получению чужого доверия.
— А дальше? Что было дальше?
— Неожиданно зажёгся яркий свет и я увидела разгневанного Вигора. То есть, лера Рейна, простите.
— И?
— И всё на этом. Больше я ничего не помню. Правда!
Она попыталась состроить жалобную мордашку, но следователь нисколько не изменился в лице, и это неподдельно напугало Милу. То, что он ушёл, ничего не сказав, до сих пор её тяготило и заставляло нервничать, так как молодая женщина нисколько не надеялась, что кого-либо тронут её эмоциональные заверения: «Ещё бы немного и убили меня саму».
Да, Миле очень хотелось знать, что по итогу сталось с её одногруппником Вигором Рейном, без этого она не могла сделать вывод насколько ещё достоверна её ложь. Но она ничего не знала о Вигоре. За два дня никто не ответил ей на вопросы о нём. Поэтому, даже если его тоже поместили в лазарет, то от Милы это держали в строжайшем секрете.
Было ли ей от этого жутко? Определённо, да.
«Из всего хорошего — здесь меня кормят», — без малейшего оптимизма рассудила Мила и, опустив ложку в жиденькое картофельное пюре с примесями волокон мяса, с грустью подумала, как бы эта трапеза не стала последней в её жизни.
Вот только даже поесть ей спокойно не удалось. За последние пару суток бедную Милу допросили все, кто только мог. Она невольно перезнакомилась, наверное, со всеми шишками королевства, а следователь — обладатель тысяча и одной регалии, вообще словно записной родственник сидел у неё в палате часами. И всё же, когда дверь без предупреждения открылась, Мила поняла, что на этот раз её визитёром стал кое-кто в разы проще.
— Добрый день, лер Свон.
— Угу, добрый, — буркнула она в ответ мэтру Ориону, так как ощущала, что в обществе куратора группы уж может позволить себе поворчать немного.
— Странно, что у вас плохое настроение. Мне сказали, вы быстро идёте на поправку.
— Наверное.
Сомнения в собственном быстром исцелении одолевали Милу не без причины. Для неё по‑прежнему сохранялась рекомендация как можно меньше напрягать конечности, кости которых пришлось сращивать. Оставленные Свеном порезы тоже не окончательно исчезли. Вероятнее всего, кое-где остались бы некрасивые шрамы.
— Не «наверное», а так и есть, — между тем бодро произнёс Люций Орион, и его слова так неудачно наложились на мысль о шрамах, что молодая женщина невольно поморщилась. — Вам очень повезло, что первым делом над вами поработал эльфийский целитель. Так бы вы ещё только пробовали вставать на ноги, а вы вон, вовсю ходите.
— Как-то сложно поверить в свою удачу, — кисло улыбнулась Мила и, подумав, добавила. — Скорее всего я расстроена, так как мне виделось другое. Я всегда считала, что настоящий мастер‑целитель способен мгновенно излечить абсолютно любую рану. А выходит, что нет. Процесс выздоровления всего лишь ускоряется.
— Всего лишь, — с возмущением фыркнул мэтр Орион. — Вообще-то, лер Свон, жизнь уберегла вас от сомнительного удовольствия месяца полтора не вставать с постели, всё время думая то о боли, то о том, как бы кто-нибудь всё же опорожнил ваш горшок.
От сказанного Миле сделалось до ужаса стыдно и вместе с тем неловко. В конце концов, тут бы действительно благодарить судьбу, что о ней сейчас заботятся, да ещё денег за это, вроде как, не требуют. Поэтому она виновато опустила взгляд к керамической белой тарелке и заскребла ложкой по её краям, надеясь так собрать со стенок остатки пюре.
— Я, собственно, пришёл сказать, что завтра вы можете приступать к занятиям.
— А как же моё отстранение?
— Ваше отстранение от учёбы было отменено и последствий за вынужденные пропуски вы не получите.
Сказанное прозвучало настолько хорошо, что Мила уверенно поставила пустую тарелку на прикроватный столик и с подозрением уставилась на Люция Ориона. Она вдруг почувствовала некий подвох и, кажется, не зря.
— Также, академия найдёт способ выразить вам свою благодарность, если вы нигде и никогда не будете упоминать имя Свена Сайфера. По официальной версии он был отчислен за проникновение в книгохранилище и порчу книг, вот пусть так и останется. Мы договорились?
— Пусть так и останется? Да о чём вы, мэтр? — вмиг взъелась Мила. — Он ведь едва не убил меня, а до этого расчленил Питрина. Мэтр Орион, да он же хладнокровный убийца!
— В таком случае, мне остаётся напомнить, что и вы тоже.
По Люцию Ориону было видно, как сильно он нервничает. Умение мастерски разыгрывать роли не было его талантом, а потому Мила влёт поняла — кто-то заставил этого человека прийти к ней. Сам старший преподаватель кафедры сглаза и проклятий ни за что не проявил бы инициативу выступить вестником в таком вот. Не так и не такими угрозами он привык действовать. И это внезапное осознание враз заставило Милу прикусить язык. Не было смысла убеждать Люция Ориона в своей правоте, его мнение ни на что бы не повлияло. Ему всего лишь приказали донести до своенравной студентки, что той милостиво разрешили жить дальше… если она проявит покорность, конечно.
От гнева щёки Милы покраснели, а затем… затем её сердечко сжалось от резкой боли другого понимания.
— Так получается Вигор умер? — спросила она слабым голосом.
— Нет, и это хорошо. Суматоху, что началась в ночь с пятницы на субботу, вышло списать на его отсутствие. Леру Рейну предъявлены обвинения в самовольном уходе с территории академии в неположенное время и то, каков будет итог этого проступка, зависит только от него самого. Смотря, какое содействие он окажет.
В каждом предложении слышалось второе дно. Люций Орион определённо говорил не своими словами, но донести смысл ситуации у него получилось очень хорошо.
— Я буду молчать, — решила не лезть на рожон Мила, и ответ преподавателя прозвучал с неподдельным облегчением.
— Рад, что вы наконец-то решили показать себя благоразумным человеком, лер Свон, — довольно сказал он.
***
— Вы как? — с сочувствием глядя на декана факультета Чёрной Магии, осведомился Олаф фон Дали.
Выглядел последние три дня Найтэ Аллиэр так, что, как говорится, краше в гроб кладут. Чёрные тени под глазами у него не проходили, опухоль на скуле тоже. Красные глаза сделались ещё краснее, так как из-за лопнувших сосудов белки налились кровью. Пальцы его постоянно подрагивали. Даже волосы и те перестали лежать аккуратно, хотя было видно, что тёмный эльф их расчёсывал и явно не раз, уж если решился прилизать пробор яичным белком.
— Я в полном порядке, — процедил сквозь стиснутые зубы профессор.
— Быть может, вам всё же обратиться в лазарет? Или давайте я вам отгул дам до четверга. Чего вы