Читать интересную книгу Республика Святой Софии - Ольга Кузьмина

Что же касается времени возникновения «Сказания», то определить его помогает упоминаемый в «Повести» храм Алексея. В Новгороде существовало только две церкви в честь этого святого. Одна из них — придел Екатерины и Алексия при церкви Успения на Торгу — была возведена в 1399 г. по инициативе князя Ивана Васильевича. В повести явно имеется в виду не этот храм.

Вторая церковь Святого Алексея находилась за валом Окольного города в Тонкой слободе на самой границе Людина конца. Церковь была деревянной, в летописях она неоднократно упоминается с 1340 г. в связи с пожарами. В 1391 г. Людин конец очередной раз погорел «до святого Алексеа, и згоре церквии древяных 7, а каменых 4 церкви огореша»[940]. Вероятно, в пожаре сгорела и церковь Святого Алексея, по какой-то причине не возобновленная до 1455 г. Исследователь А. А. Турилов подверг сомнению гипотезу о том, что деревянная церковь, отстроенная владыкой Евфимием в 1455 г., это и есть храм Святого Алексия из «Повести»: «Упоминание церкви встречается в летописях и значительно ранее — начиная с 1340 г. (Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.-Л. 1950. С. 351, 384, 460), соответственно, ее постройка отодвигается еще далее в глубь XIV в., а связь с купеческой усадьбой становится проблематичной»[941].

Однако известны случаи, когда светская постройка возникала на месте бывшей церкви. Так, в Пскове в 1420 г. во время мора, «посадники псковъскыя и весь Псков начаша искати священного места, где была первая церков святыи Власеи, а на том месте, стояше двор Артемьев Воротове, и псковичи давше ему сребро и, спрятавше двор, обретоша престол. И на том месте в един день поставиша церковь во имя святого всемилостиваго спаса»[942].

Возможно, после пожара рядом с погоревшей церковью Святого Алексия или даже захватив часть церковной земли, была отстроена купеческая усадьба. В 1455 г. владыка восстановил церковь, быть может, «откупив» землю у хозяина усадьбы.

Дальнейшая судьба реликвии неясна. Несмотря на чудо, культ святого Алексия не развился в Новгороде. И это не удивительно, если обратиться к Житию святого. Алексей, сын римских патрициев, роздал все, что имел, нищим, а сам избрал путь добровольной нищеты. Богатейшим новгородским купцам и боярам едва ли были близки такие идеи. Однако если предположить, что некий купец действительно привез в Новгород из Рима мощи, добытые незаконным путем, становится понятным, почему потребовалось «чудо», чтобы узаконить их появление в городе. Архиепископ Евфимий просто не мог упустить случая в очередной раз утвердить идею богоизбранности Новгорода.

В 1456 г. великий князь Василий Васильевич Темный, окончательно утвердившийся на престоле, пошел войной на Новгород. Служебный князь Александр Чарторизский промедлил выступить против московских войск. Решающее сражение новгородцы проиграли и прибегли к испытанному средству — откупу. Посольство во главе с владыкой Евфимием отправилось к великому князю в Яжелбицы «и добиша челом владыка Еоуефимеи и посадники новогородскии и тысятцкии и послов псковский за Великии Новъгород пол девять тысящи рублев серебром. И князь великои владычне благословение и челобитье приат, и посадников новогородскых и тысятцких и послов псковъскых и всего Велико Новагорода, своеа вотчины, и мир им приконча, послины и оброкы великому князю по старине; а новогородци крест целоваша к великому князю Иваноу Васильевичу за вси свои пригороды и за вси свои волости по старине»[943]. Великий князь прислал в Новгород своего сына Юрия, и «владыка и Новгородчи даша ему честь велику и дары мнози»[944]. Князь Юрий прожил на Городище две недели, после чего уехал в Москву.

Князь Александр Чарторийский сразу же после заключения мира уехал из Новгорода в Псков. Летопись Авраамки уточняет, что не по своей воле — «выгнаша Новгродци князя Олександра Черторыского из Новагорода, рек: перевет ли не вем держел еси к Низовцем и Русу нас взяша»[945]. Подозревать князя Александра в «перевете» к Василию Темному не следует, особенно если вспомнить, что по приказу великого князя был отравлен тесть Чарторийского — Дмитрий Шемяка. Позже князь-кондотьер отказался присягать Василию Васильевичу даже ради княжения во Пскове. Похожее на предательство поведение князя Александра во время войны новгородцев с москвичами проясняет Летопись Авраамки, в которой под 1456 г. записано: «Тогда же преставися княгиня Марья княжна Олександра Черторыского, а дчи князя Дмитрия Юрьевича, положена бысть в манастыре у святого Георгия, в притворе в Юрьеве монастыре, в пяток на Федоровой недели»[946].

