Известно, что для императора готовили яд. О том и свидетельствует первая записка Орлова, где речь идет еще о «прежестокой колике». Видимо, император упорно не хотел пить то, что ему подсовывали. Отчаявшись убить ядом, пытались заставить, а может быть, и сразу попытались задушить. Да и невозможно представить себе, что бы тщедушный Пётр III накинулся на силача, великана Алексея Орлова.
Упоминание же имени Григория Теплова наводит на многие мысли: очень уж не любил Петра III этот ботаник и литератор, статский советник и член Академии наук. Ревностный сторонник Екатерины ещё в бытность её великой княгиней, он в марте 1762 года даже был взят под стражу за «непочтительные речи» о Петре Фёдоровиче. Этот человек полностью доказал Екатерине свою «рабскую преданность», писал её манифесты, получил за это громадную сумму в 20 тысяч рублей. И умел он быть незаметным, не выпячивать себя, этот хитрый Григорий Теплов. По словам Шумахера, именно Теплов
«отправился 3 июля в Ропшу и принял меры к убийству императора».
Поскольку придворным доктором Крузе уже был
«приготовлен смертельный напиток, который он (император. — А. Б.) не хотел употреблять»,
пришлось послать вернейшего Теплова.
Но если убийца не Орлов, а Шванвич с Тепловым… Тогда, выходит, сама Екатерина оклеветала Орлова?! Не наказала, не отдала под суд… да и трудно ждать от нее такого поступка. Но перед современниками и потомками выставила Алексея Орлова совершенно отвратительным убийцей. Почему он принял эту роль? Почему даже после смерти Екатерины не пытался хоть как–то оправдаться? Объяснений может быть только два:
1) Алексей Григорьевич Орлов не имел ничего против такой роли, его устраивала слава страшного и низкого человека.
2) Алексей Григорьевич Орлов принял на себя эту полуофициальную роль как государственный человек. Чтобы навсегда спрятать в воду концы той гнусной трагедии, что разыгралась в Ропше 3 июля 1762 года.
А Теплов? Теплов отсиделся в стороне. Узок был круг тех, кто знал о его роли, и этот «круг» не раскрывал ртов до самой смерти.
Но кто бы и чем бы ни бил императора по голове и по лицу, кто бы и чем бы его ни душил, б июля 1762 года, всего через неделю после переворота, Пётр III мертв. В Александро–Невской лавре стоит гроб. Император одет в голштинский мундир (сразу видно его отчуждение от России), шляпа надвинута на лицо… чтобы не так заметен огромный синяк под глазом и на щеке. Лицо почерневшее; знающие люди шепотками разъясняют: задушили…
Похоронили императора тут же, в Александро–Невской лавре. Всех царей, начиная с Петра, хоронили в Петропавловской крепости. Со временем там ляжет и Ангальт–Цербстская мужеубийца. Пётр III — единственное исключение. Внук Петра I покоился не вместе со своей семьей, не в родовой усыпальнице. С точки зрения политики — плохой, неверный поступок Екатерины. Один из редчайших случаев, когда личные эмоции возобладали в ней над соображениями большой политики. Поступок озлобленной жены, а не государственной дамы. Ведь все видели, при всех европейских дворах, где покоится Пётр III Фёдорович, и делали выводы.
Так и после смерти был оклеветан и отлучен от своей семьи Пётр III, внук Петра I. Если Павел I родился от Салтыкова, то последний Романов по крови.
Страшно заглянуть в бездну и подумать: как же ненавидела Петра III его многажды неверная жена, что позволила себе такое?!
СУДЬБА БРАУНШВЕЙГОВ
(Часть первая)
А есть в России и ещё один император… Иван VI, сын Анны Леопольдовны и Антона Ульриха (Anton Glrich Herzog von Braunschweig–Wolfenbuttel), герцога Брауншвейг–Беверн–Люнебургского. «Правил» он всего год и 16 дней… Не сидел, а скорее лежал на троне в пеленках. Кормилица отнесла его в кордегардию, где, взяв его на колени, Елизавета растрогалась.
«Бедный малютка! —
сказала она. —
Виноваты одни твои родители».
Она взяла его в сани и увезла с собой. Слыша радостные возгласы на улице, ребенок развеселился и, улыбаясь Елизавете, запрыгал у нее на руках (Рыжов К. Все монархи мира. Россия. 600 кратких жизнеописаний. — М., 1999).
