Читать интересную книгу Письма - Исидор Пелусиот

131. Ему же.

Некоторые, удивляясь в тебе остроте ума и силе и языка, обвиняют тебя в том, что ты вздорен, неприступен, своенравен. Ибо надобно снисходить к низшим и не человекоугодничать перед высшими. Посему, если это действительно так, не срами превосходного образования грубостью сердца, но присоединяй к хорошим дарованиям и доброе сердце, и к силе слова — кротость нравов, чтобы тем и другим соделаться славным.

132. Ему же.

Премудр в слове, по моему определению, тот, кто может мысль свою изложить ясно, а не тот, кто затемняет ясность велемудрыми и высокими речениями. Один выносит на свет сокровенное, а другой и явное для всех скрывает во тьме. Посему один, как желающий пользы слушателей, достоин многих похвал, а другой, как домогающийся собственной своей славы, не стоит награды.

133. Павлу.

Нимало не удивительно, что распаляемые завистью и от благодеяний не делаются лучше. Еще больше развращаются они при милостях, потому что сознают себя имевшими нужду в благосклонности.

134. Епископу Серапиону.

Начало доказательств чего–либо неизвестного бывает двоякое, а именно всякое доказательство и всякая вера начинаются или с ощущения, или с ясного представления. Посему и мне, чтобы усыпить твое раздражение, воскипающее, как писал ты, из среды сердца, необходимо употребить в дело или что–нибудь одно из этого, или то и другое вместе. Но умственные суждения не для всех равно удобны и легки, потому что намеревающемуся постигнуть что–либо неясное надлежит быть разумным и с юного возраста упражняться в науках, изощряющих рассудок. Поэтому лучше начинать с опыта и с того, что было со Владыкою Христом, поскольку что за этим могут следовать и неученые, и люди весьма разумные.

Итак, почему негодуешь на то, что почитаемый епископом Евсевий, как писал ты, буйствует против всей Церкви и поступает нагло не только со всеми, но и с тобою, многократно оказывавшим ему благодеяния? Будь великодушен, друг. А я, не доказывая сего умствованиями и умозаключениями, представлю доказательство, заимствованное от Владычных страданий. Ибо, хотя и то, что сделали с Господом беззаконные Иудеи, было более всего несносно и превышало всякое снисхождение, однако же положим, что это было еще сносно.

Что же скажешь о нечестивце Иуде, причтенном к божественному оному лику и царственному сословию, принявшем власть над демонами, болезнями и смертью и из бесславного и безвестного соделавшемся столь именитым и известным? Не предал ли он Того, Кто был для него Подателем стольких благ? Этот неукротимый зверь (позволительно так называть тех, кого и благодеяния не изменяют к лучшему), пресытившись незлобием Спасителя, и Ему оказал презрение.

Вот те успокоительные речи, которыми пытаюсь утишить и укротить огонь гнева, потому что уступает он тем, кто к ним прибегает.

135. Монаху Ориону.

Если кто назовет тебя самым верным правилом дружбы, то не погрешит против истины, потому что ты прост в словах, еще проще сердцем, и препрост в жизни.

136. Епископу Лампетию.

Почему закон предписал прокаженным и другим страждущим непроизвольными болезнями не входить в священные ограды?

Законодатель, наказывая за невоздержность родителей (поскольку многие имеют общение с женами во время их очищения, думая, что жена сотворена для удовольствия, а не для чадородия), изгнал, о премудрый, из священных оград рождаемых от нечистых общений, чтобы, если не добровольно, то невольно родители уцеломудрились и принуждали себя жить честно, так как наказание переходит на рожденных ими. Ибо что может быть для родителей прискорбнее, чем стать очевидцами того, что дети, которых желают они увидеть более благоискусными и славными, нежели себя самих, не участвуют ни в народных, ни в священных собраниях?

Посему–то Законодатель наложил на них сие необходимое и неизбежное наказание, чтобы из страха наказания они умеряли свою невоздержность, ибо тело, образующееся из нечистой крови, удобно подвергается таковым болезням. Но многие еще здесь — одни явно, другие тайно — несут и иное наказание, непременно же понесут там: ибо Тот, кто за невоздержность родителей подверг бесчестью рожденных ими, не оставит ненаказанными и самих согрешивших.

137. Ему же.

Если близким к Евсевию необходимо подвергнуться одному из двух: или быть у него в ненависти, или участвовать с ним в невоздержании, так как целомудренных он гонит, а умеющих вести себя неприлично любит, — то советую тебе избегать пребывания с ним, чтобы не потерпеть заразительной болезни.

138. Ему же.

