— А что с вами? — снисходительно поинтересовалась она.
— Пизды дали на улицы. — в полный голос ответил я.
Силы меня покидали, я уже не мог стоять, а просто висел на стойке возле окна.
— А что вы так со мной разговариваете? — возмутилась она, но я ее уже не слышал. Я отключился, и слегка повалившись вперед разбил головой окно и упал прямо под стойку.
* * *
Открыл глаза я в какой-то общей палате, где рядом со мной лежало еще 6 человек. Я лежал примерно по середине, четвертым. С трудом осмотрев место где я очнулся, я не сразу заметил Макса:
— Братан, наконец ты пришел в себя. — обрадовался он.
— Сколько время?
— 18:37.
— А день какой?
— Да тот же. Ты пролежал бес сознания почти четыре часа.
— А что со мной делали?
— Хуй его знает, ты мне говорил что тебя избили. А ты ничего не помнишь?
— Да нет же, что со мной делали в больнице?
— Немного зашили, руку вправили, накачали обезболивающим.
— Так это под обезболивающими мне так хуево. Они наверное меня за бомжа приняли, и накачали хуйней, дай там врачу денег, пусть нормальные препараты принесут, а то я подохну здесь.
— Да не подохнешь ты, успокойся. Врач сказал, что если хочешь, можешь сегодня ночевать дома. Значит все ни так страшно.
— Ну это хорошие новости. А где мои вещи?
— Врачиха какая-то унесла.
— А телефон?
— Телефон у меня. Тебе Оля звонила кстати, раз 6.
— Ты с ней разговаривал?
— Нет.
— Тогда откуда она узнала?
— Бес понятия.
— Дай ка я с ней поговорю.
— На. — Макс протянул мне мой телефон. — А я пока схожу за врачом, он попросил, что бы как только ты придешь в себя, я его предупредил.
— Предупреди. — сухо ответил я, отправляя звонок Оли.
Трубка снялась почти моментально. На обратной стороне я услышал какую-то громкую музыку, пьяные крики.
— Привет зай. — собравшись с силами ответил я.
— Ты че охерел, что ли? — услышал я на другом конце.
Это была Оля, и она была чем-то очень сильно расстроена.
— Что случилось? — непонимающе спросил я.
— Я же тебе сказала, что мы с Виталиком просто друзья, зачем было его бить?
— Че? — возмутился я.
— Нихера ни че. Он мне все рассказал, и про то как ты его поймал неделю назад, и как избил его сегодня. Про то как запрещал нам вместе общаться. Ты вообще кем себя возомнил …
— Оля. — вмешался я.
— Не смей меня перебивать, — она еще сильнее повысила голос. — Как ты мог? Мне действительно показалось, что ты взрослый мужчина, а не обычный четкий пацанчик с района, который привык все в жизни решать кулаками.
— Оля, он тебе наебывает. Все было не так. Я вообще с ним никогда не виделся.
— То есть, ты с ним даже не общался?
— Да, ни разу.
— И сегодня ты его не бил.
— Нет, наоборот это он меня избил и я сейчас лежу…
— Зачем ты врешь?
— Я тебе не вру. Я тебе могу дать поговорить с моим врачом, который сейчас подойдет.
— Я сейчас смотрю на Виталика, у него на лице нет живого места. А ты мне говоришь, что ты его не трогал. Ты говоришь, что он избил тебя? Я его знаю 15 лет, он ни одного дня в своей жизни не провел в спортзале, и как же тогда у него получилось «избить» тебя. Ты тренируешься как психопат по 5–6 дней в неделю.
— Оля, все было не так.
— Ты говоришь, что никогда его до этого не видел, но он показал мне запись, на которой отчетливо видно как ты бьешь ему морду.
— Какую запись? — удивился я.
— Ой, все. — раздалось на другом конце, затем после секундной паузы, последовало. — Макс, это Катя, Оля сейчас не в настроение с тобой разговаривать, попробуй позвонить позже, лучше всего на следующей неделе.
— Кать. — начал я, но не успел ничего узнать, так как Катя положила трубку.
Злость переполняла меня, руки затряслись, я замахнулся, чтобы швырнуть телефон, но Макс успел перехватить мою руку, и вытащить мобильник.
— Эй, ты что?
— Ты давно здесь? — удивился я. — Я даже не заметил как ты вошел.
— Да я понял, ты так увлеченно пытался что-то доказать Оли, что случилось?
— Прикинь, этот …
Тут в палату зашел врач:
— Как вы себя чувствуете?
— Замечательно.
— Шутите? Это хорошо. Сколько у вас было сотрясений?
— Одно.
— Всего?
— А что вас так удивляет?
— Ну просто, по вашим анализам так не скажешь.
— Что не так? — перепугался я.
