— Давай спросим у мамы, идет?
— Нет! Я ведь прошу у тебя.
— Понимаю. Тогда поцелуй меня, а я дам тебе монетку.
— Обещаешь? — с сомнением в голосе.
— Обещаю, ведь в этом нет ничего плохого, правда? Скажи, кого ты любишь?
Она напряженно думала, искоса глядя на него.
— Маму. И куклу с длинными волосами, в розовом платье, еще дядю Берта и тетю Дженет. И кошку. И велосипед, который мне подарили в день рождения, трехколесный и со звонком.
— И это все?
— Никого больше не люблю.
Сначала он смотрел, как она уходит, потом видел, как она возвращается из магазина на углу — перемежая бег с подпрыгиванием, а иногда и с прыжками. Увидев отца, она замедлила шаг и подошла как-то застенчиво, нетипично для нее.
— Ты что, уже съела шоколадку?
— Нет, я передумала ее покупать, — руки заложены за спину.
— Ах так. А что же ты купила?
Она смущенно прошептала:
— Подарок.
Сунув ему что-то в руку, она повернулась и убежала, быстро взобралась вверх по ступенькам, а он все стоял и смотрел на нее. В руках у него была пачка сигарет, а в глазах дрожали слезы.
Теперь, стоя на холме с гниющей растительностью, на страшно далекой планете, он думал: «Как хочется вернуть эти несколько минут жизни. Больше ничего. Только эти минуты, до того, как мы избавимся здесь от всяких воспоминаний».
Внизу, на равнине, двигались фигуры людей, все в одном направлении, к поселку. Среди тех, кто катил ручные тележки со скарбом, он узнал Арнота Уолша с его пятью, нет, уже шестью женами. Беглецы возвращались в коммуну, чтобы укрыться от погибающей природы.
Стордал исходил склоны холма вдоль и поперек, заглядывая в темные норы, раздвигая руками увядающую траву и кусты, и не находил ничего, кроме ящериц, в панике разбегающихся прочь. В душе его росло отчаяние.
Занятый своими поисками, он не заметил, как Джоан помахала ему рукой снизу, из долины. Теперь она уже направлялась к холму. «Неужели все аморфы погибли, ну, должно же остаться хоть несколько», — подумал он.
На ближайшей скале сидела ящерица, неподвижная, если не считать пульсирующей полоски кожи на шее, — и смотрела на него холодным, равнодушным взглядом.
Он осторожно подошел к ней, стараясь не спугнуть.
Ящерица наблюдала за ним спокойно, мигнув всего один раз.
Стордал подошел совсем близко, вытянул руку и положил ее рядом с чешуйчатой лапкой.
Вдруг голова ящерицы стала переливаться и менять форму, словно расплавленный пластик. Стордал отвернулся, он совсем не хотел наблюдать все эти превращения, которые лишат долгожданную встречу очарования внезапности. Он подождет вот так, стоя у скалы. Потом обернется, и эпизод, так бережно хранимый в памяти, станет явью. Он видел, что Джоан поднимается по склону, он уже слышал свое имя Жаль будет, если она нарушит таинство. Хватит ли у нее такта оставаться поодаль?
Сейчас он остановит ее жестом, чтобы она не влияла на аморфа; она, конечно, поймет и подарит ему это свидание, последний миг отцовского счастья Она уже ступает у него за спиной, вот-вот встанет рядом.
Джоан остановилась шагах в двадцати. Она смотрит на аморфа и на Алекса с выражением острой жалости, она все понимает… Сзади раздался хрипловатый кашель и шелест одежды.
— Привет, Алекс.
Голос был не тот, которого он ждал, и слова тоже не те. Резко обернувшись, он увидел красавицу блондинку, сидящую на скале. В голубых глазах сияет улыбка, юбка изумрудного цвета вздернута выше колен.
— Мэрилин, — только и произнес Стордал Внезапность явления, разочарование, укоры совести — все это вызвало шок, головокружение и приступ тошноты. Скрючившись, Алекс судорожно вцепился в уступ скалы. К нему подошла Джоан, обняла его за плечи и увела прочь.
20
Джоан остановила Алекса и села рядом, поодаль от рощицы, там, где кончается крутизна склона и холм переходит в плоскую равнину, сейчас не зеленую, а золотисто-желтую. Джоан говорила долго, Стордал не отвечал, лишь тупо смотрел вдаль. Он едва различал колонию, а за ее куполами угловатый силуэт маленького космического корабля. Джоан сидела рядом и говорила, потому что знала: стоит оставить его одного, как он пересечет равнину, пройдет сквозь колонию и поднимется по трапу корабля.
Она повторяла то, что он слышал и раньше, она приводила все старые аргументы, избитые истины и постепенно заставила посмотреть на нее, а потом и прислушаться. Она знала, что ничего нового не скажет, да и не пыталась быть оригинальной. Пока лился поток слов, солнце, как ослепительный воздушный шар, медленно опустилось к горам. Неуклонно близилось время отлета корабля.
Наконец Стордал нарушил молчание. Вначале он бросил колкость, потом оспорил аргумент Джоан, а затем его прорвало: он на чем свет клял скотину Хедерингтона, подлеца Левера и иже с ними. Джоан поняла, что Стордал остается…
Когда по долине поползла тень, отброшенная западной горной грядой, и подул холодный ветер, Джоан встала, подала руку Алексу и со смехом потянула его к себе. К поселку они подошли уже в сумерках, когда зажглись фонари и раздался глухой гул мотора. Сначала земля завибрировала, потом ярко-красные сполохи заплясали по верхушкам куполов, закружив их в хороводе. Корабль выбросил огненный хвост, взвился над колонией и с ревом исчез в темно-синем небе.
Зарево высветило неподвижные фигурки, рассыпанные на краю колонии.
— Что случилось? — спросил Стордал. Теперь, когда корабль исчез вдали, муки выбора ушли, уступив место любопытству.
— Даже не представляю. Когда я уходила, все было, как обычно. Правда, многие колонисты собирались провожать корабль, — ответила Джоан.
— Да, но они слишком далеко от стартовой площадки. Если только… О Господи, да это аморфы! Что они задумали?
Ускорив шаг, Джоан и Алекс подошли к безмолвным фигурам и увидели, что трос идут навстречу к ним.
— Что здесь происходит, Эйвио? — крикнул Стордал. Бригс и Моисей стояли рядом с Сантаной.
— Нечто более интересное, чем отлет Хедерингтона. Мне кажется… ответил психиатр, потом повернулся к Моисею: — Лучше скажи ему ты.
— Произошли некоторые события, мистер Стордал. Дело в том, что у миссис Уолш родовые схватки.
— У Кэти? — удивился Стордал. — Что-то я не…
— Алекс, но ведь Кэти — аморф, — сказала Джоан.
— Да, конечно, их несколько, этих Кэти. Я видел, что Уолш со своими женами возвращается в колонию, но не придал этому значения. Значит, она рожает?
Заговорил Бригс:
— Раньше мы не задумывались над тем, как они размножаются. Я считал, что простым делением, как амебы. Но теперь, обретя человеческий облик… в голосе его звучало сомнение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});