Читать интересную книгу Работа актера над собой - К Станиславский

Если артисты не хотят выпустить из своей власти внимания тысячной толпы, сидящей в зрительном зале, они должны заботиться о непрерывности процесса общения с партнерами своими чувствами, мыслями, действиями, аналогичными чувствам, мыслям, действиям изображаемой ими роли. При этом, конечно, внутренний материал для общения должен быть интересен и привлекателен для слушающих и смотрящих. Исключительная важность процесса общения на сцене заставляет нас отнестись к нему с особенным вниманием и поставить на ближайшую очередь вопрос о более тщательном рассмотрении наиболее важных видов общения, с которыми нам придется встречаться.

.....................19......г.

- Начну с одиночного общения, или самообщения,- объявил Аркадий Николаевич, войдя в класс.- Когда в реальной действительности мы говорим громко сами с собой при самообщении?

Тогда, когда мы возмущены или взволнованы настолько, что не в силах сдержать себя, или когда мы сами себе втолковываем какую-нибудь трудно усвояемую мысль, которую не может сразу охватить сознание, когда мы зубрим и звуковым путем помогаем себе запомнить усваиваемое; когда мы выявляем наедине с собой мучающее или радующее пас чувство, хотя бы для того, чтоб облегчить душевное состояние.

Все эти случаи самообщения встречаются очень редко в действительности и очень часто на подмостках.

В тех случаях, когда мне приходится там общаться с самим собой молча, я чувствую себя прекрасно и даже люблю этот вид самообщения, хорошо знакомый мне по реальной жизни, он выходит у меня естественно. Но зато, когда мне приходится стоять на подмостках глаз на глаз с самим собой и произносить длинные, витиеватые монологи в стихах, я теряюсь и не знаю, что мне делать.

Как оправдать на сцене то, чему в подлинной жизни я почти не нахожу оправдания?

Где мне искать при таком самообщении этого я - сам? Человек велик. Куда обращаться? К мозгу, к сердцу, к воображению, к рукам, к ногам?.. Куда и откуда направлять внутри себя токи общения?

Для этого процесса необходимы определенный субъект и объект. Где же они сидят в нас? Лишенный двух общающихся внутри центров, я не могу удержать в себе разбегающегося, не направленного внимания. Неудивительно, что оно летит в зрительный зал, где нас всегда подкарауливает неотразимый объект - толпа зрителей.

Но меня научили, как выходить из положения. Дело в том, что, кроме обычного центра нашей нервной психической жизни - головного мозга, мне указали на другой центр, находящийся близ сердца, там, где солнечное сплетение.

Я попробовал свести между собой для разговора оба упомянутых центра.

Мне почудилось, что они не только определились во мне, но и заговорили.

Головной центр почувствовался мне представителем сознания, а нервный центр солнечного сплетения - представителем эмоции.

Таким образом, по моим ощущениям, выходило так, что ум общался с чувством.

"Что ж,- сказал я себе,- пусть общаются. Значит, во мне открылись недостававшие мне субъект и объект".

С описанного момента мое самочувствие при самообщении на сцене стало устойчивым не только при молчаливых паузах, но и при громком словесном самообщении.

Я не хочу разбираться, так это или нет, признано или не признано наукой то, что я почувствовал.

Мой критерий-личное самочувствие. Пусть мое ощущение индивидуально, пусть оно является плодом фантазии, но оно мне помогает, и я пользуюсь этим.

Если мой практический и ненаучный прием поможет и вам,- тем лучше; я ни на чем не настаиваю и ничего не утверждаю.

После некоторой паузы Аркадий Николаевич продолжал:

- Легче овладеть и справиться на сцене с процессом взаимного общения с партнером. Но и тут мы встречаем трудности, которые надо знать и с которыми надо уметь бороться. Например: мы с вами на сцене, и вы общаетесь непосредственно со мной. Но я большой. Видите, какой я! У меня нос, рот, ноги, руки, туловище. Неужели же вы можете сразу общаться со всеми частями тела, из которых я составлен? - допрашивал меня Торцов.- Если же это невозможно, то изберите какую-нибудь часть, точку во мне, через которую вы будете общаться.

- Глаза! - предложил кто-то.- Они - зеркало души.

Как видите, при общении вы прежде всего ищете в человеке его душу, его внутренний мир. Ищите же во мне мою живую душу, мое живое "я".

- Как же это делается? - недоумевали ученики.

- Неужели жизнь вас не научила этому? - удивился Аркадий Николаевич.Разве вы никогда не ощупывали чужой души, не запускали в нее щупальцев вашего чувства? Этому нечего учиться. Вглядитесь в меня повнимательнее, постарайтесь понять и ощутить мое внутреннее состояние. Вот так. Какой я сейчас, по-вашему?

