Читать интересную книгу Обитель снов - Андрей Гребенщиков

Просторный, богато обставленный кабинет. Картины на стенах, яркие светильники из хрусталя, массивный деревянный стол на резных ножках, по разные стороны два «директорских» кресла – кожаные троны. Одно совсем необъятное и донельзя роскошное, другое скромнее – и отделкой, и размерами. Похоже, гостевое – для дорогого гостя, но имеющего меньший, относительно хозяина кабинета, ранг. Вдоль стен несколько стульев, на вид обычных, без намека на излишества.

За столом заседают два человека: на месте хозяина – представительный мужчина с первой сединой в темных волосах, напротив него, в качестве гостя, – чрезвычайно серьезный человек чуть более юного возраста – до седины ему еще лет десять, но, судя по глубоким складкам на лбу, молодость его давно прошла.

– Дениска, по пять капель будешь? – пожилой усиленно трет виски, морщась от мучительной головной боли.

Названный Дениской – уменьшительная форма имени совершенно не подходит его серьезной внешности – выглядит напряженным. Его пальцы без устали выбивают чечетку по деревянной поверхности «царственного» стола.

– Игорь Андреевич, давайте моих дождемся? Пока никакие «капли» в горло не полезут.

Проговорив это, молодой оборачивается к ожидающим в глубине кабинета охранникам:

– Сколько можно ждать? Где моя семья? Я отправил за ними десять минут назад…

– Милый, чего шумишь? – в открывшейся двери появляется девушка. Она тащит за руку недовольного, упирающегося ребенка лет шести. – Получи своего ненаглядного Колю Денисовича и распишись. Он мне весь мозг выклевал: пока всех его «ковбойцев» не нашли, из дому не вышли…

– Эль, какие ковбойцы?! В Обители объявлено чрезвычайное положение…

– Любимый, это ЧП объявляется каждый месяц уже почти восемь лет, может, стоит попроще…

– Попроще?! – в семейную перепалку вмешивается пожилой. – Ты помнишь, как отправилась на охоту за маньяком, когда было «попроще»? В вопросах безопасности не смей перечить мужу!

– Отец!

– Не отец, а господин Управляющий! У тебя сын растет, вон какой пацан вымахал, а сама, как дите малое! Слушайся мужа, это приказ!

Девушка хмурится, в глазах разгорается огонь.

– Ник, закрой на минутку ушки, – не дожидаясь реакции сына, сама прикрывает его голову руками. – И вы, вся королевская рать, – теперь она смотрит на охрану. – Захлопните ушные раковины. У нас тут нарушение субординации намечается.

Раздав распоряжения, Эль поворачивается к отцу и мужу:

– Уважаемый господин Управдом и его верный цепной песик Дениска, идите вы оба в жопу со своей заботой! Орите на своего маньяка задолбавшего, а меня дрессировать не надо! Сама, кого хочешь…

Не договорив, она легко подхватывает совсем не легкого Ника на руки и с угрожающим видом удаляется в крохотную смежную комнату. Клацает замок. Через дверь слышится предупреждающее:

– У нас фиеста с последующим сон-часом, кто нарушит покой и уединение матери с ребенком – выцарапаю глаза.

– Вся в покойницу мать, – пожилой беспомощно машет рукой и откидывается на спинку кресла. – Чем красивее, тем больше дичи… Катастрофа, не катастрофа, а женщины ни фига не меняются.

– За это и любим, – от прежнего напряжения на лице Дениски не остается ни следа, глубокие морщины на лбу и переносице разглаживаются, он облегченно улыбается. – Ну, теперь, когда все в сборе, можно и по пять капель!

Пока руководство Обители угощает друг друга раритетными напитками, охранники занимают новые позиции – двое выходят из кабинета и остаются сторожить вход с внешней стороны, один дежурит у двери, где закрылась Эль с ребенком, трое рассредоточиваются по разным углам кабинета. Они уверены, что защитят первых лиц Убежища в очередной тот самый день.

Никто из них не замечает, как через вентиляционные отверстия в помещение проникает газ. Он бесцветный и совершенно лишен запаха, и у людей нет ни единого шанса распознать приближающуюся опасность. Сам газ не опасен, от него всего лишь смежаются веки и тело незаметно погружается в глубокий, но не смертельный сон. Смертельным его сделает человек, по-настоящему опасный человек.

Голова в противогазе появляется прямо из пола – небольшая его секция аккуратно сдвигается вбок, впуская человека в кабинет с уснувшими людьми. Убийца никуда не спешит, он деловито перерезает скальпелем горла охранникам, у «хозяйского» стола задерживается, терпеливо ожидая, пока секундная стрелка на старинных напольных часах совершит полных три оборота по циферблату с римскими цифрами, и, наконец, стягивает резиновую маску с лица.

