Читать интересную книгу ПОКОЛЕНИЕ «NET» - Виктория Morana

— Пофигу, важно, что закрутилось колесо дошкольного образования. Директриса едет на машине, в нее врезается урод на «Жигулях», ну, типа меня, такой. Чтобы урода осудили, она дает 2 000 рублей ГАИшнику, тот составляет протокол. Суд-приговор, директриса отмщена. Работает колесо охраны правопорядка, — щелкнул пальцами Егор, правда, тут же поморщился от боли. — И тут у ГАИшника прихватывает сердце, он готовится к смерти, бежит к врачихе…

— И отдает ей 2 000 рублей? — усмехнулась Леся.

— Именно. А врачиха, допустим, мать или бабушка, ей надо дите в садик отдавать… — кивнул парень. — И вот, взятка в 2 000 рублей прошла полный круг, вернулась к матери дошколенка, заодно и государство функционирует, ведь, формально, люди получили и садик, и медицинскую помощь, и права их защитили. Чем не цивилизованная страна?

— Пиздец, — мрачно подвела итог Леся. — И ведь, блин, не поспоришь даже!

— Это ты когда такую теорию вывел? — с интересом спросили у Егора активисты из Петербурга.

— Да, вот, недавно, — хохотнул парень. — Чем сильнее по голове тебя бьет ОМОН, тем больше умных, оппозиционных мыслей в нее приходит.

Акция «Марш Миллионов» ознаменовала себя большим количеством пострадавших в ее результате, как со стороны активистов, так и со стороны полиции. В результате задержаний, в автозаках и районных полицейских участках оказалось около 400 человек. Лидеры оппозиции, включая Алексея Навального, так же были задержаны, а позднее, когда их выпустили из отделения, сразу же вернулись к оставшимся на свободе гражданам, продолжившим «народные бессрочные гуляния» по Москве. Это, впрочем, привело к быстрому следующему задержанию Навального, которого некоторые позднее заподозрили в том, что он хочет поставить рекорд по количеству «винтажа» в отношении своей персоны за один календарный день.

Между тем, были и пострадавшие от столкновений во время марша, об этом в цифрах написал российский сайт “Forbes”[121]: “За медицинской помощью обратились 47 участников «Марша миллионов». Кроме того, пострадали 29 сотрудников полиции и военнослужащих внутренних войск”[122]

В политике хватает разных схем, но вот вопрос — докудова и с кем?

(c) Валерий Казанжанц

ЧАСТЬ ПЯТАЯ,

когда политика — это мы, а мы только начинаем

Нет, мы борзые больно — не в Южный Гоа, так под арест.Впрочем, кажется, нас минует и эта участь —Я надеюсь на собственную везучесть,Костя носит в ухе мальтийский крест.Мы неокончательны, нам ногами болтать, висеть,Словно Бог еще не придумал, куда девать нас.Все, что есть у нас — наша чертова адекватностьИ большой, торжественный выход в сеть.

© Вера Полозкова, «Точки над i»

Москва. 15 сентября 2012 года. День Й неизбежен

Небольшая группа из пятерых человек сидела в кофейне, недалеко от станции метро «Пушкинская». На круглом столе, слишком маленьком для того, чтобы уместить все их чашки, остывал кофе во французском прессе. Устав переставлять емкости и волноваться, что посуда может разбиться, молодые люди оставили себе одну единственную кружку, которая, заполненная кофе до краев, переходила из рук в руки по кругу.

— Какая ерунда, — Дима наградил Юлю взглядом, выражавшим вселенскую скорбь. — Революция есть ни что иное, как тяжелый труд, пот, кровь и слезы. Ничего сексуального в ней нет.

— Я говорила не про революцию, а про революционеров, — продолжала издеваться девушка, сидя напротив. — С революционером я бы переспала, они возбуждают своей активностью и благими помыслами.

— Революционеры тоже все пришибленные, — упрямился Дмитрий.

— То есть, ты не революционер? — не удержалась от комментария Леся.

— А ты хочешь со мной переспать? — не остался в долгу парень.

— Боже упаси! — съехала под стол от смеха молодая женщина. — Мал еще.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда я войду в новое правительство, — кривлялся Дима. — Еще пожалеешь, что отказалась. И ты! — он ткнул пальцем в Юлю. — И… — он запнулся, пытаясь найти за столом еще хотя бы одну девушку.

— Только на меня не показывай, лады? — отшатнулся от него Егор, сидевший поблизости от Димы.

— Ладно, это все, конечно, очень забавно… — перестав ухмыляться, неожиданно серьезно сказала Леся. — Но у меня есть для вас, дорогие новые и старые друзья, небольшое заявление… — помолчав немного, молодая женщина решила продолжить. — На этот Марш Миллионов я сегодня не пойду.

