Читать интересную книгу Путь к трону: Историческое исследование - Александр Широкорад

Спасая положение, царь сам подошел к гробу, опознал царевича и повелел гроб закрыть. Процессия торжественно проследовала к Москве. Гроб с телом «царевича» несколько часов стоял на Лобном месте на Красной площади, а затем был перенесен в Архангельский собор, причем царь Василий поддерживал носилки с гробом.

За это время инокиня Марфа пришла в себя, а кроме того, ей намекнули на серьезные неприятности, если она будет упрямиться. Поэтому в Архангельском соборе она нашла силы громогласно объявить, что в гробу находится ее сын. Гроб был помещен в склеп рядом с могилой Грозного. Через несколько часов монахи подвели к гробу Димитрия слепого. Слепой помолился у гроба и вдруг прозрел. Всего в день захоронения в Архангельском соборе у гроба излечилось 13 человек. Смертельно больные люди вскакивали с носилок, хромые бросали костыли, горбатые выпрямлялись и т. д. На следующий день исцелились 12 человек и т. д. При каждом новом «чуде» звонили все московские колокола. Толпы народа осаждали двери Архангельского собора. По приказу царя составили грамоту с описанием чудес Димитрия Угличского и разослали ее по городам. Однако противники Шуйского постарались испортить красивый спектакль. В собор был доставлен настоящий больной при последнем издыхании, он дотронулся до гроба и умер. После инцидента доступ к мощам был прекращен. Московские колокола смолкли.

В 1812 году французы, а более вероятно, что их союзники немцы и поляки, которые отличились при грабеже Москвы куда более, чем французы, вытащили из склепа драгоценную раку с мощами Святого Димитрия. Драгоценности были похищены, а мощи после изгнания французов нашли и установили на прежнем месте в новой раке. А может, и не нашли, и произошла очередная подмена, но это ни тогда, ни сейчас никого не интересует.

Но мы забыли о Филарете, и это не удивительно — о нем забыли все. «Мавр сделал свое дело» — привез мощи — «мавр должен уйти». При встрече в Тайнинском Филарет остолбенел не менее Марфы. Та увидела чужой труп, а он… патриарха. Да, да! Вместе с царем шел и патриарх Гермоген.

Происхождение Гермогена неизвестно. В 1611 году поляки, затевавшие суд над Гермогеном, получили письменное свидетельство одного московского священника о «житии» Гермогена. Священник показал, что в начале жизни Гермоген пребывал «в казаках донских, а после — попом в Казани». По другим данным, Гермоген происходил из рода Шуйских. Так или иначе, поп Гермоген в 1579 году служил в казанской церкви Святого Николая в Гостином дворе. Он заслужил упоминание в летописи в связи с обретением иконы Богородицы Казанской. В 1588 году Гермоген стал игуменом казанского Спасо-Преображенского монастыря. 13 мая 1589 года Гермоген был возведен в сан епископа и поставлен митрополитом Казанским и Астраханским — первым в новоучрежденной митрополии.

Гермоген отличился при обращении в православие инородцев — татар, мордвы, мари, чувашей и других народов. По настоянию Гермогена в Синодик, читаемый в неделю православия, были внесены «православные благочестивые воеводы и воины, пострадавшие за Христа под Казанью и в пределах казанских в разные времена», а также мученики, убитые татарами за веру, — Иван Новый, Стефан и Петр.

На такого патриарха, твердого в вере и большого патриота земли Русской, царь Василий вполне мог положиться, а Филарету предложил малой скоростью ехать в свою Ростовскую митрополию — он ведь по-прежнему митрополит Ростовский.

Итак, ценой больших усилий царю Василию удалось укрепить свою власть в столице. Совсем иначе дела складывались в провинции. Жители юго-западных городов — Путивля, Чернигова, Кром и других — наотрез отказались присягать новому царю. Там правили воеводы — сторонники Лжедмитрия.

По всей стране распространялись слухи, что Димитрий не был убит в Москве, а скрылся и вот-вот объявится. В какой-то мере распространению таких слухов способствовали действия царя Василия.

Так, глупости и противоречия царской грамоты, разосланной по всей стране с объяснением причин переворота 17 мая 1605 года и мотивировками воцарения Шуйского, вызывали серьезные подозрения как у воевод, так и у простых горожан.

В день переворота трупы Отрепьева и Басманова сторонники Шуйского отволокли на Лобное место, раздели донага, да еще на Отрепьева надели страшную маску, в которой тот собирался быть на маскараде. Никто не подумал, что народ, привыкший видеть царя в роскошных одеяниях, не будет ассоциировать его с изуродованным трупом, да еще с закрытым маской лицом. Сразу же начались разговоры, что убитый совсем не похож на царя Димитрия. Через три дня Басманова похоронили в церкви Николы Мокрого, а Отрепьева — в убогом доме за Серпуховскими воротами. Но по Москве поползли разные слухи: говорили, что сильные морозы стоят благодаря волшебству расстриги, что над его могилой творятся чудеса. Тогда труп самозванца вырыли, сожгли на Котлах и, смешав пепел с порохом, выстрелили им из пушки в ту сторону, откуда он пришел.

