Не надо, конечно, идеализировать Великую Октябрьскую социалистическую революцию. Был и голод, и расстрелы, правда, не больше, чем во время революции французской. На душу населения Французская революция убила людей больше, чем любой режим XX века. Это – непреложный факт истории.
Поэтому надо помнить, что Великая Октябрьская социалистическая революция была величайшей революцией в истории человечества, и ни в какое сравнение с Французской революцией идти не может.
Если кому-то так хочется критиковать политиков, надо меньше говорить о перемещенных во время Второй мировой войны чеченцах и больше говорить о перемещенных в США во время этой же войны американцах японского происхождения. Меньше говорить о ботинке Хрущева, а больше – о хроническом алкоголизме великого английского премьер-министра Черчилля. Меньше говорить о сталинских репрессиях, и больше о более чем 1 млн. убитых французов алжирского происхождения, во время правления другого «великого» французского президента Шарля де Голля. Можно также порассуждать о, так называемых, «лагерях перегруппировок»[338], по сути, концлагерях, куда было согнано около 2 млн. алжирцев. В общем, есть что обсудить.
Можно предложить режиссерам снять фильм о безвинных миллионах людей, сгинувших в французских концлагерях. Лучше даже сериал.
Можно попросить ПАСЕ принять резолюцию, осуждающую страны Запада и их руководителей, истребивших в середине 20 столетия миллионы людей в ходе карательных войн в Африке, Азии, Латинской Америке, Индии.
Конечно, это лишь иллюстративные примеры. Никто на Западе очернять свою историю не будет, только разве в качестве редчайшего исключения, для создания видимости. И Наполеон для французов будет всегда великим, несмотря на то, что, в конечном счете, проиграл войну и поставил Францию в унизительное положение, истребив при этом в своих бесконечных военных походах треть взрослого мужского населения.
У нас есть чем гордиться, и период оплевывания собственной истории должен быть закончен. Уважают только тех, кто уважает себя. Мы должны уважать свою историю при всех ее недостатках, как делают это прочие народы, и только тогда будут уважать нас. Если же мы будем выливать помои на собственное прошлое, то и другие народы будут воспринимать нас как помойную яму.
§ 4. Воплощение русского идеала
Высочайший критерий цивилизованности той или иной расы – это ее готовность протянуть руку помощи менее удачливым народам.
Б. Вашингтон
Русская справедливость
Недостатков нет только в раю. Существовали недостатки и в Советском Союзе. Но нигде и никогда человечеством не было создано более великой и справедливой социальной системы, чем та, которая была создана нами в нашей советской стране.
Только советский период со всей очевидностью показал, что общество может быть пронизано честностью, солидарностью, непорочностью, где каждый простой человек может достичь вершин власти. И в этом кроется его великая притягательная сила. Именно поэтому так очерняют советский период времени.
«Казнокрады, мошенники, лжецы, клеветники, особенно имеющие дипломы престижных университетов, имеющие своей целью деньги, богатство, власть, всегда стоят у власти или, как минимум, около нее. При капитализме их господство стало всеобъемлющим и подавляющим. За всю человеческую историю ситуация изменилась только однажды – лишь в бытность СССР “люди денег” перестали считаться лучшими людьми, в них видели только их хищную суть. Молодежь рвалась не в банкиры, не в биржевики, а в космонавты, в ученые, в конструкторы и иные творческие, героические социальные ипостаси»[339].
О нравственности советского периода стоит сказать особо. Советский период был нравственной вершиной не только за всю историю России, но и за всю историю человечества. Конечно, он был не идеален, идеален только Бог, но стоит признать безо всяких философских заумных фраз: и до Советского Союза было хуже, и после. Нам, советским людям, посчастливилось жить в самую лучшую эпоху мировой истории, в великой и могучей стране.