— Что? — удивились в один голос Димка и Егор. — В движение «Наши» решила вступить?

— Нет, — замахала руками она. — Я полностью остаюсь при старом мнении о том, что власть надо менять, что коррупции — бой, что Путин — вор, и так далее. Просто… ну, бесполезен этот марш, понимаете?

— Почему это бесполезен? — впервые за долгое время подал голос Тимофей, он в тот день все больше слушал других, сам говорил очень мало.

— Я неделю назад хотела, если честно, иммигрировать из этой страны к чертовой матери, — призналась Леся. — Так устала от всего этого, сил нет. Даже совесть усыпила, все равно ведь, в общем-то, не я ваш новый президент, так какая разница?

— Бред… — фыркнул Дима.

— Да, ты дослушай! — рявкнула на него Юля. — Никому не даешь слова вставить, либо всегда должно быть по-твоему, либо все идиоты. Бесишь.

— Я ведь уже почти сумки все собрала в какой-то момент… — вздохнула Леся. — А потом села и задумалась, как бы так дела свои закончить, чтобы за собой никаких «хвостов» не оставлять. И тут сразу в голову пришла и газета моя, где статьи не писанные много недель, и работа волонтером, а еще скоро выборы, депутат Милонов, если я уеду, вообще Кировский район превратит в Терабитию[123]… Воду в доме не дают, у меня 10 жалоб на рассмотрение посланы, надо на них ответы получить… — Леся усмехнулась сама себе. — В общем, я поняла, что бросать свою страну у меня нет ни права, ни возможности. Но и на митинги эти ходить времени тоже нет, понимаете? Потому что моему родному Кировскому району этот третий Марш Миллионов ничего, конкретно, не даст. Зато, если я яму у соседей сфотографирую и в «РосЯму»[124] пошлю, а потом еще, и еще, то будет хоть какая-то польза.

— Я, кстати, согласен, — кивнул Тим, передавая кружку, за нежеланием употреблять кофе, в руки сидящей рядом Юленьки. — Если бы все 25 000 человек, которые заявлены организаторами на сегодняшний марш, сели бы и написали, допустим, жалобу на разрушение детского сада в селе Кукуево, зуб даю, на садик обратили бы внимание. И если эти же 25 000 вышли бы на улицы Москвы, скажем, фотографировать неправильно припаркованные машины, а потом фото отослали бы в ГИБДД, уменьшилось бы количество наглых водителей в столице.

— Реальный результат, — протянула Юля. — Честно, я на этот марш тоже не очень хочу.

— Это, кстати, странно, особенно с учетом того, что уже никто во всем Питере не боится ОМОНа так мало, как ты, — усмехнулся Дима. — А раньше дрожала, как осиновый лист на ветру, все боялась, как бы так закон не нарушить.

— Да уж, протест выковал из нас нормальных людей, — усмехнулся Егор. — Каким же я дерьмом был, если вдуматься, раньше-то? Вообще все по барабану было. А теперь уже так жить не смог бы, даже если бы захотел. Только любовь к футболу и осталась из той, прошлой жизни.

— Угу, вам-то хорошо. А я вот была милая девочка, любила бегемотиков. Не пошла бы на выборы, не насмотрела бы этого ужаса, может, спокойнее спала бы по ночам, — щелкнула зубами Леся, один из которых так до сих пор и отсутствовал.

— А Тим стал совсем взрослый в своих суждениях, такое иногда на политические темы выдает, я аж в осадок выпадаю, — усмехнулась Юля. — Один ты у нас, Димочка, какой был, такой и остался. Хотя нет, стоп… Ты мне как-то сказал, что вообще политикой не интересуешься!

— Идите вы, — отмахнулся Димка. — Что это за тактика такая, сидеть дома? Власти от нас этого и добиваются. Только митинги, только хардкор!

— Никто и не собирается сидеть дома, — покачала головой Юля. — Просто, мне кажется, что не мы одни уже задались вопросом о том, нужно ли выходить на все эти марши. Думается мне, уличный протест уже сделал свое дело.

— Какое дело? Сверг Путина? Искоренил коррупцию? — надулся Дима, скрестив руки на груди. — За год протестной активности кинули всего лишь один коктейль Молотова!

— Смысл был не в том, чтобы, как в 1917-м году, толпа валила на Зимний дворец, пойми ты! — схватилась за голову Юленька. — Смысл был в том, чтобы КАЖДЫЙ могу узнать, что НА САМОМ деле происходит в стране. Чтобы такие, как я, боящиеся «космонавтов», потеряли свой страх. Чтобы всякие Леси, живущие «в розовых очках», перестали думать, что вокруг не происходит ничего плохого. Чтобы молодежь начала интересоваться политикой и, главное, думать, мыслить, а не просто тупо хихикать над тем, что показывают с экранов телевизоров.