Читать интересную книгу Империя Кремля - Абдурахман Авторханов

«Ты дурак, старый Бебель, тебя хвалит немецкая буржуазия — значит ты изменил немецкому пролетариату».

Как бы там ни было, а вот Лигачев счел за лучшее напомнить XIX партконференции, что как раз его, Лигачева, не хвалит ни буржуазия, ни социал-демократия. Вот цитата:

«Пишут и о нас. В том числе разное пишут за рубежом о Лигачеве. Иногда спрашивают, как я к этому отношусь? Перефразировав слова великого русского поэта, скажу: в диком крике озлобленья я слышу звуки одобренья» («Правда», 2.7.1988).

Лигачев, конечно, понимает, что такой цитатой не может воспользоваться его коллега Горбачев. Я думаю, что как «ленинцы», так и поклонники Запада неправильно понимают «политику дальнего прицела» Горбачева. Горбачев не изменяет ленинизму, он не ищет и альтернативы социализму. Он ищет, как раз опираясь на тактико-стратегические указания Ленина, другой формы или другой модели социализма, при которой можно жить и процветать, если, конечно, такая модель вообще мыслима и практически осуществима. Поиск новой модели продиктован не благими намерениями новых лидеров, а соображениями реальной политики, когда страна во всех сферах — политической, экономической, социальной и духовной — очутилась в глубочайшем структурном кризисе. Выбор путей и методов для выхода из кризиса был ограничен. Собственно была только дилемма: или выйти из кризиса по-сталински, то есть «большим террором», но для этого нужен был бы в нынешних условиях не просто новый Сталин, а дважды Сталин, что трудно представить себе даже в фантазии, или более простой выход — найти смекалистого мастера «спуска на тормозах» от сталинского социализма к ленинско-бухаринскому «рыночному социализму». Такого мастера и нашли в лице Горбачева. Сама идея «спуска» тоже принадлежит Ленину. В «Заметках публициста», обосновывая большевистское отступление от ортодоксального марксистского социализма к нэповскому капиталистическому социализму, он сравнивал поведение большевиков с поведением альпиниста при восхождении на высокую гору. Альпинист с большим риском и при злорадствующих выкриках враждебной толпы снизу карабкается к вершине горы, остался лишь маленький участок, но он такой крутой и отвесный, что велика опасность сорваться и упасть в пропасть. Тогда, доказывал Ленин, лучше прекратить восхождение, спуститься вниз и начать новый подъем на ту же вершину, но с другой стороны горы. Так обстоит дело, по Ленину, и в политике. Шеф КГБ Чебриков и был первым человеком в новом руководстве Кремля, произнесшим еще три года назад слово, которое считалось величайшим табу в лексике сталинского социализма — слово «реформы» (это было опасно тогда генсеку, но не шефу КГБ) и обосновал необходимость реформ ссылкой на ленинскую тактику избрания «другого пути» восхождения на социалистическую вершину. Вот его аргументы:

«Наша партия, — об этом говорил Ленин, — научилась необходимому в революции искусству — гибкости, умению быстро и резко менять свою тактику, учитывая изменившиеся объективные условия, выбирая другой путь к нашей цели, если прежний путь оказался на данный период времени нецелесообразным, невозможным… Да, мы меняем тактику и совершенствуем стратегию. Мы выбираем наиболее целесообразные и соответствующие изменившимся условиям пути к нашей цели. Взять решительный курс на пересмотр всего того, что не оправдало себя… на реформы и изменения» («Правда», 7 ноября 1985 г., доклад Чебрикова к 68-й годовщине Октября).

Сам Горбачев осмелился произнести слово «реформы» только в начале следующего 1986 года, на XXVII съезде партии без ссылки на нэп (это все еще было опасно), а только ссылаясь на «продналог». Чебриков мог бы сослаться на Ленина и в отношении необходимости стратегического перевооружения большевизма новыми методами для новой «мирной экспансии» во внешний мир, такими методами, которые соответствуют новым международным условиям. Он этого не сделал. Я хочу сделать это за него, не для устрашения западных поклонников Горбачева, а к сведению внутренних его врагов. Вот один из многочисленных тактико-стратегических советов Ленина своей партии:

«Связывать себе наперед руки, говорить открыто врагу, который сейчас вооружен лучше нас, будем ли мы воевать с ним и когда, есть глупость, а не революционность. Принимать бой, когда это заведомо выгодно неприятелю, а не нам, есть преступление, и никуда не годится такая политика революционного класса, которая не сумеет продолжать «лавирование», «соглашательство», «компромиссы», чтобы уклониться от заведомо невыгодного сражения» (Ленин, 4-е изд., т. 31, стр. 58).

