В ходе двух встреч с Беназир Бхутто родственники могли лично видеть и лидеров моджахедов, включая Раббани, Моджаддеди и Хекматьяра, который в то время считался министром иностранных дел Афганистана.[129] Во время первой из двух встреч с Хекматьяром тот пообещал им предоставить информацию о судьбе, по крайней мере, некоторых пропавших без вести солдат. При втором разговоре он сказал лишь, что ему не удалось ничего найти. Это так возмутило Семенову, что она высказала ему, что он, дескать, даже и не пытался помочь им. В ответ на это Хекматьяр сердито ответил: «Горбачев вообще ни разу не встретился с вами!»
Родственники встретились с Горбачевым после возращения в Москву. В конце 1989 года, советский лидер распорядился закрыть уголовные дела против пропавших без вести солдат и объявил амнистию для всех ветеранов Афганской войны, обвиненных в правонарушениях. Хотя Семенова к тому времени потеряла всякую надежду найти своего сына живым, она хотела, по крайней мере, получить его останки. Вместе с родственниками других пропавших солдат, она дважды побывала в Афганистане, чтобы посетить местные тюрьмы. Потом была еще одна поездка в Пакистан, в ходе которой они, наконец, добились освобождения Андрея Лохова и еще одного солдата. В Исламабаде Семенова встретилась с репортером газеты «Пакистан Таймс», который освещал события войны. Просматривая кипу фотографий, которые советские родственники привезли с собой, он указал на фотографию Габараева, сказав, что он похож на кого-то, кого он уже видел раньше. Как бы то ни было, он не смог больше ничего сообщить о нем.
Вернувшись в Москву, Семенова продолжила собирать обрывки информации, которая могла бы пролить свет на судьбу ее сына. Однажды Александр Олейник, журналист журнала «Огонек», который был одним из первых изданий, начавших печатать непредвзятые оценки этой войны, показал ей письмо, опубликованное одним из командиров Габараева в «Литературной газете». Офицер описывал храбрость Габараева во время атаки против боевиков Масуда, блокировавших своим огнем группу афганских солдат.
Затем из отчета Красного Креста Семенова узнала, что Габараев был якобы переведен в Пакистан. И хотя в отчете не указывалось точно, куда именно его могли отправить, репортер журнала «Огонек» Олейник начал собственное расследование с целью поиска информации о лагере для военнопленных в Пакистане, где, как предполагала Семенова, возможно, содержали ее сына. Как выяснилось, тюрьма была частью финансируемого США лагеря моджахедов, находившегося примерно в двадцати милях от Пешавара. Это был лагерь Бадабер, ныне контролируемый группировкой Раббани, а прежде служивший авиабазой ЦРУ — той самой, откуда в 1960 году взлетел Фрэнсис Гарри Пауэрс на своем разведывательном самолете U-2, который был сбит чуть позже над Советским Союзом.
26 апреля в 1985 году несколько десятков советских заключенных подняли восстание в Бадабере. Позднее Семенова видела документы КГБ, из которых следовало, что Раббани сам обратился к советскому руководству, чтобы передать им пленных, но оно отвергло это предложение. Жестокий бой в лагере Бадабер продолжался всю ночь, даже после того, как базу окружили солдаты Пакистанской армии. На следующее утро один из артиллерийских снарядов угодил прямо в оружейный склад базы. В результате этого взрыва огромной силы была уничтожена большая часть комплекса. Предположительно, все советские пленные были убиты в ходе боя.[130]
Вскоре Семенова получила письмо из советского посольства в Афганистане. В нем говорилось, что один советский агент действительно видел ее сына в Бадабере. Затем с нею связался еще один бывший советский военнопленный, который сообщил, что Габараев был одним из семи советских заключенных в лагере Бадабер. (Американские корреспонденты сообщали, что в Бадабере содержалось в плену двенадцать советских граждан). Но Семенова продолжала искать встречи с высокопоставленными официальными лицами, включая Шеварднадзе, Варенникова и Бориса Ельцина, который в то время был депутатом парламента Российской республики. Найти пропавших солдат пытался и Франц Клинцевич, бывший офицером разведки 345-го воздушно-десантного полка Валерия Востротина. Он же составил список советских пленных, содержавшихся в Бадабере. Габараев изначально не значился в нем, но позже Клинцевич также включил его в список.
