Читать интересную книгу Сумма теологии. Том I - Фома Аквинский

Другие говорят, что Петр больше любил Христа в членах Его [Церкви], и потому был более любим Христом с той точки зрения, что Он вверил ему попечительство о Церкви; тогда как Иоанн больше любил Христа в Нем самом, и потому более был любим с той точки зрения, что Христос поручил ему заботиться о Своей матери. А иные утверждают, что и вовсе неизвестно, кого из них Христос более любил любовью-состраданием, а кого – любовью, связанной со славою и жизнью вечной.Петр, говорят, был любим более за свою горячую преданность и [всегдашнюю] готовность к действию, Иоанн же был более любим ввиду тех знаков расположения, которых он более чем другие удостоился со стороны Христа вследствие своей юности и чистоты. А еще говорят, что Христос больше любил Петра вследствие присущего тому великого дара сострадания, Иоанна же – за его ум. Таким образом, в строгом смысле слова можно сказать, что Петр был лучшим и потому более любимым; но в некотором отношении Иоанн был лучшим и потому более любимым. Впрочем, нам, пожалуй, самонадеянно судить об этом, ибо только «Господь взвешивает души» (Прит 16:2).

Ответ на возражение 4. Кающийся и праведник относятся друг к другу как превосходящий и превзошедший. Ведь как среди праведников, так и среди кающихся, наилучшими и наиболее любимыми являются те, которые удостоились наибольшей благодати. При прочих же равных условиях праведность наиболее превосходна и возлюблена. Бог, говорят, более радуется кающемуся, нежели праведнику, поскольку кающийся восстает из [скверны] греха более осмотрительным, смиренным и ревностным. Поэтому Григорий [Великий], комментируя приведенные слова [Писания], говорит, что, «в сражении полководец больше любит того солдата, кто, сперва дрогнув, затем смело преследует врага, чем того, кто всегда стоек, но никогда не отважен»[355].

Или еще можно сказать, что равные дары благодати более ценны для кающегося, заслуживающего осуждение, нежели для праведника, не подлежащего каре; ведь и сотня золотых – больший дар бедняку, нежели царю.

Ответ на возражение 5. Поскольку воля Божия суть причина благости вещей, благость того, кого любит Бог, должна полагаться относительно времени, в которое некоторое благо предается ему божественною благостью. Таким образом, относительно времени, в которое предопределенный грешник обретает по воле Божией большее благо, грешник становится лучше, относительно некоторого другого времени – он хуже, а относительно некоторого [третьего] времени – он ни плох, ни хорош.

Вопрос 21. О справедливости и милосердии Бога

После рассмотрения [пунктов, касающихся] божественной любви, нам надлежит провести исследование относительно справедливости и милосердия Бога. Этот вопрос включает четыре пункта: 1) есть ли справедливость в Боге; 2) можно ли называть Его справедливость истиной: 3) есть ли в Боге милосердие: 4) обнаруживаются ли справедливость и милосердие во всех делах Божиих.

Раздел 1. В самом ли деле в Боге есть справедливость?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что в Боге нет справедливости. Ведь справедливость является составной частью умеренности. Но в Боге нет умеренности, следовательно, нет и справедливости.

Возражение 2. Далее, того, чьи действия неизменно вытекают из решения воли и желания, не должно называть справедливым. Но, согласно апостолу Бог совершает «все по изволению воли Своей» (Еф. 1:11). Таким образом, Ему не следует приписывать справедливость.

Возражение 3. Далее, акт справедливости заключается в исполнении того, что должно. Но Бог никому ничего не должен. Следовательно, справедливость не принадлежит Богу

Возражение 4. Кроме того, все, что в Боге, – это Его сущность. Но справедливость не относится к сущности. Ведь сказал же Боэций, что «благо относится к сущности, а справедливость – к действию»[356]. Следовательно, справедливость не принадлежит Богу.

Этому противоречат следующие слова [Писания]: «Господь – праведен, любит правду» (Пс. 10:7).