Вот когда в Политбюро было принято решение спуститься со сталинской стороны социалистической горы, чтобы подняться на ту же гору с другой ленинской стороны, то возникла новая, не менее страшная проблема — как дискредитировать сталинское «восхождение», не рискуя самим упасть как раз в ту пропасть, которую хотят обойти. Другими словами, как ругать Сталина и сталинские порядки, не ругаясь самим по адресу «отца и учителя» или даже отпуская ему иногда дифирамбы насчет его былых заслуг в борьбе за ленинизм против троцкизма (Горбачев), или как Сталин боролся «как лев» «с западными державами в Ялте за «польскую независимость»» (Громыко), или, наконец, «вспоминая славные тридцатые годы» (Лигачев). Тяжелая проблема была решена легко, по рецепту, которому позавидовал бы сам Макиавелли: писателям, публицистам и ученым предоставили почти неограниченную свободу поносить сталинизм и ругать сталинские порядки, назвав все это «гласностью». Однако была сделана и существенная оговорка — никто не имеет права критиковать внешнюю политику Сталина, как и его внешнеполитические преступления (тема Катынь все еще табу). Вся внешняя политика от Ленина до наших дней считается положительной и последовательной, но признается, что бывали отдельные «ошибки» и «просчеты». Вот что сказал на этот счет Горбачев на конференции:

«Советская внешняя политика, несмотря на некоторые ошибки и просчеты в прошлом, в целом имеет огромные заслуги перед страной социализма, перед всем человечеством. Перестройка потребовала от нее нового качества и по существу, и по форме» («Правда», 29.06.1988).

Поэтому неправы сталинисты и в том, что Горбачев изменил интернациональным принципам большевизма в поддержке мирового коммунистического движения. В этом отношении я не вижу отсутствия последовательности между Лениным и его чередующимися наследниками. Стоит только восстановить в памяти девиз каждого из генсеков (не говоря уже об их делах), чтобы опровергнуть подозрения в «измене» Горбачева делу мирового коммунизма.

Сталин (в «Вопросах ленинизма»):

«Победа социализма в одной стране не есть самодовлеющая задача. Революция победившей страны должна рассматривать себя не как самодовлеющую величину, а как подспорье, как средство для ускорения победы пролетариата во всех странах».

Хрущев (в беседе с когрессменами в Америке):

 «Мы похороним капитализм без войны, а ваши внуки будут жить при коммунизме».

Брежнев (на XXIV съезде КПСС):

«Полное торжество дела социализма во всем мире неизбежно. И за это торжество мы будем бороться не жалея сил».

Горбачев (на XIX партконференции):

«КПСС считает себя неотъемлемой частью мирового коммунистического движения, которое сейчас ведет трудный поиск выхода на новую стадию своего исторического развития. И мы будем… активно участвовать в этом поиске».

Только Горбачев не хочет дразнить капиталистического быка красной тряпкой, да еще повторять догматические зады сталинских ихтиозавров, которые, как и те бурбоны ничего не забыли и ничему не научились.

Партия глубоко презирала ленинские реформы нэпа, чем и воспользовался Сталин. Партия явно саботирует реформы второго нэпа — горбачевского, чем могут воспользоваться сталинисты.

XIX партконференция, на которой некоторые делегаты открыто потребовали вывода из состава Политбюро и ЦК таких виновников брежневщины, как Лигачев, Чебриков, Громыко, Соломенцев, доказала, что страна идет навстречу новому политическому кризису в руководстве с продолжающимся углублением кризиса национальных отношений. Предсказать такой кризис легко, но представить себе его возможные результаты крайне трудно, теряясь в догадках, какие же реальные силы стоят за Горбачевым, тогда как силы Лигачева у всех на виду.

Все решения XIX партконференции останутся на бумаге, если их претворение в жизнь зависит от воли «коллективного руководства» ЦК КПСС, ибо «коллективное руководство» при однопартийной системе есть коллективная безответственность, как это доказало время застоя Брежнева с его тотальной коррупцией от низов до самых верхов. Оглядываясь назад на историю и исторический опыт всех олигархических режимов, к которым безусловно относится и советский режим партократии, можно констатировать одну историческую закономерность: на субстанциональные реформы политической системы эпохального значения олигархия не способна. На это способна только сильная личность с железной волей, революционной решимостью и неограниченными полномочиями. Нет слов, любая диктатура — олигархическая или личная — явление омерзительное. Однако личная диктатура для подготовки скачка «из царства необходимости в царство свободы» — это нечто вроде «скорой помощи» для спасения великой нации от дегенерации и богатейшей страны от вечной нищеты. Такая личность и нужна сегодня Советскому Союзу. Она, может быть, уже существует в потенции, в становлении. Сейчас на вершине партии образовалось явное «двоевластие» с двумя «генсеками» — есть генсек «де юре» Горбачев, который председательствует в «малом партпарламенте», то есть в «говорильне» в лице Политбюро (в нем генсек «де юре» имеет большинство), но есть и генсек «де факто» — Лигачев, который руководит Секретариатом и аппаратом ЦК, то есть фактическим партийным и советским правительством СССР, выдвинутый на этот пост «малым партпарламентом» по поручению «большого партпарламента» (Пленума ЦК КПСС, где большинство имеет Лигачев). Эту открытую тайну сообщил всей партии и стране на XIX партконференции сам Лигачев, когда заявил: