Читать интересную книгу Коммуна, или Студенческий роман - Татьяна Соломатина

Кличка этого смешного, круглого, коротконогого, короткорукого старичка была звучная, за себя говорящая – Гельминт.

Гельминты – это (для тех, кто не слишком подкован в биологии), попросту говоря, глисты. Общее название паразитических червей, обитающих в организмах людей, животных и растений. Да-да, и растений. Паразитические формы жизни – они везде, а не только на вашем диване, куда вы сегодня утром крикнули: «Паразит! Хоть бы мусор вынес!» И, чтобы вы знали, приблизительно каждый второй житель планеты гельминтизирован. То есть буквально ткнёте пальцем в соседа по койке/комнате/офису/столику в ресторане – а у него глисты!!! Так что довольно-таки актуальная тема-проблема. И вот все научные интересы заведующего кафедрой биологии Одесского медицинского института по прозвищу Гельминт и были устремлены на эту тему-проблему. Весьма благородно. Особенно если учесть, что его интересовали не столько аспекты дегельминтизации – давно и прочно известные человечеству, – сколько гельминтотерапии. Гельминтотерапия – это не совсем то, что может себе представить в меру общо и широко образованная публика, расшифровав этот латинизированный термин. Гельминтотерапия – это не поглощение глистов с целью похудения. С целью похудения обычно рекомендуется меньше жрать и больше двигаться. А если и находятся отчаянные смельчаки на манер покойной Марии Каллас, то глотают они вовсе не аскарид и власоглавов, а куда ещё более противных созданий. Хотя, казалось бы, куда уж противнее? Гельминтотерапия – это вариант иммунотерапии, и заключается он в умышленном заражении теми гельминтами, возможности воспроизводства которых ограничены. Используется этот метод лечения при аутоиммунных заболеваниях. При запущенных формах бронхиальной астмы, например. Или даже при такой страшной патологии, как рассеянный склероз… Гельминты отзывают часть гипериммунного ответа «на себя», и гипертрофированный, если так можно выразиться, иммунитет начинает уничтожать клетки не собственного организма, а тех самых гельминтов. Эдакий обман во имя истины.

Вот какие благородные научные цели и задачи стояли перед Гельминтом – весёлым, бодрым, каракато-коротколапым крепышом, чем-то очень напоминающим Никиту Сергеевича Хрущёва. Манерами, речью, чрезмерной деятельностью. И так Гельминт любил этих самых гельминтов, что всех, извините, заманал. И старых и малых. Молодёжь кафедры сильно сторонилась, потому что кому же охота всю жизнь заниматься глистами? А направление кафедры – дело такое: один раз попал, как кур в ощип, а когда то направление сменится – неизвестно. Потому те, кто стремился в биологическую науку, аспирантуры сей конкретной кафедры избегали, предпочитая идти на биофак университета. Так что посреди царства глистов, возглавляемого Гельминтом, досиживали свой век затрёпанные доценты и немолодые ассистенты, среди которых самой немолодой была именно Валентина Васильевна.

Она гельминтов презирала. И Гельминта, соответственно, тоже. Когда-то, в ранней научной молодости, её интересы парили в куда более возвышенных сферах – генетических. Но генетика тогда была не в собом фаворе, хотя из лженаук её вроде как уже вывели-реабилитировали. Но, как и у любого недавно реабилитированного, реальный срок восстановления гражданских прав был неведомо насколько растянут. Ну что это за наука такая, генетика? Деньги – сейчас давай, руками ничего не пощупать, а результаты – в каком-то отдалённом будущем. Оно, может, ещё и не наступит, то отдалённое будущее. Потому как атомные энергетики всех стран куда важнее – и вон как развиваются! Мало того что молодую Валентину интересовала генетика, так её ещё – ха, вынь да положь! – интересовала генетика медицинская. Если бы она ещё хотя бы кукурузой занялась или, там, виноградо-яблонями. Так нет – медицинская. Сильно обогнала своё время, да. Так сильно обогнала, что в своём – и не пригодилась. Но жизнь, тем не менее, прожила яркую и весёлую, и так её по сей день жить и продолжала. На работу ходила больше для удовольствия, чем для денег – и родители её в своё время не бедствовали, и муж покойный обеспечил до гроба. Но куда-то же надо выгуливать шевелюру, ярко-голубые глаза и стройную фигуру. А Гельминт, в отместку за её презрение к глистам и к нему лично, навесил на Валентину Васильевну биологический кружок в рамках общеинститутских СНО.

А Валентина в тот замшелый год прошлого века-тысячелетия перевесила кружок на Полину.

