Читать интересную книгу Дурная компания - Александр Торин

— За свои ошибки нужно уметь расплачиваться, милый. — Она время от времени испуганно посматривала на меня.

Мы зашли в лифт и впервые остались наедине. Она закрыла глаза и уронила голову мне на грудь. В тускло освещенном коридоре пахло химией и одинаковые ряды дверей с золотыми номерами тянулись вдаль. Она открыла одну из них. Щелкнул электронный замок, и я увидел стерильный номер с эстампами на стенах и хрустальной пепельницей на столе.

— Нравится? — Голос ее дрогнул. Она указала на картинку, изображающую стилизованную вазу с цветами, бросила на стол какие-то бумажки, которые держала в руке, и подошла к окну. За занавеской шумела улица, по ней катились полированные автомобили, в которых сидели одинаковые люди в белых рубашках с цветными галстуками. Рука ее схватила край занавеси и судорожно скомкала ее. Я подошел ближе. С ее длинных ресниц скатывались слезы и беззвучно текли вниз по щекам.

— Не надо, я тебя прошу… — я обнял ее.

— Представь себе эту пустоту… — Ее голос дрожал. — Я сяду в самолет, внизу огромный океан, я прилечу домой, он меня встретит, я соберу бессмысленные чемоданы, и мы поедем по аккуратным сельским дорогам мимо полей и вылизанных домиков, заросших цветами…

— Не надо, прошу тебя. — Я начал гладить ее волосы, — мне надо было сразу же убежать от тебя. Подумай обо всем плохом, что я сделал тебе. К тому же я устал, ношу строгие темные носки и темно-синие брюки, пью водку, курю, вечерами напиваюсь крепкого кофе, ночью храплю, утром у меня совершенно помятый и обрюзгший вид.

— Идиот! — она вырвалась, и на лице ее появилась злость. — Неужели ты думаешь, что я простила тебя?

— Конечно нет, наоборот… Все, что ты тогда пережила, со временем пропало, ушло глубоко внутрь, а теперь медленно, как дрожжи, начинает вспухать и вылезать наружу.

— Ты дьявол… — Она отшатнулась. — Я сейчас думала об этом именно такими словами.

— Я чувствовал все, что происходит с тобой, хочешь я тебе расскажу? Холодные промозглые вечера, темные коридоры, отчаяние, ты смотрелась в зеркало… Помнишь эту тусклую лампочку в твоем коридоре? Напротив вешалки и старого зеркала.

— Прекрати, мне страшно! — Она вскрикнула и схватила меня за руку холодными пальцами.

— Я люблю тебя, — я прижал ее подрагивающие плечи к себе. — Ты помнишь…

— как мы тогда ехали в электричке… — неожиданно закончила она за меня с легким оттенком иронии.

— Ведьма, читающая чужие мысли! — Я вздрогнул. — Где твоя метла?

— В Париже, я…

— Сюда прилетела на самолете… — игриво сказал я за нее. Ее мысли, казалось, сами возникают у меня в голове. Она посмотрела на меня странным, немного затуманенным взглядом, от которого пробежал холодок по спине и появилось ощущение, что мое тело отрывается от пола. Я как будто смотрел на себя ее глазами, и все чувства, горечь, боль, напряжение и желание, растущее в ней, передавались мне и пульсировали в крови.

— Что с нами происходит? — Она, похоже, чувствовала то же самое. — Я больше не могу…— Она закрыла глаза, и мы уже не принадлежали себе, словно какая-то посторонняя сила тянула нас друг к другу.

Я снова чувствовал и познавал эту женщину, легкий аромат духов, ее горячее дыхание, стоны, дрожащие веки и волосы, ускользающие из моих рук. Окружающее перестало существовать, казалось, прошлое и будущее исчезли, слившись в одну точку и остановив мелькание времени.

— У меня опять это чувство, как будто мы всегда были вместе. — Голос ее был медленным и немного отрешенным. — Ты что-нибудь понимаешь?

Мы лежали рядом. Все казалось нереальным, будто происходящим ранним утром, когда только начинаешь просыпаться и вспоминаешь только что увиденный сон. Сон этот, еще разноцветный и выпуклый, захватывает воображение, в него хочется вернуться, и еще несколько минут он кажется не менее реальным, чем прожитый вчера день. А потом он начинает ускользать, и чем больше боишься его потерять, тем быстрее и безжалостнее он рассеивается в утреннем свете.

— Я люблю тебя. — Я смотрел на нее, еще более желанную и недоступную чем раньше.

— Ты знаешь, как нам жить дальше?

— Нет.

— И я не знаю… Прости, я закурю. — Она привстала с постели и, прикрывшись простыней, потянулась за сигаретами.