— Да ничего, это уже я пошутил. — улыбнулся доктор. — А если серьезно, черепно-мозговые травмы были?
— Да, в марте получил.
— И как реабилитация, без последствий?
— Ага. — ответил я вспомнив, что так и не показался у врача по этому поводу.
— Ну на сей раз все не так страшно, но сотряс вы получили.
— А с рукой?
— Открытый перелом со смещением. Кость вправили, руку зашили. С чувствительностью порядок. В принципе вы легко отделались, и мы можем вас сегодня выписать. Только вам еще предстоит разговор с со следователем.
— Это еще за чем?
— Мы обязаны были сообщить.
— Что значит обязаны? У меня не огнестрельное ранение, и даже не ножевое. Обычный мордобой.
— Ну, после обычных мордобоев люди у нас в приемной сознание не теряют.
— Выписываете меня побыстрее, и пусть мне вернут мои вещи.
— Непременно. — ответил врач и куда-то удалился.
— Братан, а что вообще случилось, расскажи? — попросил наконец Макс.
— Ты правда хочешь знать?
— Ну конечно.
— Тогда иди поторопи этих пидарасов, я тебе обо всем расскажу, но только дома.
— Ладно. — бросил на последок Макс и удалился.
Мне не очень хотелось уходить именно сейчас, потому что на меня видимо подействовали лекарства, которые мне вкалывали, и я наконец почувствовал себя лучше, просто мне хотелось побыть одному и все хорошенько обдумать. Про какую запись говорила Оля, про какие две встречи с ним шла речь:
— А помнишь, про тот случай на парковке клуба? — вспомнилось мне.
— Да, но как он может помнить его, и тем более про какие видео может идти речь.
— Ну вас может кто то заснял?
— Да кому на хуй это нужно было. Я с этим пидаром встречусь, но Оля, как она на меня орала. Что это вообще такое? Меня отпиздили вчетвером, да еще и выставили это в таком свете, будто я вышел из драки победителем, и не лежу сейчас в больнице, и следующие 5 или 6 дней не буду корчиться в мучительных агониях. А бедный Виталя, который якобы получил пиздюлину пляшет у себя на дне рождения с моей девочкой, которая может быть уже не моя.
— А может уже и не девочка.
— Заткнись, заткнись, заткнись. — возмутился я и начал хлопать себя ладонями по голове. В таком положении меня застал Макс.
— Что голова разболелась? — сердобольно поинтересовался он.
— Нет, пустяки. Что там с выпиской?
— Все, можешь собираться. Я тебе вещи принес, давай помогу. — и Макс начал помогать мне сначала подняться, а затем и одеваться.
Не передать словами, какое наслаждение я испытал выйдя на улицу. Великолепный теплый вечер. Я вздохнул воздух полной грудью и у меня приятно начала кружиться голова. В такую погоду хотелось пройтись прогуляться, но для меня даже прогулка до дома, а это 30 метров, оказалась непосильной ношей. Я еле волоча ноги поддерживаемый Максом, во всю рисовал себе план расплаты с обидчиком. Оказавшись у меня дома, Макс уложил меня в зале, всячески за мной поухаживал и только после всего этого, уселся рядом со мной, чтобы послушать обо всем случившемся:
— Нет, ты прикинь, я уже лежу на спине, а он сука прыгает на меня. Он прыгал у меня на голове, на животе, двумя ногами. А потом взял биту и с размаху уебал по голове. Ты представляешь, если бы я не выбросил руки, он бы мне череп размозжил. Знаешь что он сделал потом? Он взял меня за волосы, вот так, — я показал на Максе как меня держали. — и говорит, что если еще раз увидит меня с Олей, убьет. Ты прикинь.
— Мне даже слушать это больно.
— Он еще спрашивает у меня, понял? А что я ему могу ответить? Когда их четверо, когда меня напиздили, и уебали битой. Затем этот членосос едет на свое «дно рождения», и рассказывает моей Оли, что это дескать я избил его и запретил с ней общаться.
— Охуеть.
— Не то слово. — эмоции распирали меня изнутри. Меня начинало трясти, от воспоминаний об этом человеке.
— Что собираешься делать?
— А что еще я могу сделать? Мы с тобой выловим его одного, и дадим пизды.
— Макс, я про этого типа кое-что слышал, поговаривают, что он очень «гавнистый человек», для него не составит труда сходить и написать заяву.
— Ты меня не понял. Я его так отхуярю, что он уже ничего не напишет.
— Ты собираешься его …
— Нет, но до состояния полусмерти я его точно изобью. А затем я вывезу его в лез, пристегну наручниками к дереву, оболью какой-нибудь жидкостью, под предлогом что это керосин, и буду пытаться поджечь. Добьюсь от него признания на камеру, и буду использовать это как компромат.