- Добрый, расположенный, ласковый, оживленный, заинтересованный,старался я почувствовать его состояние.

- А теперь? - спросил Аркадий Николаевич.

Я приготовился, но неожиданно увидел перед собой не Аркадия Николаевича, а Фамусова, со всеми его привычными тиками, особыми наивными глазами, жирным ртом, пухлыми руками и. мягкими старческими жестами избалованного человека.

- С кем вы общаетесь? - спросил меня Торцов фа-мусовским голосом, презрительным тоном, каким он разговаривает с Молчалиным.

- Конечно, с Фамусовым,- ответил я.

- А при чем же остался Торцов? - вновь спросил меня Аркадий Николаевич, мгновенно превратившись в самого себя.- Если вы общаетесь не с фамусовским носом и не с его руками, которые у меня изменились от выработанной характерности, а с моим живым духом, то ведь этот живой дух остался при мне. Не могу же я его выгнать из себя, не могу и взять чужого напрокат у другого лица. Значит, вы на этот раз промахнулись и общались не с живым духом, а с чем-то другим? Так с чем же?

В самом деле, с чем же я общался?

Конечно, с живым духом. Помню, как у меня с перевоплощением Торцова в Фамусова, то есть с переменой объекта, переродилось и само чувствование: из почтительного, которым я проникнут к Аркадию Николаевичу, в ироническое, добродушно-насмешливое, которое вызывает во мне образ Фамусова в исполнении Торцова. Так мне и не удалось разобраться, с кем я общался, и я признался в этом Аркадию Николаевичу 22.

- Вы общались с новым существом, имя которого Фамусов-Торцов, или Торцов

Фамусов. В свое время вы познаете эту чудодейственную метаморфозу творящего артиста. Пока же знайте, что люди стараются всегда общаться с живым духом объекта, а не с его носом, глазами, пуговицами, как это делают актеры на сцене.

Таким образом, как видите: стоит двум лицам сойтись друг с другом, и тотчас же между ними естественно рождается взаимное общение.

Вот, например, сейчас мы сошлись, и между нами уже создалось такое общение.

Я стараюсь передать вам свои мысли, а вы слушаете меня и делаете усилия, чтоб воспринять от меня мои знания и опыт.

- Значит, это, знаете ли, не взаимное общение, - вмешался Говорков, потому что процесс отдачи чувствования совершается только вами субъектом,-' то есть говорящим, а процесс восприятия чувства, видите ли, совершается нами - объектами, слушающими. Извините же, пожалуйста, где же тут обоюдность, взаимность? Где же встречные токи чувства?

- А что вы делаете сейчас? - спросил его Торцов.- Вы мне возражаете, вы меня убеждаете, то есть вы передаете мне ваши сомнения, а я их воспринимаю. Это и есть тот встречный ток, о котором вы говорите.

- Сейчас, а прежде, когда вы говорили один? - придирался Говорков.

- Я не вижу разницы,- возразил Аркадий Николаевич.- Тогда мы общались и теперь мы продолжаем общаться. Понятно, что во время общения процессы отдачи и восприятия чередуются между собой. Но и тогда, когда я говорил один, а вы меня слушали, я уже чувствовал сомнения, которые закрадывались в вашу душу. Мне передавались и ваше нетерпение, и ваше удивление, и ваше волнение.

Почему же я их воспринял тогда - эти ваши нетерпение и волнение? Потому что вы не могли их удержать в себе, потому что и тогда в вас незаметно чередовались процессы восприятия и отдачи. Значит, и тогда, когда вы молчали, был тот встречный ток, о котором идет речь. Но он наконец вырвался наружу - сейчас, при вашем последнем возражении. Это ли не пример непрерывного взаимного общения?!

На сцене особенно важно и нужно именно такое взаимное и притом непрерывное общение, так как произведение автора, игра артистов состоят почти исключительно из диалогов, которые являются взаимным общением двух или многих людей - действующих лиц пьесы.

К сожалению, такое непрерывное взаимное общение редко встречается в театре. Большинство актеров если и пользуется им, то только в то время, пока сами говорят слова своей роли, но лишь наступает молчание и реплика другого лица, они не слушают и не вос^ принимают мыслей партнера, а перестают играть до следующей своей очередной реплики. Такая актерская манера уничтожает непрерывность взаимного общения, которое требует отдачи и восприятия чувств не только при произнесении слов или слушании ответа, но и при молчании, во время которого нередко продолжается разговор глаз.