Отвечаю: существует справедливость двух типов. Первая связана с взаимным обменом, например, куплей и продажей, а равно и с другими видами отношений и обменов. Ее Философ назвал направительной справедливостью при произвольном и непроизвольном обмене[357]. Она [понятно] не принадлежит Богу, ибо, как сказал Апостол, «кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать» (Рим. 11:35). Другая [справедливость] связана с распределением и называется распределительной справедливостью; с ее помощью хозяин или управляющий воздает каждому по заслугам. И как надлежащий порядок в семье или что-либо иное в том же роде являет справедливость в правителе, так и порядок вселенной, наблюдаемый как в следствиях природы, так и в следствиях воли, демонстрирует [нам] божественную справедливость. Поэтому Дионисий и говорит: «Следует знать, что Бог поистине справедлив, ибо всему дает свойственное, в соответствии с достоинством каждого из сущих, и природу каждого сохраняет согласно ее порядку и силе»[358].

Ответ на возражение 1. Некоторые моральные добродетели связаны со страстями, например благоразумие – с вожделением, мужество – со страхом и отвагой, кротость – с гневом. Такого рода добродетели могут быть приписаны Богу лишь метафорически, ибо, как было показано выше (20, 1), в Боге нет ни страстей, ни чувственных пожеланий, которые, как сказал Философ, и являются субъектами указанных добродетелей[359]. С другой стороны, некоторые моральные добродетели связаны с действиями даяния и затрат – такие, например, как справедливость, щедрость и великолепие, – и они принадлежат не чувственности, но – воле. Следовательно, нет ничего, что бы воспрепятствовало нам приписать эти добродетели Богу, хотя [конечно] не в отношении вопросов гражданских, но – в отношении таких действий, кои Ему приличествуют. Ведь еще Философ заметил, что было бы нелепо хвалить Бога за Его общественные добродетели[360].

Ответ на возражение 2. Поскольку благо, воспринятое умом, суть объект воли, то невозможно, чтобы Бог желал что-либо, что не было бы одобрено Его мудростью. А это, собственно говоря, и есть закон Его справедливости, в связи с чем Его воля праведна и правосудна. Следовательно, все, что Он соделывает согласно Своей воле, Он соделывает правосудно: ведь и мы, следуя закону поступаем правосудно. Но если [наш] закон устанавливается нам некими высшими силами, то Бог – Сам себе закон.

Ответ на возражение 3. Каждому – свое. Что принадлежит человеку то и его. Так, хозяин владеет слугою, а не наоборот, ибо свободен тот, кто сам обусловливает [свою свободу]. Поэтому слово «долг» [в данном случае и] подразумевает некоторую нужду или необходимость той вещи, к которой оно относится. Однако в вещах наблюдается двойственный порядок: первый, посредством которого одна сотворенная вещь определяется к другой, [подобно тому] как часть [определяется] к целому, акциденция – к субстанции и все вещи – к своей цели; другой, посредством которого все сотворенное упорядочивается к Богу. Следовательно, когда речь идет о божественных действиях, долг надлежит рассматривать двояко: или как относящийся к Богу, или – к тварям, и в любом случае Бог воздает должное. К Богу относится то, что в тварях должны исполняться соизволения Его воли и мудрости, и таким образом проявляется Его праведность. В этом отношении справедливость Бога есть то, что приличествует непосредственно Ему Самому, поскольку Он воздает Себе то, что Сам и являет. Это также относится и к сотворенному, которое должно обладать тем, что приличествует [занимаемому им месту во всеобщем] порядке; например, человеку прилично иметь две руки, и чтобы другие животные служили ему И еще Бог осуществляет справедливость, когда дает каждой вещи то, что относится к ее природе и условиям [бытия]. Этот долг есть прямое следствие вышеупомянутого, ибо то, что принадлежит каждому [согласно его природе], принадлежит ему в соответствии с его [местом в] порядке, указанном божественной мудростью. И хотя Бог таким образом воздает каждому свое, тем не менее Сам Он никому не должен, ибо не Он определен к другим вещам, но другие вещи – к Нему. Поэтому о справедливости Бога иногда говорят как о продолжении Его благости, а иногда – как о воздаянии по заслугам. Ансельм упоминает то и другое, и пишет так: «Когда Ты наказываешь злых, это справедливо потому, что соответствует их заслугам; а когда прощаешь злых, это справедливо потому, что соразмерно Твоей благости»[361].