Молодой жене князя Александра было всего 17–18 лет, ее внезапная смерть следом за отцом выглядела весьма подозрительно. Возможно, князь Александр получил известие о неожиданной болезни или смерти жены, оттого и промедлил с выступлением против московского князя. Но более вероятно, что в промедлении Черторийского виноваты сами новгородцы, разделившиеся на два несогласованно действовавших отряда, вместо того чтобы выполнять приказы ими же нанятого для ведения боевых действий князя.

Вдова Шемяки княгиня Софья уехала из Новгорода после Яжелбицкого мира в Литву, куда раньше уже уехал ее сын Иван. По условиям договора с Москвой Новгород обязывался отныне не принимать к себе никого из рода Шемяки. Впрочем, несмотря на фактическое изгнание из Новгорода семьи Шемяки, с князем Чарторизским и со Псковом отношения владыки Евфимия остались мирными. В 1457 г. архиепископ приехал в «дом святыа Троици», «при князи псковском Александре Васильевиче, в той день и литоургию съвръши в святки Троици и сборова и подъезд взем»[947]. Архиепископ пробыл в Пскове 13 дней. Это был последний приезд владыки Евфимия в Псков. На следующий год «преставися преосвященный архиепископ Великого Новагорода и Пскова владыка Еоуфимеи, месяца марта 11, на память святого отца нашего Софрониа»[948].

За год до смерти архиепископ успел построить еще три церкви — имени Святого Иоанна Богослова на Вежищах, Всех Святых и Успения Богородицы на Торгу в Новгороде, Иоанна Златоуста на Лисичьей горке. Житие Евфимия II подробно рассказывает о последних днях архиепископа. При наступлении Великого поста Евфимий оставил Новгород и затворился в своей келье в Лисицком монастыре. Перед смертью Евфимий написал грамоту митрополиту Ионе с просьбой «сложить» с него «нелюбие» и благословить перед кончиной. Митрополит в ответном письме — прощальной грамоте написал: «Напоминаем тебе, сын мой, что ты стал было поступать слишком просто: того, кто отлучен был нашим смирением за преступления, вы принимали у себя, того удостоивали своего благословения. И ты, сын мой, принеси покаяние в том пред Богом». При этом Иона повелел: если прощальная грамота прибудет после кончины новгородского владыки, прочитать ее над его гробом. Евфимий умер 10 марта 1458 г. Тело владыки было перенесено в Софийский собор Новгорода, где совершилось торжественное отпевание. Посланный митрополитом Ионой духовник Евмений привез прощальную грамоту в Новгород лишь спустя 16 дней после кончины Евфимия. Гроб владыки, по его завещанию, установили в соборном храме Николы в Вяжицкой обители. В Житии Евфимия рассказывается, что когда его гроб открыли, чтобы прочитать прощальную грамоту, то увидели, что тление не коснулось тела владыки (что вполне реально, если Евфимий соблюдал строгий пост последние годы перед смертью). Якобы Евфимий лежал, как спящий, пальцы его рук были сложены для благословения. «Еще хранит Бог Новгород, за него молится святитель Евфимий», — громко сказал Евмений и, прочтя грамоту святого Ионы, положил ее в руку владыки. Около гроба архиепископа были положены тяжелые вериги, которые были обнаружены на Евфимии после смерти. Едва ли архиепископ носил вериги все время, как пишет Логофет, но в конце жизни Евфимий, будучи глубоко верующим человеком, вполне мог усугубить свою аскезу таким самоистязанием.

Автор Летописи Авраамки, говоря о смерти Евфимия II, добавляет: «Мним его свята»[949]. В Новгороде действительно начали поклоняться мощам Евфимия вскоре после его смерти. Житие Евфимия рассказывает, «колика чюдеса и кокова исцеления от честных его мощей бываютъ: ова сонным явлением, иногда яко живу сущу являтися к ползе иже к нему веру имущих»[950]. К началу 60-х гг. XV в. относится составление службы и молитвы святителю Евфимию.

Личность Евфимия II, как и его деятельность, неоднозначна. Время его правления нельзя считать ни в полной мере расцветом Новгорода, ни началом падения республики. Житие Евфимия, написанное сразу после его смерти Логофетом, создает образ идеального владыки. Пахомий отмечает суровость Евфимия в борьбе за правду — якобы Бог его «страшна к непокоривым показа». Согласно житию, владыка твердо отстаивал законность в Новгороде. «Если кто, сильный властью и богатством, хотел сделать что-либо законопреступное, с твердостию сопротивлялся владыка Евфимий; если же опять кто-либо думал молением и дарами или молвою народною его преклонить, чтобы не обличал и не запрещал, никогда не мог обрести в нем послабления…» Логофет отмечает строгость архиепископа в соблюдении законов, особенно брачных канонов. Последнее неудивительно, если вспомнить, что Евфимий с ранней юности удалился в монастырь.