После переворота Елизаветы в ночь на 30 ноября 1741 года опальное семейство со свитой и слугами было отправлено из Петербурга «в своё отечество». Пока что планы Елизаветы более чем милостивые — выслать прочь. Но императрица сама не знает, как лучше поступить с этим семейством…
В пути в Ригу конвой, везший Брауншвейгов, неоднократно догоняли гонцы от императрицы с новыми распоряжениями. То она приказывала немедля ехать до Митавы, то задержаться в Нарве или же затем
«в Риге стать в цитадели… и до указу не отъезжать».
В итоге на место они прибыли лишь через месяц.
Конвой под командой генерал–аншефа Василия Салтыкова насчитывал 339 человек, тщательно отобранных из четырех гвардейских полков. Но сборы в путь проходили в дикой спешке, ссыльные ехали буквально в чём были захвачены. Ссыльные жалуются на холод, а Елизавета Петровна отвечает:
«Чтобы конвоиры таковых требований не принимали… а что к тому потребно, оное отсюда отправлено прямо в Ригу».
Любопытно, что Ригу основал дальний предок Антона–Ульриха. Генрих Лев Вельф соперничал в борьбе за власть с императором Фридрихом Барбароссой. В 1147 году он основал город Любек и положил начало торговле на Балтийском море. Выходцы из Любека под руководством епископа Адальберта в 1203 году построили в устье Даугавы первый причал и пакгауз. Отсюда пошла Рига… Город, основанный людьми древнего германского рода Вельфов и ставший для них роковым.
В Риге арестантов сначала «просто» задержали, не пуская дальше. Содержали в Рижском замке, но не строго. Салтыков доносил императрице, что в теплые дни принцесса забавляется на качелях, вывешенных во внутреннем дворе замка, принц же с девицами играет в кегли. И ещё:
«Антон Ульрих вздумал ныне щеголять и волосы подвивать, и клещи тупейные по требованию его купили».
Но за каждым шагом любого члена семьи бдительно следили. Доносили даже о том, что говорил крохотный Иван Антонович. Например, о том, что
«играючи с собачкою, бьёт её по лбу, а как его спросят: «Кому–де, батюшка, голову отсечешь?» — то он отвечает, что Василию Фёдоровичу».
Охранники боялись, что их обвинят в слишком лояльном отношении к арестованным, и доносили друг на друга. Обер–кригскомиссар Апушкин, проходя мимо Анны Леопольдовны с Иваном на руках, поклонился им. А! Он признает их царской семьей?! Салтыков тут же донёс. Апушкина допрашивают, он оправдался тем, что
«…ничего не помнит, так как был весьма пьян и даже упал перед крыльцом своей квартиры».
Саксонский дипломат Иоганн–Дитрих Петцольд сообщал, что
«многие, между которыми находился и итальянский врач Азарети, сопровождавший в Ригу принцессу Анну и присланный сюда скованным, казнены втайне».
Вообще–то сообщение не вызывает большого доверия: свой обет не казнить никого смертной казнью Елизавета выполняла всерьёз. Но и борьбу со свергнутой династией она тоже воспринимала очень серьёзно, стараясь стереть даже память о ней.
Уже через три дня после переворота Иван VI Антонович упоминался не как император, а как «принц Иван». Высочайшее повеление гласило:
«Период с 18 октября 1740 года по 24 ноября 1741 отныне именовать временем правления бывшего герцога Курляндского и принцессы Анны».
Вскоре вышел указ, по которому подданным надлежало сдать все монеты с профилем младенца–императора. С 17 июня 1745 года, гласил манускрипт, таковые будут изыматься «безденежно», а владельцы наказываться как преступники «без всякого милосердия».
Сохранилось письмо некоего немецкого офицера на российской службе, датированное 1762 годом. Отплывая из Петербурга на родину, он предъявил таможне деньги. Среди них отыскался один «ивановский» рубль. Этого хватило, чтобы немец тотчас же был препровожден в крепость и пожизненно сослан в Сибирь. Кроме монет, подлежали запрету и книги с упоминанием опального семейства. Переделывались печати на документах периода его царствования, сжигались манифесты и присяжные листы с его именем.
Многие от греха подальше жгли все подряд — от молитвенников до географических атласов.
Так что нельзя исключить и такого варианта: тайно умерщвлялись люди, которые «слишком много» знали.
Что известно уже наверняка: в Рижском замке Анна Леопольдовна родила мертвого мальчика. Его тайно похоронили где–то в его стенах, — скрывались даже могилы этой семьи.
Помимо этого Елизавете не давали покоя исчезнувшие сокровища Бирона. Курляндский герцог, десять лет фактически управлявший Россией, обладал состоянием в 14 миллионов рублей золотом. В пересчете на современную валюту это миллиарды. Его сокровища бесследно исчезли.