Не одобряю, образец настоящей скромности, того, кто, пока ведет частную жизнь, кажется весьма смиренным, а как скоро стал начальником, воображает, что он выше естества человеческого, ибо почитаю это признаком души в подлинном смысле неблагородной, немужественной и грубой. Напротив того, если ты человек частный, то будь возвышен; а если стал начальником, будь обходительным и скромным; и избегай недугов, угрожающих в том и другом состоянии: в одном — унижения, в другом — презорства.

139. Палладию.

Когда воздержишься от порока, тогда в праве будешь думать и о добродетели. Ибо, если снимешь с себя порок, то можно будет подумать и о том, за какой вид добродетели взяться тебе. А прежде нежели правильно положено начало и основание, излишним почитаю рассуждать об окончании в кровле.

140. Феодору Августалию.

Если кто будет и царем, станет утопать в богатстве, жить в полном веселии, обладая неодолимым могуществом, и все начнут хвалить и ублажать его, как украшенного всеми мнимыми благами, то и тогда справедливо будет подумать ему, что было незадолго до того и что будет вскоре, и не превозноситься до наглости.

Но невозможно, чтобы стеклось все это вместе: при богатстве не всегда непременно бывает и веселие, спокойствию иногда вредят войны; а если когда сойдутся и радость, и богатство, то нет для них безопасности, потому что кто–нибудь из властвующих поступает самоуправно, и весьма часто или внутри зарождаются злоумышления, или вне возгораются волны. Посему, по какой причин при одном из мнимых благ доходим до презорства и со всеми ведем себя гордо?

141. Пресвитеру Павлу.

Слова: како воспоем песнь Господню на земли чуждей (Пс.136:4), кажется мне, допускают двоякое толкование. Прежде всего то, что непозволительно было вне Иерусалима совершать и Пасху, и другие праздники, почему некоторых обвиняли даже в том, что они вне Иерусалима читают закон. А во–вторых, — что дерзновение Иудеев было подавлено пленом, и они говорили: «как можем рассказывать о чудесах, совершенных в Египте, в пустыне, в Палестине то над Ефиоплянами, то над царем ассирийским, когда истреблено сто восемьдесять пять тысяч без войны и битвы? Кто поверит нам теперь, когда мы взяты и живем в плену?»

Поскольку события отнимали у них свободу слова (их укоряли, что напрасно хвалятся благодеяниями, будучи обличаемы делами), они выражали почти то же самое, что и три отрока в печи: несть нам отверзсти уста, то есть не можем свободно повторять древних славословий, студ и поношение рабом Твоим (Дан.3:33). Бедствие угасило в нас дерзновение. Потому, когда укоряют нас, остаемся безгласными; не поверят нам, если, униженные и пораженные, станем воспевать победы.

142. Воину Исаии.

Не вдавайся в гордыню по причине того, что дела идут у тебя успешно, как будто не можешь потерпеть чего–либо худого. Напротив того, содержи в мысли то, что обстоятельства часто принимают противоположный оборот, держись скромного образа мыслей и не выходи из пределов человеческого естества. Правосудие назирает за нашими Делами. Возмечтавших о себе, что не подлежат уже наказанию, оно доводит до наказания таким образом, каким они думали избежать его.

143. Епископу Лампетию.

Что значит сказанное в послании к Ефесеям: закона заповедей ученми упразднив (Еф.2:15)?

Велико превосходство Евангелия перед законом. Закон ограничивает человеколюбие одними единоплеменниками, а Евангелие распростирает его и на иноплеменников. Закон повелевает любить друзей, а Евангелие обязывает любить и врагов. Закон, как детям, предписывает правила, а Евангелие, как любомудрым, предлагает сверхъестественные учения. Сие–то значат слова, смысл которых желал ты узнать: закон заповедей ученми упразднив. Упразднил не отринув, но возведя в высшее любомудрие. Ибо в заповеди не смотреть невоздержно тем паче заключается заповедь не прелюбодействовать, и в заповеди не гневаться содержится заповедь не убивать.

144. Пресвитеру Зосиме.

Если, достигнув глубокой старости, ты не подаешь признака отступления от порока, то когда же покаешься? Устыдись хотя слова старость (γηρας), которое составилось из слов: «не любить землю» (τό γης έραν). Посему, так как тело разрешится наконец в землю, а душа по воскресении вместе с ним подвергнется жестоким наказаниям (правосудие требует наказать тех, кто им пренебрегал), образумься. Ибо, хотя не имеешь достаточно времени уврачевать столько ран, однако же это доставить тебе немалое утешение в будущих бедах.