««Мы» – это поколение помнящих стыд, честь, совесть. Мы еще помним то время, когда слово “голубой” было прилагательным. Нас учили высшим принципам, пусть через призму советской идеологии, но все равно это были и совесть, и честь, и стыд. Нам казалось это таким очевидным, как воздухом дышать. Но сегодня мы осознаем: если так пойдет дальше, вырастет поколение, которое искренне не будет понимать терминов “стыд” или “честь”. Понимаете, новое поколение будет не бессовестным, в смысле отрицающим совесть, а не знающим совести. Это пострашнее бессовестных. Когда человек что-то отрицает, всегда есть возможность пересмотреть свой взгляд. Но как пересмотреть взгляд на то, чего не знаешь?»[340].
Не было ничего более великого на русской земле ни до Советского Союза, не будет ничего и после, если сегодняшний тренд развития не будет преодолен. Мы не должны повторять тезисы наших врагов о СССР, – Запад нас ненавидит и поэтому он ненавидит наше советское прошлое. Почему Запад так не любит Россию и особенно советский период? Причины ненависти три.
Русская сила
Почему Запад идет на сотрудничество со всеми: и с Украиной, и с мусульманскими странами? Неужели они все ему ближе, чем Россия? Они не ближе, просто на Западе прекрасно знают, что и Украиной, и Саудовской Аравией можно управлять так, как им заблагорассудится. Ирак до экономических санкций был страной с самыми высокими доходами в арабском мире, а в результате санкций стал нищим.
«…подавляющее, триумфальное, практически абсолютное могущество Запада. С распадом Советского Союза исчез единственный серьезный конкурент Запада, и в результате этого облик мира определяется целями, приоритетами и интересами главных европейских наций, пожалуй, при эпизодическом участии Японии»[341].
Россия – единственная держава, могущая дать достойный отпор. В Европе страны воевали всегда с переменным успехом: то Франция побеждала Германию, то Германия побеждала Францию. Мы же громили всех. На русской земле полегли, до этого непобедимые в Европе, армии: Карла XII, Наполеона, Гитлера. Нас не понимали и ненавидели на Западе всегда, за нашу мощь и за нашу независимость. Достаточно посмотреть на карту: страна, занимающая большую часть материка, соседствует в Европе со странами, которые не разглядишь даже в лупу, уже только это внушает трепет. «Нас не любят за нашу огромность», – говорил император Александр III об отношениях России и мира. Известный американский социолог и политический деятель С. Хантингтон признает:
«Лишь русская, японская и эфиопская цивилизации смогли противостоять бешеной атаке Запада и поддерживать самодостаточное независимое существование. На протяжении четырехсот лет отношения между цивилизациями заключались в подчинении других обществ западной цивилизации»[342].
Но Япония, как справедливо отмечет Хантингтон, всегда присоединялась к сильной державе и следовала в фарватере ее политики. В XIX веке это была Великобритания, в XX – США. Что касается Эфиопии, то она была покорена Италией. Только Россия могла проводить самостоятельную политику, и только Россия побеждала в войне Запад.
Причина ненависти Запада к нам – в нашей силе. По данным разведок Запада, только Россия обладает потенциалом для уничтожения США.
Мы, русские, стоим на пути Запада к господству над всем миром, поэтому, если в один день России не станет, это будет самой приятной новостью на Западе за всю его историю, тем более, что он с жадностью смотрит на наши природные ресурсы.
Запад потратил громадные средства на эту войну[343] и надо очень четко осознавать, что коммунизм был лишь предлог, так например, с коммунистическим Китаем Запад не боролся, а сотрудничал и, опять же, для борьбы с нами. Не с СССР боролся Запад, а с Россией.
«Россия – побежденная держава. Она проиграла титаническую борьбу. И говорить “это была не Россия, а Советский Союз” – значит, бежать от реальности. Это была Россия, названная Советским Союзом. Она бросила вызов США. Она была побеждена. Сейчас… не надо подпитывать иллюзий о великодержавности России. Нужно отбить охоту к такому образу мыслей»[344].
Русская альтернатива
Запад ненавидел и боялся Россию всегда, но после 1945 г. этот страх стал сравним с паникой. Боясь проиграть в открытой войне, Запад встал на путь войны холодной. Запад боялся даже не нашего военного преимущества, хотя оно стало очевидно, он боялся, что наш пример станет заразителен, он боялся нашего идеологического, культурного, научного, экономического влияния.