— Ты уже выбрал мишень?
— Целых три. Для начала Хепера. Тридцать светолет отсюда. Мелкое курокрадство, конечно, но для наших новичков оно послужит достаточно безопасной тренировкой в боевых условиях и даст уверенность в себе, а нам — представление, как поведут себя люди Спассо и Вальканхайна.
— А потом?
— Аматерасу. Мои сведения об этой планете устарели на двадцать лет — за этот срок многое могло случиться. Сколько я знаю — сам я там не бывал, — мирок вполне цивилизованный. Вроде Терры перед самым началом атомной эры. Ядерной энергетики нет — утеряли, и ничего выше, но есть электростанции, на реках и солнечные, есть неатомные реактивные самолеты и очень хорошее оружие на химической взрывчатке, которое они активно испытывают друг на друге. Последний раз их грабил корабль с Экскалибура двадцать дет назад.
— Звучит многообещающе. А третья планета?
— Беовульф. Урон, который мы можем потерпеть на Аматерасу, там роли не сыграет, а если мы оставим Аматерасу под конец, то можем до нее просто не дотянуть.
— Так серьезно?
— Да. У них есть ядерное оружие. Не думаю, что стоит упоминать Беовульф при капитанах Спассо и Вальканхайне, прежде чем мы возьмем Хеперу и Аматерасу. Пусть сначала ощутят себя героями.
Глава 4
После Хеперы во рту оставался мерзкий привкус. Лукас еще морщился, когда цветные вихри на экранах угасли в серой мгле гиперпространства. Гарван Спассо — прихватить его с собой оказалось проще простого — жадно вглядывался в экран, словно еще мог видеть там разоренную планету.
— Это было здорово, просто здорово! — булькал он. — Три города за пять дней, и все добро — наше! Взяли два миллиона стелларов!
«И разрушили вдесятеро больше, а смерти и страдания просто не измерить деньгами».
— Заткнись, Спассо. Надоел уже.
Было время, когда Лукас Траск ни с кем не позволил бы себе так обойтись, тем более с боевым товарищем. Следствие закона Грешема: «Дурные манеры заразительны». Спассо возмущенно обернулся к нему:
— Да кто ты такой, чтобы…
— Он — лорд Траск Танитский, — ответил Харкаман. — И он, кстати, прав. — Капитан внимательно глянул на Лукаса, потом повернулся к Спассо: — Мне тоже до смерти надоело слушать, как ты квохчешь из-за пары миллионов вшивых стелларов. Собственно, мы и полтора-то едва наскребли, но даже из-за двух кудахтать нечего. Для «Ламии» это, может, и неплохо, а у нас три корабля и планетная база, и за них надо платить. После этого налета десантник или пилот получит по сто пятьдесят стелларов. Мы сами — по тысяче. И долго мы, по-твоему, продержимся на этаком курокрадстве?
— Ты это называешь курокрадством?
— Называю. И ты назовешь, прежде чем мы на Танит вернемся. Если доживешь, конечно.
Еще секунду Спассо выглядел обиженным, потом его лисье личико загорелось жадной надеждой, которая тут же померкла. Очевидно, репутация Отто Харкамана была ему известна и в понятия о легком заработке никак не укладывалась.
На Хепере все было просто. Драться туземцам было просто нечем — ружья да легкие пушки, способные сделать подряд два-три выстрела. Там, где десант встречал сопротивление, на защитников пикировали бронелеты, сбрасывая бомбы и поливая пулеметным огнем. И все же туземцы сражались, отчаянно и безнадежно — так же, как сражался бы сам Лукас, защищая родной Траскон.
Он отвлекся, принимая от робота кофе и сигарету, а когда поднял взгляд, Спассо уже ушел. Харкаман сидел на краю стола и набивал трубку.
— Что ж, Лукас, вот ты и посмотрел на слона, — заметил он. — Вижу, тебе не очень понравилось.
— Слона?
— Была такая старая терранская поговорка. Я помню только, что слон — это такой зверь размером с грамского мегатерия. А выражение значит «впервые пережить что-то значительное». Интересно было бы посмотреть на того слона. Это был твой первый налет. Теперь ты знаешь, каково это.
Лукасу уже приходилось воевать. Он вел трасконских бойцов во время пограничной стычки с бароном Маннивелем, а бандиты и скотокрады в округе не переводились. Ему казалось, что ничего нового он не увидит. Пять дней назад — или пять веков? — он в радостном напряжении смотрел, как растет на экранах город. «Немезида» рушилась вниз. Пинасы — четыре с основного корабля и два с «Бича пространства» — окружили город стомильным кольцом. «Бич пространства» ходил более узким, двадцатимильным кругом, а «Немезида» продолжала спускаться, пока в десяти милях от земли из нее не посыпались десантные катера, боеходы и одноместные яйцевидные аппараты «воздушной кавалерии». Все шло превосходно; даже банда Вальканхайна не допустила ни единого промаха.
А потом включились экраны. Краткая, отчаянная схватка в городе. Перед глазами Лукаса еще стояла эта нелепая пушечка — калибра семьдесят-восемьдесят миллиметров, на громоздкой арбе, влекомой шестью волосатыми, кривоногими тяжеловозами. Пушкари сгрузили ее и пытались навести на цель, когда ракета с аэрокатера приземлилась у нее под дулом. Взрыв смёл пушку, пушкарей, повозку и даже отогнанную на полсотни ярдов в сторону упряжку.
Или та горстка мужчин и женщин, что попыталась укрепиться в развалинах большого дома, отстреливаясь из пистолей и мушкетов. «Воздушный кавалерист» прикончил их всех одной очередью из пулемета.
— У них нет ни единого шанса, — проговорил Лукас, борясь с тошнотой. — А они продолжают сражаться.
— Как глупо с их стороны, — прокомментировал Харкаман.
— А что бы ты делал на их месте?
— Сражался бы. Попытался бы прикончить как можно больше викингов, прежде чем меня достанут. Терролюди все такие глупые. Поэтому мы и люди.
Если взятие города превратилось в бойню, то разграбление его стало адом на земле. Лукас вместе с Харкаманом спустился на поверхность, когда бои, если можно их так назвать, еще не утихли. Харкаман предложил побыть с бойцами, чтобы поддержать их дух, Лукас же считал себя обязанным разделить их вину.
Он и сэр Пэйтрик Морланд спустились к одному из тех опустевших зданий-скорлуп, что стояли здесь еще с тех пор, когда Хепера была одной из республик Терранской Федерации. Воздух обжигал дымом, пороховым и от полыхающих зданий. Удивительно, сколько всего может гореть в городе из бетона и плавленого камня. И еще более удивительно — как ухожено все, до чего можно добраться с земли. Здешние жители гордились своим городом…
Лукас и его спутник зашли в огромный пустой зал. Крики, ужас боя остались позади. Потом они заглянули в боковой проход и увидели там человека, одного из аборигенов. Он сидел на полу, держа на коленях тело женщины. Она была давно мертва — пуля снесла ей полчерепа, — но туземец продолжал сжимать ее в объятиях, тихо всхлипывая. Кровь заливала ему рубашку. На полу рядом, позабытое, лежало ружье.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});