Позднее, пришло еще одно письмо из советского посольства в Афганистане, в котором говорилось, что сына Семеновой видели 21 декабря 1985 года, спустя восемь месяцев после восстания в Бадабере, в другом лагере моджахедов в Пакистане. Но это так и не помогло ей прояснить судьбу сына, а когда министерство обороны заявило, что список пропавших без вести на войне советских граждан еще не закончен, ее боль стала невыносимой. Теперь она верит, что было бы лучше, если бы ее сын действительно погиб, чем продолжал мучиться еще где-нибудь.
V
В декабре 1982 года на север от Кабула двигался еще один очередной конвой, в составе которого находился и восемнадцатилетний водитель автоцистерны рядовой Александр Оленин. Он прибыл в Афганистан в прошлом году из своего родного приволжского города Самары. Ему оставалось служить лишь несколько месяцев, и эта мысль утешала его, поскольку за много дней службы — в особенности, таких как этот, накопилась огромная усталость. Постоянные снегопады сделали дорогу, ведущую вверх к туннелю Саланг, предательски скользкой. Автоцистерна Оленина шла последней в конвое, позади другой автоцистерны. Пройдя непроглядно-черный туннель, конвой начал спускаться по северной стороне перевала вдоль скалистых гор, где он предпочел не останавливаться, несмотря на отчаянное желание смениться и отдохнуть после десяти часов за рулем, потому что местность была незнакомой и опасной.
Наконец, Оленин увидел удобное место для остановки — небольшой ресторанчик у обочины дороги. Он справил нужду поблизости и собирался уже вернуться в свою машину, когда к нему направился какой-то молодой афганец. Оленин дал ему знак отойти, но как только он сел в кабину грузовика, афганец сразу же проскользнул с другой стороны на пассажирское место. В кабине лежали заряженный пистолет и автомат Калашникова. Оленин выхватил пистолет и попытался выстрелить, но когда тот дал осечку, к машине устремилось еще несколько человек.
Оленину удавалось сдерживать их около часа, пока он не отключился от усталости. Когда он очнулся, четыре афганца несли его вверх по какой-то горной тропе. После того, как он начал ругаться и отбиваться, они заткнули ему рот, а потом принялись пинать его и бросать ему на ноги тяжелые камни. Затем, они двинулись дальше, таща его за собой за руки.
Когда похитители сделали остановку, Оленин вынул из кармана горсть афгани, местной валюты, и крикнул: «Если вы грабители, так возьмите мои деньги!». Но это не подействовало, и моджахеды продолжили подъем к вершине, где присели и стали ждать. Вскоре прибыл командир повстанцев с отрядом примерно из сорока боевиков. Ярость Оленина сменилась ужасом. Позднее он узнал, что его похитили моджахеды из возглавляемой Хекматьяром группировки «Исламская партия Афганистана»,[131] готовившиеся напасть на весь конвой и ожидавшие только подхода бронетранспортеров, чтобы начать атаку. Но более крупной добычи они так и не дождались.
После того, как его доставили в расположенный неподалеку лагерь повстанцев, Оленину приказали написать письмо командиру его полка. В качестве простейшего кода он использовал в письме русский «матерный» жаргон. Вспомнив самые страшные и многоэтажные ругательства, какие только мог выдумать, он описал маршрут, по которому его доставили в лагерь, и просил спасти его. Но помощь так и не пришла. После долгого пути через горные перевалы и долины Оленина перевели в другой лагерь. Он все еще не мог до конца понять, что же произошло, и эта неясность сковывала его. Побег казался бессмысленным. Даже если бы его не сопровождали всюду несколько человек, он все равно не знал куда идти, даже если бы ему каким-то образом удалось вырваться на свободу.