— Я знаю только одно: я не смогу больше без тебя. Ты все эти годы не отпускала меня, то виделась во сне, то мерещилась на улице. Хочешь послушать? Однажды, когда я уже давно уехал, мне приснилось, что я иду по незнакомому городу, темному и холодному, в окнах тускло светятся лампочки, я потерялся и не знаю, что делать дальше. И вдруг, пройдя в кромешной тьме по какому-то переулку, я с удивлением обнаруживаю, что стою около твоего подъезда. И так хочется позвонить в дверь, увидеть тебя, сказать тебе все, но я боюсь… И я стою и представляю, что ты каждый день проходишь здесь по улице, берешься за эту дверь… А однажды, уже наяву, на залитой ярким светом улице, я увидел женщину, похожую на тебя, только уже пожилую, и как ребенок пытался себя убедить, что это ты, прилетевшая из будущего. Или вот еще история: как-то в гостях у знакомых я увидел альбом с видами Москвы, начал его просматривать и вдруг наткнулся на фотографию, на которой был виден угол твоего дома. Даже твои окна были видны, только снято издалека. Фотографии были недавние, и я начал вглядываться, мне показалось, что в одном из окон кто-то стоит. Весь вечер с этим альбомом не мог расстаться, надо мной кто-то даже пошутил: «Вот, мол, как его ностальгия заела…»

— Мне пора улетать, — вдруг испуганно сказала она, обнаженная вскочив с кровати, грудь ее колыхалась. Она судорожно начала запихивать в чемодан вещи и пытаться его закрыть.

— Ну помоги, что же ты лежишь? — Она начала натягивать на себя платье.

Мы бегом выбежали из номера, и я помчался за машиной, стоявшей неподалеку. В темном салоне пахло пластмассой.

«Господи, — вдруг подумал я. — Сегодня утром я ехал в этой машине один, а тем же вечером жизнь перевернулась, но я везу ее в аэропорт и, может быть, больше никогда не увижу!»

Одинокая, маленькая фигурка с развевающимися волосами стояла на улице рядом с чемоданом, освещенная вечерними фонарями. Лицо ее было замкнутым и уставшим. Она откинулась на сиденье и закурила.

— Ты убьешь себя этими сигаретами.

— Это только сегодня… Впрочем спасибо, я буду бросать.

Мы молчали, светилась зеленоватым цветом приборная доска, и шуршали, постукивая по дорожным швам, шины. Огни встречных машин пробегали по нашим лицам, как лучи прожекторов, ощупывающие пограничную полосу и выхватывающие из мрака песок и черные кусты.

— Ты знаешь, сегодня я…

— Тсс… Молчи… — сказала она таинственным голосом, словно пришедшим из далекого прошлого, и приложила палец к губам. — Не надо слов. Лучше давай читать мысли.

Аэропорт накатился на нас сверкающей громадой, и все смешалось, она плакала, я кусал губы, чемодан уплыл по транспортеру в открытую черную пасть. Ей пора уже было убегать на посадку, мы держались за руки.

— Прощай, — она сжала мою ладонь. — У меня такое чувство, что мы еще когда-нибудь встретимся.

— Я буду думать о тебе каждую секунду, может быть ты что-нибудь почувствуешь…

— Я тоже буду думать о тебе. О Боже… — Она кинулась порывистым движением в холл за барьер, обернулась, и глаза ее отчаянно сверкнули, навсегда отпечатавшись в памяти, как фотография.

Я спустился в гараж, покачиваясь и ощущая сосущую пустоту в груди. Она забыла сигареты. Полупустая мягкая пачка лежала на сиденье, мои руки дрожали. Ревели взлетающие самолеты, долина погружалась в ночь. Мерцающие огни расплывались перед глазами от слез, я гнал машину по автостраде, еще не понимая и не веря в происшедшее.

Дома было темно, и все уже спали. Я подошел к ребенку. Он безмятежно раскинулся на кроватке, сладко сопя и поднимая брови. «Что же тебя ждет в этой жизни, малыш? — подумал я с горечью и вспомнил, что называл так ее. — Она уже летит где-нибудь над ночным океаном, а внизу крохотными свечками горят одинокие корабли, потерянные в черной мгле», — понял я…

Компания Пусика была освещена ранними лучами солнца, ласкового и чуть розоватого, пробивающегося через клочья утреннего тумана. Черные, навевающие тоску стекла нависали над зеленой лужайкой. «У нее уже вечер, — думал я, поднимаясь по лестнице. — А здесь ничего не изменилось, да и не могло измениться»

— Ты куда пропал вчера? Ты что себе позволяешь? — Андрей с надутыми красными щеками возмущенно пыхтел, выпятив глаза. — Теперь будешь отвечать по всей строгости! — он возмущенно покачал головой. — Иди срочно к Леониду объясняйся! Заказчики тебя ждали, я уже не говорю о том, что после обеда Ефим приехал, спрашивал о тебе. Да за такое тебя уволить мало!

— Я был на конференции, слушал доклады, — спокойно соврал я.

— Какой еще к черту конференции? — Андрей сверкнул глазами и сделал резкое движение руками. — Ты что, сюда приехал по конференциям расхаживать?