Весь год, чертыхаясь, рисовала Полина Романова с помощью верного Алексея Евграфова схемы жизненных циклов разнообразных гельминтов. Весь год, осыпая Гельминта проклятиями (странно, что не Валентину, да? Люди – такие нелогичные создания!), набирала она пробы воды из луж, из моря, из водопровода. Глядела на мерзких глистов в микроскоп, изучала действие на их организм различных веществ – особенно СПАВ – с поверхностно-активным натяжением (по-человечески: стиральных порошков, потому как они, стиральные порошки, по мнению Гельминта и многих других учёных, должны бы были ослаблять жизненный цикл гельминтов и, таким образом, помочь благому делу гельминтотерапии, но не тут-то было… Всё, хватит! У нас не научно-популярный трактат). Полина Романова, совершенно не пылая ни любовью, ни научным интересом к гельминтам, даже написала под руководством Гельминта практически научную работу о… А-а-а!!!

В общем, когда она сдала экзамен по биологии и перешла на второй курс, Полина с радостью распрощалась с «глистным» периодом своей студенческой жизни, несмотря на то что Валентина Васильевна её умоляла (и даже требовала) остаться старостой биологического кружка на всю свою студенческую жизнь.

– В аспирантуру поступишь! – говорила она.

– Гельминтами всю жизнь заниматься? Ну уж нет! Вы сами себе противоречите, моя дорогая Валентина Васильевна! – смеялась Поля.

В общем – наотрез отказалась. Несмотря на то что Валентина Васильевна ещё с десятого класса оказывала на Полину совершенно гипнотическое действие. Отказ этот стоил нашей героине немалых волевых усилий, и она очень радовалась, что наконец-то сказала твёрдое «нет!» взрослому, нравящемуся, уважаемому ею человеку. Немаленькая победа для такой юницы. Чего и вам всем, взрослым, желаю. Вы иногда и в сорок, и в пятьдесят не можете сказать твёрдое «нет!» взрослому, нравящемуся, уважаемому вами человеку.

Второй курс и так был полон учёбой, работой, событиями, тяжёлыми госами, в конце концов. А вот в начале третьего, заскучав в благополучном замужестве, Полина Романова опять влипла в научный кружок. На сей раз – на кафедре оперативной хирургии и топографической анатомии. Кружок был масштабный, сильный. Объединённый с кружком кафедры патологической анатомии и гистологии. Это было действительно СНО в самом лучшем смысле этой аббревиатуры. И, кроме серьёзности и значимости заявленных дисциплин, подкупала атмосфера. Ну где та кафедра биологии, скажите на милость? На втором этаже засранного сарайчика, где на первом гнездится деканат, а на третьем – кафедра биофизики и высшей, никому не нужной, математики? А тут – своды храма под названием «Анатомка»! Анатомический корпус – величественное здание, практически памятник архитектуры, один из самых значимых в ансамбле старых корпусов одесского медина… Да туда только зайдёшь – и уже чувствуешь себя не тварью дрожащей, а право имеющим.

И к тому же оперировать собак и кошек было куда интереснее, чем тушью и акварелью изображать на листе ватмана жизненный цикл аскариды, пропади она пропадом!

Полину выбрали старостой кружка – никто никогда особо не пылал желанием вести протоколы и прочую отчётную документацию, хотя кружок был весьма посещаемым – желающих отработать оперативные навыки на обитателях вивария было больше, чем мечтающих о теории медицинской науки. И студентка Романова со всем добросовестным рвением принялась за порученное.

Через некоторое время её призвали в кабинет заведующего кафедрой патологической анатомии и поручили ответственное задание в рамках действующей научной темы – готовить срезы и стёкла. Да-да, те самые стёкла, которые вы смотрели на кафедре гистологии и у нас, на кафедре патанатомии. Но не просто стёкла для студентов. Не для изучения. А для самой что ни на есть науки! Поэтому идите, Полина Романова, к старшему лаборанту, она вам всё объяснит-разъяснит, покажет и вручит! Вы осознали степень доверия?

Полина от гордости чуть не лопнула. Хотя «степень доверия» и всё такое прочее объяснялось очень просто: лаборантов не хватало, зарплаты маленькие, кто этой гадостью будет заниматься? Тот блатной аспирант, что не только на шею профессору посажен, а ещё и ножки свесил, – точно не будет. А вот Романова – девочка хорошая, умная, ответственная. И бесплатно всё сделает как надо. Ну а за нами пятёрка не заржавеет. Она, конечно, и так её получит… Но ей же интересно?! Вот и отлично!