Кваттрочи и его помощник вышли из салона «ауди». Захлопали дверцы; четверо мужчин выбрались из машин наружу. Аквалонцы и местные пожелали лично присутствовать при проведении установочных мероприятий в Петровском переулке…
Брат Игнаций остановился на узком тротуарчике. Он теперь мог видеть через арочный проезд и внутренний двор, и стену – центральный фрагмент ее – пятиэтажного, с двумя нижними этажами кремового цвета и тремя жилыми, окрашенными под цвет морской волны, строения. Здание это выходит во двор своей тыльной стороной; фасад его смотрит в сторону соседнего – параллельного Петровскому – переулка.
Именно в нем, в этом строении, на первых двух этажах находятся офисы местной фирмы кабельного оператора. Под прикрытием которого – и на одной из служебных площадок которого – как раз и осуществляет свои функции редакция Третьего канала. Это то самое подразделение Московской редакции, действия некоторых сотрудников которого привели, по мнению аквалонцев, к возникновению конфликтной ситуации.
– Коллеги, прошу оставаться на другой стороне улицы, – обратился к подошедшим к нему четверым мужчинам брат Игнаций. – Не думаю, что здесь есть новички или дилетанты… Но все же хочу предупредить: в ходе сеанса не рекомендуется снимать защитные очки.
Трое из четверых кивнули в знак понимания.
Четвертый, Иван Щербаков, выслушал сентенцию иезуита с невозмутимым лицом, как будто сказанное его не касалось.
Двое охранников принесли стол и стул. Кваттрочи показал место, где следует их поставить – посреди проезжей части напротив арочного проезда.
– Прошу сохранять тишину и не вмешиваться ни словом, ни делом в ход следственного эксперимента! Благодарю вас за понимание, коллеги, – сказал, завершая свою короткую речь иезуит. – А теперь позвольте мне и моему помощнику заняться нашим прямым делом.
Доменико Сарто достал из «ауди» сумку с прибором. Повторилась та же процедура установки оперативного времени, что и получасом ранее, когда они работали в другом московском переулке. С той лишь разницей, что на хронометре теперь была выставлена другая временная засечка – май месяц, четвертое число, одна минута до полуночи.
Городской квартал вокруг них вскоре погрузился в зеленовато-серый сумрак. Брат Игнаций, погруженный в свои мысли, некоторое время стоял неподвижно у стола, установленного посреди пустынной, свободной от транспорта проезжей части Петровского переулка.
Затем он, подняв голову к невидимому небу, переложил rosarium из левой ладони – в правую.
Четки эти по своему виду мало чем отличаются от обычных, классических – в них входит пять наборов из десяти малых бусин и одной большой, а также еще трех малых и большой бусины, распятия и медальона.
Губы иезуита шептали молитву:
– Gloria Patri, et Filio, et Spiritui Sancto, Sicut erat in principio, et nunc et semper, et in saecula saeculorum. Amen![32]
Одновременно с произнесенным уже во весь голос – Amen! – что означает «Истинно!», «Да будет так!», иезуит резко встряхнул правой рукой.
В следующий миг шнурок розариума лопнул, – именно лопнул, как могло показаться – и бусины тот час же просыпались на землю!..
Тем четверым, что наблюдали за действиями иезуита, находясь на другой стороне переулка, этот эпизод мог бы показаться мелкой неурядицей, пустячком. Подумаешь, у этого фанатика, которого прислал Рим, лопнули четки… Наверное, полирует свой rosarium от рассвета до заката, а новые четки купить жалко (иезуиты ведь бережливы и прижимисты)…
Но если кто-то и подумал про себя нечто подобное, то вслух эту мысль озвучивать не стал. Тем более, что уже через несколько коротких мгновений стали происходить удивительные вещи…
Бусины, рассыпавшиеся, казалось, в беспорядке, вдруг какой-то неведомой и невидимой силой были подняты в воздух!
Рядом с фигурой стоящего напротив арочного проезда иезуита возник небольшой вихрь; затем и она, эта вихреподобная конструкция – рассыпалась.
Черные бусинки, которых стало много, много больше, в сотни или тысячи раз больше, чем их могло бы поместиться на шнуре классического розариума, теперь уже образовали длинную черную ленту.
Один конец этой ленты, подобно аспидно-черной змее, протянулся в одну сторону переулка, к выезду на Петровку; другой – в ту, откуда приехали в Петровский «ауди» и сопровождающие его транспорты.
Одновременно с этим проявилась, пульсируя багровыми всполохами, некая линия, тоже проходящая через весь этот переулок. При этом, отбрасываемый ею тревожный красный свет ложился лишь на одну сторону пространства, на проезжую часть Петровского и на дома по другую сторону переулка. По другую же сторону черты сохранялся тот же привычный глаз зеленовато-серый сумерек.
Кваттрочи подошел ближе; он теперь находится всего в шаге от черной ленты и проходящей близ нее, вплотную к ней, – разница в каких-то сантиметрах! – повторяющей ее графические очертания багровой линии. Расшифровать увиденное столь опытному человеку, как брат Игнаций, не представляло особого труда.
Багровая линия в точности воспроизводит границу запретительной зоны, существовавшей на определенный момент времени, то есть, по состоянию на двадцать три часа пятьдесят девять минут четвертого мая.
Черная линия указывает, – и тоже с большой точностью – где именно проходила в те мгновения «защитная стена», где был выставлен Московской редакцией силовой барьер.
Брат Игнаций отметил еще одну немаловажную деталь. Эти две полоски, черная и красная, как бы вибрируют; они то чуть выгибаются вовне, в сторону переулка, под воздействием некоей силы, то, наоборот, сдвигаются к самому краю узкого тротуара. Вывод напрашивается сам собой: одна сторона – он догадывался, какая именно – пыталась расширить зону запрета для редакционной работы, пыталась продавить выставленную Московской редакцией защитную линию, чтобы включить в зону «запретки» и то здание, что находится во внутреннем дворе. Другая же сторона возникшего, казалось бы, на ровном месте конфликта, а именно, хозяева территории, этому препятствовала, как могла (и действовала весьма настойчиво, надо сказать).
Кваттрочи довольно усмехнулся. Он точно знал, что «Апостолы» в минувшую ночь на данной территории не осуществляли никаких специальных мероприятий. Существует лишь несколько организаций, групп, если угодно, проектов, обладающих технологиями высшего порядка. Такими, например, как те, что были задействованы для установки локальных запретительных участков.
Этими технологиями в полной мере обладают не более полудюжины Акторов.
Надо также всегда помнить, что запрет на работу в том или ином локальном континиууме может быть установлен и без участия рук человеческих. Да, такое вмешательство, сродни проявлению Божественной воли, не является столь уж большой редкостью; и ему ли, верному слуге Господа, этого не знать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});