– Ну, мне пора. Впереди длинная поездка. Какие-нибудь послания?
– Да. Одно. – Джессика ухмыльнулась, потом откинула голову назад и рассмеялась. – До свидания.
– Пока. Отдыхай тут. Это местечко однажды уже привело меня в норму.
– Ты так добра ко мне. – Джесси лениво выбралась из постели, опять потянулась и обняла Астрид на прощание. – Следи за дорогой и передай девочкам привет.
Она наблюдала за отъездом Астрид и помахала ей из окна спальни. Если не считать расхаживающего по подоконнику кота, Джесси осталась в доме одна. Снаружи раздавались обычные для сельской местности звуки, а вокруг нее поселилась вызывающая восторг тишина в просторном, залитом солнцем доме. Она спустилась босиком вниз по лестнице, заглядывая в комнаты, открывая книги, делая пируэты то там, то тут, рассматривая картины и гоняясь за котом. Она была свободна! Свободна! В первый раз за долгие годы свободна. От забот, от ответственности и страхов.
Накануне она едва не оказалась на самом дне. Последняя опора рассыпающегося в прах предприятия рухнула, и вот оно, ревя, летит в пропасть.., а она уцелела. Астрид помогла ей и увела от края пропасти.
Но самое замечательное заключалось в том, что она не сломалась. Всю свою жизнь Джессика будет помнить те минуты, когда два незнакомца убрали ее голову с рулевого колеса, в то время как она давила на сигнал. Тогда она решила позволить себе сойти с ума, соскользнуть в забытье, чтобы никогда не возвращаться к гадкой, злой земле живых. Но Джессика не лишилась рассудка. Она сделала себе больно. Больнее, чем когда-либо в своей жизни. И вот она здесь, в сельской глуши, босая, бродит по восхитительному дому в ночной рубашке и улыбается.
И ей не нужен Ян. Без него крыша не обрушилась. Для Джесси это была новая мысль, и она пока не знала, что с ней делать. Но она все изменила.
Глава 26
В конце первого дня своего пребывания на ранчо Джессика решила сесть и написать Яну письмо. Ей хотелось, чтобы он знал, где она. Трудно объяснить ему, почему она так неожиданно оказалась здесь. Накануне у нее сдали нервы, но теперь надо спокойно изложить все на бумаге.
Слова не шли на ум. Что можно написать? Я люблю и ненавижу тебя одновременно.., я всегда боялась потерять тебя, однако теперь я не уверена.., потерять… Джессика ухмыльнулась при этой мысли, но потом снова стала серьезной. С чего начать? Слишком много вопросов. Неожиданно ей стало любопытно, сколько женщин у него было. И почему. Потому, что она не отвечала его запросам, или Ян хотел ей что-то доказать, или же.., почему? Любила ли она мужа? Или только нуждалась в нем? Был ли ей нужен именно он или кто-то вообще? Как уместить семь лет вопросов в полстраницы письма… Ты уважаешь меня? Почему? Правда? Джессика не была уверена, любила ли она Яна или уважала, да и кого – его или себя.
Ей хотелось просто рассказать мужу о ранчо и миссис Уильяме, но в итоге у нее ушло два часа, чтобы сочинить ему письмо. Длиной в одну страницу. Она написала, что вчерашний день показал, как ей необходим отдых. Астрид привезла ее на ранчо своей матери.
"Это именно то место, где я наконец-то могу расслабиться, прийти в себя, снова задышать и стать собой. Ян, я устала постоянно чего-то бояться. Мои нескончаемые страхи, должно быть, тяготят тебя. Но я взрослею. Ты прав: продолжай работать над книгой, извини за вчерашнее. Всю жизнь я буду сожалеть о том, что мы вынесли свалившееся на нас несчастье с таким достоинством и самообладанием. Наверное, если бы мы вместо этого кричали, вопили, скандалили и рвали на себе волосы в зале суда, то сейчас были бы в лучшей форме. Рано или поздно это должно было прорваться наружу. Именно этим я сейчас и занимаюсь.
Правильно? Пока, дорогой. Я люблю тебя. Джесси".
Она долго колебалась, держа письмо в руках, затем аккуратно сложила его и засунула в конверт. О многом Джессика умолчала. Пока обратного адреса она умышленно не указала, предоставив Яну догадываться о причинах его отсутствия.
* * *
Джессика и миссис Уильяме сидели после обеда в гостиной.
– Моя дорогая, ты и понятия не имеешь, сколько радости принес твой бутик Астрид. Дочери нужно чем-то занять себя.
В последнее время она развлекалась тем, что тратила деньги на бессмысленные побрякушки, не получая от этого никакого удовольствия, а лишь заполняя пустоту. Работа в бутике наполнила ее жизнь смыслом.
– Собственно говоря, я и познакомилась с ней благодаря магазину. Однажды она зашла в «Леди Джей», и мы понравились друг другу. Астрид была так добра ко мне. Надеюсь, управление бутиком внесет разнообразие в ее жизнь, а я отдохну от него.
– Астрид вскользь упомянула о том, что ты пережила трудное время. – Джесси кивнула, подавленная. – В конце концов все уладится. Но какой неприятной может быть жизнь, пока взрослеешь! – Она засмеялась, пригубив кампари, и Джесси улыбнулась. – У меня всегда была особая нелюбовь к ситуациям, формирующим характер. Но впоследствии оказалось, что они стоили того.
– Сомневаюсь, что положение, в котором я оказалась, стоящее. Полагаю, оно приведет к концу моего брака.
В глазах Джессики появилась печаль, но она считала, что сделала свой выбор. Она просто не желала себе раньше в этом признаться.
– Что ты хочешь сейчас, детка? Развестись? – Миссис Уильяме тихо сидела у камина, внимательно наблюдая за Джессикой.
– Мне нравится быть замужем. Но, думаю, мы с Яном только вредим друг другу, и дальше было бы хуже. Но теперь все по-другому. Жаль, что мы не сделали это раньше.
– Полагаю, в таком случае ты должна взять все дело в свои руки. Что думает твой муж?
Джесси на минуту замолчала.
– Я не знаю. Он.., сейчас он в тюрьме.
Джессика не могла представить себе никого другого, кому бы она могла признаться в этом. Она не подозревала, что Астрид уже рассказала о ней своей матери. Бетани спокойно восприняла слова Джессики.
– Нам приходилось встречаться в таких невыносимых условиях, трудно было даже разговаривать. Я все время старалась показать себя храброй и благородной, скрывала свои переживания.
– Ты много пережила? – Миссис Уильяме ласково улыбнулась, но Джесси, кивнув, осталась серьезной. – Тебе, должно быть, очень тяжело, Джессика. Ты, вероятно, винишь себя за то, что оставила мужа в трудной ситуации.
– Наверное, вот почему я не позволяла себе думать. До определенного момента. Потому что я не смела предать его, даже мысленно. К тому же мне нравилось считать себя благородной и многострадальной. Мне казалось, что если я уйду, то никогда не найду пути назад.
– Однако все находят. Мы крепче, чем о себе думаем.
– Наверное, сейчас я начинаю разбираться в своих чувствах.