказала Нина. — Это короткое замыкание!
— И всегда так, — шепотом согласился водитель. — Короткое. Короче некуда.
— Почему же никто не говорит об этом? Почему все молчат?!
— А и ты молчи, — посоветовал водитель, пожевав губами. — Целее будешь, вот что.
В полной тишине они снова, как и вчера вечером, проехали мимо большого щита: «Добро пожаловать в Загоровск!»
* * *
Молодая администраторша не спала. Появлению Нины не удивилась; взяла ее паспорт, повертела в руках:
— Значит, будем вас заново селить.
— Селите, — меланхолично согласилась Нина.
Большие круглые часы над администраторской показывали половину пятого утра.
— Мне скоро сменяться, — сказала девушка.
— Сменяйтесь.
— Я вообще сутки через двое, просто попросили выйти подменить…
— Сколько угодно.
— Это правда, что Чукотского… что он умер?
Нина не сразу сообразила, что Чукотский — фамилия Егора.
— Да. Наступил на провод.
Девушка вытащила учетную карточку:
— Я тут за вас сама заполню… Вы потом просто подпишитесь, ладно?
— Ладно.
— Он был неплохой человек, — девушка, кажется, просто не могла заставить себя замолчать. — Много делал для города… Только когда он пришел на эту должность, уже было ясно… Два года назад, в октябре.
— Да? — Нина насторожилась. — И что было ясно?
Девушка сообразила, что сказала слишком много.
— Мне потом счет придет, — проговорила жалобно.
— За что?
— За язык, — она писала, не поднимая глаз, выписывала печатными буквами паспортные данные из паспорта Нины.
— Кто присылает счета?
Девушка вздохнула:
— Прежний начальник фабрики был, вообще, золотой человек. И у него была дочка, мы в одном классе учились. Светка. На медаль шла. Такая девчонка, ну — чудо…
— И что случилась? — Нина сглотнула, чувствуя, как подступает холодок под горло.
— Банда каких-то приезжих гопников ее убила, — администраторша снова и снова наводила цифру «8» в учетной карточке. — У нас, вообще, спокойно, никогда не было, чтобы… А он, прежний директор, Степан Ильич, пошел на фабрику, открыл трансформаторную будку и… Говорят, кучка пепла от него осталась. И в тот же день, минута в минуту, на машину этих ублюдков рухнула опора с проводами, и машина всмятку, а в машине горелые кости… Это правда, — она наконец-то подняла глаза. — Я была на похоронах Светки, тогда все и случилось. А потом стали приходить счета.
— А как же священник? — в замешательстве спросила Нина. — Этот… отец Филипп?
— А это сказки, — твердо сказала администраторша. — Тот пожар был раньше. И, говорят, просто рабочие напились и подожгли случайно.
— Это ты написала записку Лене? — спросила Нина. — «Елена Викторовна, можете не верить»…
Девушка чуть заметно кивнула:
— Мне вчера тоже счет пришел. Я на фотоаппарат хороший откладывала… Все пришлось выгрести из заначки и оплатить.
— За что? — медленно спросила Нина. — Что вовремя не растолковала правила?
— Да.
— Но ты же не могла!
— Все равно.
— Ничего себе, — пробормотала Нина, — ни хрена себе понятие о справедливости…
— Зато, — девушка вдруг вскинула подбородок, — у нас больницы лучшие в районе. И детская, и взрослая. Все есть: лекарства, аппаратура, все. Не осталось нищих. Пенсионеры хорошо живут.
— За счет… оплаты счетов?
— А что?
— Ленка-то не знала, — пробормотала Нина.
Девушка снова сникла. Нина взяла из ее рук свой паспорт, карточку-ключ и хотела уже уйти, но вернулась от лестницы:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});