Иногда жандармы заходили сюда, проверяли штыками, нет ли кого под сеном, но ни разу не догадались поставить лестницу и попытаться оторвать несколько торцевых досок со стороны двора. Здесь в стене была сделана ниша, и мы через щели между досками вели наблюдение, готовые в любой момент дать жестокий отпор врагу.
К сожалению, наше время было ограничено, и мы не успели навестить старого Эйзака, побывать в Бандысе, Баранове, Длуге и других памятных для нас местах нам надлежало в тот же день вернуться в Варшаву.
В Мышенце, где мы остановились, чтобы пообедать, нас поджидала большая группа местных жителей. Они сердечно приветствовали нас - представителей армии-освободительницы, забросали вопросами о жизни в Советском Союзе, наперебой приглашали в гости...
В доме напротив ресторана, где мы заказали обед, во время немецкой оккупации помещалось гестапо. Теперь здесь работали два магазина. Владелец одного из них подошел к нам, извинился и, мешая польские и русские слова, почтительно попросил заглянуть к нему на чашку кофе, причем дал понять, что хочет сообщить нечто важное. Мы приняли приглашение, вышли из ресторана, пересекли улицу и оказались в одной из комнат магазина, где уже был накрыт стол.
- Мы вас слушаем, - сказал я, повернувшись к хозяину.
Тот пригласил нас сесть, сел сам и начал неторопливо рассказывать.
- Вы, наверное, видели на этом доме мраморную доску, может быть, даже смогли прочесть, что на ней написано. Это было страшное место, отсюда никто не выходил сам - отсюда только выводили и увозили - кого в лагерь смерти, кого на казнь. Здесь свыше пяти лет избивали, пытали и убивали. Здесь помещался следственный отдел гестапо и застенок. Эти двенадцать человек были последней жертвой наци. В память о них и установлена мемориальная доска.
- Извините, возможно, вам что-либо известно о причине ареста этих людей, спросил я поляка.
- Да, пожалуй, кое-что я могу рассказать. В начале января 1945 года в Мышенец прибыл штурмбаннфюрер СС с особыми полномочиями. Девушка-уборщица, которая в то время работала в канцелярии СС, слышала, как вновь прибывший гитлеровский чин распекал местного начальника службы безопасности за то, что у того под носом в прифронтовой полосе нагло и безнаказанно действуют русские разведчики. "Отныне, - заявил он, - я лично буду руководить операцией против русского "музыканта". Мы заставим их замолчать..."
Нет, не удалось. Фашисты не нашли среди поляков предателей.
Распрощавшись с хозяином, мы с Львом Константиновичем вышли на улицу. Там собралась уже довольно приличная толпа жителей. Сопровождающий нас плльский полковник что-то им рассказывал. По тому, как люди отреагировали на наше появление, мы поняли, о чем он говорил. Образовался узкий проход, и мы оказались в гуще собравшихся.
Полковник обратился к нам:
- Присутствующие здесь рабочие, крестьяне, служащие и школьники передают вам, участникам борьбы за освобождение края, свою искреннюю признательность и благодарность, а через вас - привет и пожелания счастья великому советскому народу!
Я с волнением выслушал эти слова и сказал в ответ:
- Дорогие товарищи! - Полковник переводил. - Десятки миллионов человеческих жизней унесла война. Шесть миллионов поляков, двадцать миллионов советских людей погибло в этой войне. В городе Млава вражеская пуля настигла советского разведчика капитана Черникова, почти целиком погибла группа лейтенанта Мельникова, остались навечно лежать в польской земле двое разведчиков из группы лейтенанта Ухова. Вот в этом доме, бывшем доме пыток, от рук гестаповских палачей погибли мужественные польские патриоты Тадек Зиглер, Станислав Колимага, Элеонора и Стефания Плишка. Неисчислимых жертв, моря слез и крови стоила нам борьба и Победа. Вечная слава павшим за свободу! Да здравствует вечная дружба между нашими народами!
Поляки ответили рукоплесканиями и возгласами: "Нех жие!"
Уезжали мы из Польши, неся в своих сердцах уверенность в вечной, нерушимой дружбе двух народов, дружбе, скрепленной совместно пролитой в борьбе с фашизмом кровью.
Никто не забыт, ничто не забыто.
Послесловие
К сказанному осталось добавить совсем немного. Когда наступил долгожданный, дорогой ценой завоеванный мир, я и мои товарищи естественно и просто нашли свое место в мирной жизни и вернулись к созидательному труду.
В 1950 году я закончил институт и с тех пор работаю в авиационной промышленности. Николай Сергеевич Гришин, самый старший из нас по возрасту, демобилизовался в октябре 1945 года, вернулся в родные края и долгое время трудился на Глуховском хлопчатобумажном комбинате. Сейчас он на пенсии.
Лева Никольский и Костя Арлетинов служили в одной войсковой части. Командовали отделениями, были в жестоких сражениях, но оба уцелели. Лева не получил ни одной царапины, а вот Косте не повезло. Он был трижды ранен и сразу же после окончания войны демобилизовался. Пока позволяло здоровье, работал на заводе, на стройке. В 1972 году был признан инвалидом войны II группы. В 1976-м трагический случай оборвал его жизнь.
Лев Константинович Никольский был демобилизован лишь в 1950 году. Работал, учился. В 1956 году закончил техникум и с тех пор трудится в НИИ химической промышленности.
Александр Васильевич Чеклуев после возвращения из Польши был направлен в военное училище. Но пробыл он там недолго - не, позволило здоровье. Некоторое время затем был на комсомольской работе в Белоруссии. Потом жил и работал в Москве. В 1987 году Александра Васильевича не стало. Продолжают трудиться Александр Николаевич Бычков, Василий Дмитриевич Смирнов, Федор Федорович Морозов, Михаил Федорович Золотов.
Валентина Васильевна Смирнова и Раиса Александровна Пряжникова демобилизовались из армии летом 1944 года, закончили техникумы, работали в Москве В настоящее время на пенсии.
Нина Васильевна Морозова вернулась в Москву в октябре 1943 года, была признана инвалидом II группы.
Игорь Александрович Курышев после освобождения Белоруссии закончил бронетанковое училище, служил в армии. Сейчас он офицер запаса, работает на Монинском камвольном комбинате. Лемар Павлович Корзилов, Николай Яковлевич Суралев тоже закончили военные училища, служили в армии, сейчас в отставке. В отставке ныне и Илья Николаевич Шарый. Он трудится у себя на родине в местечке Ворожба Сумской области, преподает в ПТУ.
Виктор Калядчик вскоре после войны заболел туберкулезом и умер. Умерла и наша славная разведчица в Осиповичах Зинаида Францевна Жданова. Она и в мирное время оставалась такой же, как во время войны, - прямодушной, жизнерадостной, готовой помочь каждому, кто в этом нуждался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});