подлежат изъятию и уничтожению. Вам придётся ответить за их кражу и хранение!
– Не кричите так громко, милый домовой, – поморщился Амадеус. – Лучше отгадайте, что скоро будет там внутри.
– Мы, конечно, – тихо сказал Топотоша, и его голос слегка дрогнул. – Вы намерены заточить туда нас.
Амадеус изобразил улыбку.
– Какой милый и догадливый домовой, – сказал он. – А теперь давайте поиграем. Я заточу вас в шары и разобью их. Или раскидаю их по всему свету. И ваши друзья будут искать всю жизнь. Или же вы сразу отдаёте мне все имеющиеся у вас волшебные предметы и письма детей. Какая игра вам больше нравится?
Ему никто не ответил – Топотоша и дедушка в ужасе смотрели на него, понимая, что он сейчас вовсе не играет. Он говорил абсолютно серьёзно.
– Я очень люблю доставлять неприятности. Очень. Иначе бы убил вас сразу. И этих клоунов, которых вы называете волшебниками, – внезапно добавил он со злостью. – А теперь, дорогие мои выдумщики, подойдите сюда. К сожалению, игра окончена.
И снова никто не ответил. Коля, Моросик, Лариса и Марианна хмурились и смотрели по сторонам, почти не замечая злодея. У последней был совсем отсутствующий вид.
– Я приказал подойти сюда, – холодно повторил Амадеус.
– Ты действительно ничего не понял, Амадеус? – спокойно сказал домовой. – Детей здесь нет, они остались за кулисами театра. В санях сидят просто воспоминания о них, которые мы заранее записали, чтобы заставить тебя поехать с нами. И выудить из тебя признание. Сюда уже летят стражи порядка. Игра действительно окончена.
Амадеус если на миг и растерялся, то виду не понял. Он ухмыльнулся, взмахнул рукой, и из-за его спины на площади появились бледные маски с улицы Погибших Лиц. Они окружили сани, в которых сидели Топотоша и дедушка, и те ощутили на себе порывы невесть откуда взявшегося холодного ветра.
– Ох, бабушка моя болотница, – тихо выругался домовой, наблюдая за масками. – Дедушка мой леший…
Ситуация казалась безвыходной. Маски начали кружить вокруг саней так быстро, что у путников закружилась голова и всё расплылось перед глазами, кроме мрачной фигуры Амадеуса.
Но помощь пришла неожиданно – издалека раздался стук каблуков. И из ближайшего магазина решительно вышла женщина. Это была, конечно, Лютенция Кареглаз. По-видимому, чтобы прилететь сюда, она воспользовалась волшебным лифтом в примерочной или туалете магазина. Ведь наверняка у каждой уважающей себя феи есть магазины в крупных городах, в которые она в любой момент может попасть.
– Рад вас видеть, тётя Лютя, – ухмыльнулся Амадеус. – Решили присоединиться к нашему веселью?
Фея встала в нескольких шагах от него и от саней.
– Останови это безумие, дорогой, – сказала она. – Останови.
– Остановить? Сейчас? Когда мы только начали забавляться? Кстати, как вам удалось выбраться оттуда, где я вас оставил?
Лютенция скрестила руки на груди.
– Умоляю тебя, Амадеус. Я фея. Неужели ты думал, что если ты свяжешь меня и волшебников и спрячешь в разных частях мира, то нас никто не найдёт? И это сейчас, в 21 веке, когда волшебство и технологии движутся вперёд. Конечно, я освободилась. А остальных скоро найдут стражи порядка. Это лишь вопрос времени.
– И как же вы меня нашли?
– Просто я слишком хорошо знаю тебя. И если вы летели в сторону России, то приземлились бы в самом её сердце – на Красной площади.
Амадеус усмехнулся.
– Вы неординарный человек, Лютенция, не так ли? Гораздо более глубокий, чем кажется на первый взгляд. Вы мне нравитесь больше всех в вашей компании клоунов. И, пожалуй, именно вам стоило доверить раскрытие преступлений, а не этому вашему сыщику-недотепе…
Лютенция не дала ему договорить.
– Ты всё это затеял, все эти нападения, для того, чтобы отнимать у детей волшебные предметы, не так ли? – спокойно произнесла она. – Ты хотел с их помощью многого добиться. Не думаю, что тебя интересовали просто деньги. Ты хотел власти. И ты актёр, ты очень любишь театральные эффекты, поэтому тебя, наверное, просто забавляло творить чудеса.
Амадеус прикрыл рот рукой, издевательски делая вид, как будто ему стыдно.
– Привычка отнимать чужое – это у тебя с детства, – холодно произнесла пожилая фея. – Однажды был случай, что один мальчик отнял у тебя ластик и не вернул его. А ты через некоторое время украл карандаш у другого мальчика. На мой вопрос: «Почему?» ты ответил: «Недавно мир забрал у меня ластик, а я в ответ забрал у мира карандаш». Но хочу тебе сказать. Люди не должны отвечать перед тобой за ошибки других людей.
Маски начали отлетать от саней и двигаться к Лютенции, но она не обращала на них никакого внимания.
– И насчёт волшебства, Амадеус. Ты можешь пользоваться волшебными лифтами, можешь пользоваться волшебными предметами, но ты не станешь от этого волшебником. Никогда.
Амадеус схватился за сердце, делая вид, что ему нехорошо.
– Я сейчас упаду в обморок, – издевательски произнёс он. – Вы так хорошо говорите, Лютенция, неудивительно, что вы взялись нянчить всю эту компанию… Готов поспорить, что…
– Но я не могу понять одного, – перебила его Лютенция. – Ты же сам был в детстве выдумщиком, у тебя был прекрасный волшебник. Остролист Соломенный. Как так получилось, что ты стал таким? Почему ты не стал творить своё волшебство, почему стал красть чужое?
Маски замерли, а Амадеус придал своему лицу издевательски-извиняющееся выражение.
– А Остролист Соломенный предал меня. Представляете, госпожа Лютенция? В один прекрасный день он просто взял и не прилетел к мальчику, который его ждал. Приоткрыл дверь в волшебный мир и исчез вместе с этим миром, оставив маленького мальчика одного.
И трудно было понять – то ли он опять шутил, то ли говорил серьёзно. Лютенция посмотрела на него почти с жалостью.
– Ты разве не знал? Остролист Соломенный умер почти двадцать лет назад. Он погиб в горах, когда спасал раненого дракона. Он не предавал тебя, Амадеус. Ты сам себя предал, – Лютенция поправила сумку, висящую у неё на плече. – Что же. Спасибо за ответы на мои вопросы. Это, пожалуй, всё, что я хотела от тебя узнать.
И она резко швырнула в Амадеуса свою сумку. Сумка открылась, из неё выпали десятки картонных звёзд, которые, оказавшись на свободе, тут же превращались в яркие огоньки. Эти огоньки на миг всех ослепили, а потом всё стихло.
***
– Что было потом? – затаив дыхание, спросила Лариса.
Она и Коля с Моросиком и Марианной уже сидели в Убежище и разговаривали с пожилой феей по карманному зеркальцу. Затаив дыхания, друзья слушали рассказ феи о том, чем всё закончилось на Красной площади.
– Ничего, – бодро сказала Лютенция. – На несколько мгновений