уйдут. В семь я поехала домой, и тут мне позвонили и сообщили, что какая-то другая группа ломает главный вход, бьет окна, прорывается в здание.
Муратбек Сагымбайулы, начальник службы контроля режима в Алматинском филиале телерадиокорпорации «Казахстан»:
— Снова потребовали предоставить им прямой эфир. Я им ответил, что у нас таких возможностей нет. Они поинтересовались, где есть прямой эфир? Я сказал, что прямой эфир ведется из другой студии, назвал адрес. Одни поверили мне, другие нет. Я отвел туда 2–3 парней, а когда вернулся, в здании уже шел погром. На вид этим парням лет 25–30. Они были одеты в бронежилеты, на некоторых каски. Потом уже, когда мы посмотрели видеозапись, заметили, что некоторые даже были вооружены пистолетами. В руках у них были пожарные топорики. Они ничего не объясняли. Просто все громили и крушили.
Айдын Бекбосынов, руководитель Управления хозяйственного обеспечения Алматинского городского филиала телерадиокомплекса:
— Навстречу мне вышли два парня с пистолетами. Они были в масках… Они вошли в отдел телевизионных журналистских комплексов, здесь находились камеры, оборудование, спецтехника. Я встретил нашего юриста. Он был весь в крови, особенно голова и лицо. Помог ему выбраться на улицу. В течение получаса мародеры разграбили все и подожгли здание… Мы старались потушить огонь, но у нас ничего не получилось.
Сауле Жиреншина, директор филиала телерадиокомплекса:
— Огонь был такой силы, что даже цемент очень сильно пострадал, буквально превратился в месиво. Это большая трагедия для нас. Когда мы видим, что они сделали с этим зданием, нам становится плохо. Ведь это наша история. Это первое здание в Казахстане, из которого велся телевизионный эфир. Казахское телевидение начало здесь первое вещание 8 марта 1958 года. Они собственными руками разрушили нашу историю.
Во имя своих целей заговорщики устроили в стране хаос, отдали города на разграбление бандитам и мародерам.
Президент Токаев: «Масштаб разрушений, который произвели бандиты и террористы, не может не ужасать, потому что 1,6 тысячи зданий были повреждены, около 1 тысячи единиц автотранспорта были сожжены, 3000 единиц оружия было похищено, и, конечно же, много погибших, среди которых, кстати, есть бандиты и террористы».
Кто же ополчился на Токаева?
Готовятся несколько процессов, судебные решения должны все объяснить. Но вот о чем говорят в республике: заговорщикам не нравилось, пожалуй, все, что делал Токаев, став президентом.
Вообще-то он не революционер. Цитировал известную восточную мудрость: «Переходя бурную реку, нужно знать, что ногой нащупываешь дно».
Говорил, что в политической сфере шоковая терапия неуместна:
— В сложнейших геополитических условиях она может привести к разрушительным последствиям, деградации и даже утрате государственности. Нам надо идти по этому тернистому пути осмысленно, уверенно, выверяя каждый шаг.
Токаев — сторонник спокойных и хорошо продуманных реформ. Но он считает, что действовать надо строго по закону. А многие привыкли жить не по закону. И хорошо жить! Не понравилась его идея «Слышащего государства», потому что президент требовал от чиновников заниматься нуждами народа. Токаев точно заметил:
— Проблема — тотальная бюрократия. Она справедливо формирует у граждан представление о государственном аппарате как медлительной, равнодушной машине.
Но главное — власть и деньги имущие почувствовали угрозу своему особому положению. Целые кланы, которые при первом президенте стали очень богатыми, были недовольны Токаевым.
В Советском Союзе утверждалось, что средства производства — да и вообще всё в стране — общенародная собственность, то есть принадлежащая всем членам общества. Эти слова повторялись так часто, что люди поверили, потому и рассчитывали в ходе приватизации получить свою долю, какие-то ценности или источник дохода.
Однако же понятие «общенародная собственность» — фикция. Единственным собственником было государство. Точнее — руководители партии и правительства, которые всем единолично и бесконтрольно распоряжались. Чиновники получали прибавочный продукт в форме разнообразных привилегий, имея доступ к спецраспределителям, спецмагазинам, спецбуфетам, спецбольницам. Этот прибавочный продукт в своем кругу цинично именовался «корытом».
Все было ориентировано на максимально комфортное устройство жизни высших чиновников государства, извлечение из своей должности максимальных благ. А необходимость по долгу службы произносить ритуальные речи о высоких идеалах, поучать других только усиливала привычку к двоемыслию и воспитывала безграничный цинизм. Барство властителей, возмущающее общество, зародилось именно тогда.
Старая система распределения благ, основанная на личных связях, легко приспособилась к новым условиям. Чиновники быстро осознали, как выгодно помогать бизнесу, который щедро расплачивался за оказанные ему услуги. Вместо жесткого соблюдения единых правил игры, соблюдения налогового и таможенного кодекса постоянно делались исключения, выносились решения о льготах. Руководители крупнейших государственных предприятий перекачивали в свои банки бюджетные деньги, которыми распоряжались.
Именно Токаев впервые заявил о диктате олигополии в его стране. Сформировался особый, клановый капитализм. Характерные черты олигополии — непрозрачность и тесное сращивание с государственным аппаратом. В такой системе чиновники распоряжаются бюджетными средствами в пользу определенных экономических кланов. Такие кланы контролируют все основные сектора экономики и не позволяют появиться конкурентам. И даже силовики подчиняются «семейным» олигархам. Бюрократия превратилась в касту, неэффективную и развращенную невероятными возможностями личного обогащения.
Сформировался круг миллиардеров, которые вошли в число самых богатых людей земли не в силу своих талантов, а исключительно благодаря родственным отношениям с сильными мира сего. Близкие и дальние родственники главы государства невероятно разбогатели и распоряжаются большей частью экономики страны.
Система распределения дефицита, основанная на личных связях, легко приспособилась к новым условиям. Изменились только масштабы добра, которое распределялось среди своих. Без связей на всех этажах бюрократического механизма нельзя было много заработать, большие деньги раздавали крупные руководители, и чиновники с каждым годом все дороже оценивали свои услуги бизнесу.
Выделение земли под строительство, передача зданий в аренду, получение выгодных заказов и кредитов, защита от бандитов и от правоохранительных структур — все эти услуги покупались.
Процесс был неостановим. Чиновники встраивались в эту коррупционную систему. Мафиозные структуры, семьи, кланы делили сферы влияния и жили по своим, неписаным законам. Они не только оказывали за взятки одноразовые услуги, но и становились тайными совладельцами крупных предприятий.
Открылись радости, о которых советские чиновники в закрытой стране и мечтать не могли. Поэтому должность стала рассматриваться как инструмент зарабатывания больших денег и обретения всяческих благ. И заботливые родители сразу определяли детей в банковский или иной бизнес. А поскольку практически все зависит от государственного аппарата, то детям «одаренных» родителей неизменно сопутствовал успех.
Пока при должности, лучшее — детям. Эта формула — закон для вождей. Устройством безмятежной жизни своих детей занимались все сменяющие друг друга поколения правящего класса. Должность могут отобрать, а деньги останутся. Поэтому и спешили приставить детей к прибыльному бизнесу.
Годы зрелости бизнесменов совпали с крушением государственного всевластия. Они взрослели, зная, что им