В начале 1606 года, еще в царствование Димитрия, на Тереке появился новый самозванец — царевич Петр. На самом деле это был бродяга Илья, сын муромской проститутки Ульяны, которая ушла от мужа и прижила Илью от посадского человека Ивана Коровина. Подросший Илья поначалу торговал яблоками у нижегородского купца Грозильникова. Позже это занятие Илье надоело, и он подался в Казань на Волгу, а затем на Терек. На Тереке Илейке-Петру удалось собрать большой отряд гулящих казаков. Самозванец рассказал им фантастическую историю, будто Ирина Годунова, жена царя Федора Иоановича, была беременна, но очень боялась своего брата, Бориса Годунова, который уже метил на царство. И вот, родив в 1592 году сына, она подменила его девочкой, чтобы коварный Борис не извел младенца. Сына же она отдала на воспитание дьяку Андрею Щелкалову и князю Мстиславскому. Царевич рос у жены Щелкалова полтора года, затем его отдали Григорию Васильевичу Годунову, тоже посвященному в тайну. У него царевич прожил два года, а потом его перевезли в монастырь под Владимиром, где игумен научил его грамоте. Когда царевич освоил грамоту, игумен написал о его успехах Григорию Васильевичу Годунову, считая его отцом мальчика. Но Григорий Годунов к тому времени уже умер, а его родные отписали, что «у родича нашего не было сына, не знаем, откуда взялся этот мальчик». Заинтригованные родные обратились за разъяснениями к Борису Годунову, и Борис написал игумену, чтобы тот прислал мальчика к нему. Царевича повезли в Москву, но по дороге он, почувствовав недоброе, сбежал, какое-то время жил у князя Барятинского, а затем ушел к казакам, где и объявил о себе.

О появлении самозванца донесли царю Димитрию. Реакция его была совершенно необъяснима. В конце апреля 1606 года царь послал к казакам дворянина Третьяка Юрлова с грамотой, где говорилось, что если называющий себя Петром и в самом деле царевич, то царь ждет его у себя в Москве, а если «он чувствует за собой, что он не царевич», то пусть лучше быстрее убирается из Московского государства. К грамоте прилагалась подорожная, где предписывалось выдавать «царевичу Петру» корм на всем пути до Москвы.

«Царевич Петр» встретил Юрлова с грамотой в Самаре и двинулся дальше, говоря всем, что он едет в Москву к своему дяде-царю. В Свияжске «царевич Петр» узнал о смерти Димитрия и воцарении Василия Шуйского. Теперь Петра в Москве однозначно ждала плаха, а то и кол. Поэтому «царевич» со своей ватагой повернул обратно. Обманом казаки проскочили Казань и отправились вниз по Волге-матушке, грабя встреченные суда и прибрежные городки.

В это время в Путивле князь Г. П. Шаховский, сторонник убитого Лжедмитрия и один из активистов самозванческой интриги, объявил жителям, что царь Димитрий жив и находится в Польше. Шаховский во время переворота выкрал в Кремле государственную печать и, используя ее, рассылал грамоты по городам, поднимая народ за «царя Димитрия». И на эту роль Шаховскому сгодился бы любой другой самозванец. Он начал переписку с польскими панами, которые также искали кандидата на роль царя Димитрия.

Тут всплывает довольно любопытный персонаж — Иван Исаевич Болотников. В советское время его объявили «предводителем крестьянской войны» и «защитником угнетенных». Именно им открывали пантеон народных вождей, за ним следовали Кондрат Булавин, Степан Разин и Емельян Пугачев.

Болотников происходил из бедной дворянской семьи, предположительно из Подмосковья. В 80-х годах XVI века Болотников разорился и поступил на службу к князю А. А. Телятевскому боевым холопом. Позже он бежал к казакам. В ходе одного из казацких походов на Крым Болотников попал в плен к татарам, которые продали его туркам. Так Болотников стал гребцом на турецкой галере. Условия жизни гребцов были невыносимыми. Недаром слово «каторга» пошло от названия одного из типов турецких галер — каторги. В Средиземном море турецкую галеру захватывают австрийские корабли, и Болотников оказывается в Венеции. Из Венеции Болотников перебирается в Польшу. В Самборе родственники Мнишка сводят его с Михаилом Молчановым,[61] которого паны готовили на роль царевича Димитрия. Молчанов жил на содержании жены Юрия Мнишка. Один из друзей Мнишка, Вилевский, участник похода на Москву, заявил, что у Димитрия было два двойника — некто Барковский и племянник князя Мосальского. Они были похожи на царя как две капли воды, исключая разве что знаменитую бородавку. В день переворота убит был не Димитрий, а Барковский, а царю удалось убежать из Москвы. С письмом от «царя Димитрия» Болотников направился в Путивль к князю Г. П. Шаховскому.