Виктория с любопытством взглянула на нее, но была настолько измучена всем происшедшим, что смогла лишь тихо сказать:
– Не понимаю, о чем вы толкуете.
– Я говорю про «то самое»… так моя дражайшая подружка Пруденс всегда называла это… что было весьма глупо, так как я никогда не могла понять, что это значит. Однако я могу повторить вам то, что говорила самой Пруденс ее мать накануне свадьбы.
– Простите меня за назойливость, – извинилась девушка, чувствуя себя весьма глупо.
– Да нет же, вам не за что извиняться. Это я должна просить у вас прощения, что не знаю того, о чем должна была рассказать вам. Но леди не болтают на досуге про «то самое». Вы хотите услышать, что мать Пруденс говорила ей об этом?
Губы Виктории судорожно дернулись.
– Да, конечно, – вежливо сказала она, абсолютно не улавливая, какой предмет они обсуждают.
– Хорошо. В брачную ночь муж придет к вам в постель – или, постойте, кажется, вы пойдете в его постель, – ну, я не помню точно. И ни в коем случае вы не должны ни при каких обстоятельствах показывать свое отвращение или визжать.
Вы должны закрыть глаза и позволить ему сделать то самое, что бы это ни значило. Будет больно, будет мерзко и в первый раз будет кровоточить, но нужно закрыть глаза и терпеть. Кажется, мама моей подруги Пруденс говорила, что, пока это происходит, Пруденс нужно попытаться вообразить что-нибудь другое – например, то, что, если муж будет доволен ею, она скоро сможет купить себе новую шубку или платье. Как все это гадко, правда?
От облегчения и волнения на глазах девушки выступили слезы, а плечи затряслись от смеха.
– Спасибо, мисс Флосси, – хихикнула она. – Все, что вы рассказали, очень познавательно.
До этого Виктория не задумывалась о столь интимной супружеской жизни с Джейсоном, но было очевидно, что это неизбежно, раз он хочет иметь от нее сына. Хотя она была дочерью врача, отец чрезвычайно заботился о том, чтобы она оставалась в неведении по поводу столь деликатных вопросов.
И все же Виктория кое-что знала. В домашнем хозяйстве они держали кур, и она не раз наблюдала, как они суматошно хлопали крыльями и отчаянно кудахтали, общаясь с петухом, хотя не понимала, чем вся эта суматоха вызвана. Более того, она всегда отводила глаза, чтобы не смущать влюбленные пары, занятые воспроизводством новых цыплят.
Однажды, когда ей было четырнадцать лет, отца вызвали к фермеру, у жены которого начались родовые схватки. Ожидая отца, она прошла на небольшое пастбище, где держали лошадей. Там она стала свидетельницей страшной картины, когда жеребец огуливал кобылу. Он злобно впился зубами в ее шею, чтобы она не убегала, а сам делал свое скверное дело, и бедная кобыла стонала от боли.
Образы хлопающих крыльев, кудахтающих кур и испуганных до смерти кобыл вереницей проплыли в ее мозгу, и девушка содрогнулась.
– Моя дорогая девочка, вы сейчас выглядите такой бледной, и я не виню вас, – заметила мисс Флосси, что вовсе не ободрило Викторию. – Однако мне как-то дали понять, что, как только жена выполнила свою супружескую обязанность и произвела на свет наследника, заботливый супруг может завести себе любовницу и делать с ней то самое, оставив жену в покое и дав ей возможность наслаждаться жизнью все последующие годы.
Виктория тоскливо скосила глаза на окно.
– Любовницу… – вздохнула она, зная, что у Джейсона уже была Сибил, а до нее – еще много других, причем все они, по слухам, были очень красивы. Подумав, она решила, что, видимо, ей следует пересмотреть свое отношение к джентльменам из высшего общества и их любовницам. До этого она считала, что мужчины поступают гадко, вступая в брак и сохраняя свою связь с любовницей, но, оказывается, суть не в этом. Вероятно, как предполагает мисс Флосси, джентльмены из общества просто таким образом проявляют заботу о своих женах. Вместо того чтобы использовать супруг для удовлетворения низменных страстей, они просто находят для этого других женщин, а жену устраивают в уютном доме со слугами, покупают ей чудесные платья и дают возможность наслаждаться жизнью в покое и счастье.
«Да, – решила Виктория, – видимо, это идеальный выход из положения. Наверняка светские леди думают так же, а уж они-то знают в этом толк получше меня».
– Благодарю вас, мисс Флосси, – искренне сказала она. – Вы очень помогли мне и были удивительно добры.
Мисс Флосси засияла, ее желтые кудряшки запрыгали под белым кружевным чепчиком.
– Это я благодарю вас, моя дорогая девочка! Вы сделали Чарльза таким счастливым, каким я никогда его не видела. И конечно, Джейсона, – вежливо добавила она.
Виктория улыбнулась ей, хотя и весьма сомневалась, что действительно осчастливила Джейсона.
Вернувшись к себе, она села у пустого камина и сделала попытку разобраться в своих чувствах, не пряча, как страус, голову в песок. Завтра – день свадьбы. Ей хочется сделать Джейсона счастливым, так хочется, что она никак не может справиться со своими чувствами. Тот факт, что он был женат на изменявшей ему женщине, пробудил в ее душе не обиду, а симпатию и сочувствие и даже еще большее желание вознаградить его за все невзгоды в его жизни.
Девушка беспокойно встала и зашагала по комнате, машинально взяла в руки фарфоровую музыкальную шкатулку с туалетного столика, затем поставила ее на место, подошла к постели… Она говорила себе, что выходит за Джейсона потому, что у нее нет выбора. Но, подумав, вынуждена была признаться себе, что это не вся правда. Отчасти ей самой хотелось за него замуж. Ей нравились его взгляд, его улыбка, чувство юмора. Ее волновали властные нотки, то и дело проскальзывающие в его глубоком бархатном баритоне, и уверенная, решительная походка. Волновали его сияющие глаза, когда он смеялся над ней, и искры, вспыхивающие в них, когда он целовал ее. Она любила небрежную элегантность, с которой он носил костюмы, и вкус его губ…
Виктория заставила себя отвлечься от столь опасной темы и бездумно устремила взор на золотистое шелковое покрывало. Ей нравилось в Джейсоне многое, очень многое. Но что она понимает в мужчинах? Доказательством тому служил ее печальный опыт с Эндрю. Она обманывала себя, когда верила, что Эндрю любит ее, но зато она не питает никаких иллюзий относительно чувств Джейсона. Его влечет к ней, и он хочет получить от нее сына. Она ему нравится, это очевидно, но не более того.
Нет, ей нельзя позволить себе полюбить Джейсона.
Ведь ему не нужна ее любовь. Он разъяснил это очень доходчиво и просто.
Долгое время Виктория старалась убедить себя, что испытывает к нему лишь чувства благодарности и дружбы, но теперь она знала, что они превратились в нечто гораздо более глубокое. Иначе с какой стати в ней разгорелось бы такое жгучее желание осчастливить его и заставить полюбить себя? С какой стати она испытала бы такую злость, когда мисс Флосси рассказывала, как его бывшая жена напропалую изменяла ему?