– Надеюсь, друзья мои, не надышусь с вами этого умиротворяющего газа? – молодой Арех приветливо улыбается, разглядывая бесчувственных людей. – Я посчитал невежливым резать добрых знакомых, не снимая головного убора.

Он подносит скальпель к шее Дениски:

– Ты никогда мне не нравился… что поделать, не люблю выскочек! Я сам из таких, но предпочитаю быть единственным уникумом в нашем тесном подземном коллективе.

Скальпель, бурый от крови охранников, вновь омывается красным.

– Теперь ты, Игорь Андреевич, – вытерев скальпель об одежду уже мертвого Дениса, убийца обходит стол. – К тебе всего одна претензия: ты начал делиться своими догадками насчет маньяка с окружающими, начал усиленно копать в совершенно ненужную сторону, а в прошлый раз дошло до совершенной дикости – твои ищейки чуть было не схватили меня! Разве это по-товарищески, Андреич? Нельзя подозревать мертвых, тем более устраивать на них охоту! Мертвые должны мучить живых, но никак не наоборот!

Острое железо вновь вгрызается в плоть.

– Я не хотел твоей смерти, жаль, что пришлось…

Арех направляется к запертой комнате, где остались Эль и ее сын. В свободной от оружия руке появляется огромная связка самых разнообразных ключей, однако нужный находится почти сразу. Тихонечко скрипнув, дверь отворяетcя перед убийцей.

Мать и сын спят, свернувшись на крошечной кушетке. Их сон безмятежен, им неведомо, что случилось всего несколько минут назад.

Арех долго и очень внимательно рассматривает девушку:

– Эль, красивая ты сучка! В такую красоту разве воткнешь нож? Мое прирожденное чувство прекрасного совершенно против такого варварства… Сексапильных ведьмочек убивали только просвещенные европейские инквизиторы – изнеженные западенцы всегда тяготели к педерастии… Что ж, живи пока, милая Эль…

* * *

Картина из прошлого блекнет, истончается на глазах, Ник снова здесь, в ангаре, в инвалидном кресле. Диктофон шипит, сквозь помехи наружу рвутся какие-то слова, но не могут пробиться сквозь шум. Обессилев, приборчик замолкает, красный диод больше не мигает, раздражающе яркий огонек угасает с каждым мгновением. Спустя секунды диод начинает мерцать зеленым светом.

– Мы остались с Колькой одни.

Единственная фраза режет тишину ножом. Это Эль, ее настоящий голос, живой, таким Ник запомнил ее, когда слушал дневник. Эль!

– Отца и Дениса больше нет. Он всех убил. Он всех убьет…

Ник слышал раньше эту запись, она была почти в самом конце дневника. Эль, медленно сходящая с ума от страха и обрушившегося на нее горя. Некому утешить, некому защитить. Через несколько дней отчаяние погонит ее прочь из Обители.

– Я должна увести отсюда Колю… Не оставлю здесь… мой последний мужчина… маленький шестилетний мужичок… Остальные мертвы. Ты один…

Помехи и шумы. Ему показалось или он слышал всхлипы? А потом:

– Две тысячи тринадцатый год, спустя несколько месяцев после герметизации Обители, – голос Эль вновь звучит из динамика. Мертвый, высушенный, пустой голос. Другой.

Темное помещение, лишь всполохи фонариков здесь и там. Четыре фонарика, четыре человека, что-то ищущие в темноте.

– Может, крысы? Не мог же кабель сам по себе накрыться!

– Ты обрыв найди, а кто кабель накрыл – пусть инженеры разбираются. Наше монтерское дело маленькое…

– Но…

– Ищи!

– Так ищу…

– Вот и не трынди! Достало уже впотьмах возюкаться!

Резкий треск рации прерывает затянувшуюся перепалку:

– Парни, что там у вас? Свет скоро дадите?

– Шеф, мы в процессе, как только…

– Я уже в третий раз слушаю задолбавшее «кактолько»! Шевелите задницами!

Переждав положенную инстинктом самосохранения паузу после отключения рации, монтер смачно материт надоедливое начальство.

– Достали сраные командиры!

– Точно! Умники траааххххыы… – второй монтер захлебывается собственными ругательствами и замолкает на полуслове.

– Ты чего рычишь? Подавился, что ли?

Но «второй» не отвечает.

– Хорош придуриваться! – луч фонарика нервно скачет по стенам. – Мужики, че за байда?

Оставшиеся три фонаря смотрят в разные стороны – один в потолок, другой в пол, третий вообще еле виден, освещая крошечный пятачок земли прямо под собой.