почти как у покойника, не понимаю как ты так вчера умудрился с нескольких рюмок «накидаться в хлам»? Ты наверное не пил давно?
– Есть такое, давно не пил ничего крепче пива, – с трудом выдавил из себя я, и ощутив внезапный позыв рвоты, побежал в туалет, чтобы выбросить из себя остатки вчерашнего банкета.
На обратном пути, в кухне, меня уже ждал стакан минералки и таблетка активированного угля. Кроме того на столе лежал мой сотовый телефон. Я залпом выпил это импровизированное «лекарство» и бросился звонить Ивану. В меню моего телефона я увидел штук 20 пропущенных вызовов от него. Иван ответил на мой вызов почти мгновенно, словно ожидал у телефона:
– Ты где ? – настороженно спросил он меня.
– Я у знакомых , – машинально соврал ему я, – А ты дома ?
– Дома.
– Ладно. Я буду примерно через час.
Когда телефонный вызов был завершен, я с облегчением выдохнул: «С Иваном все в порядке. Значит осталось только придумать оправдание своему вчерашнему поступку», – решил я.
Начальник отдела поставок провожал меня до дверей своей квартиры. Выйдя на лестничную клетку, я вдруг сказал ему: «А я уже подумал что мы, это, ну ты понимаешь. Только давай в офисе особо не болтай, что я у тебя ночевал? Ладно?
Услышав это, начальник отдела поставок усмехнулся и спросил:
– Ты вообще что ли ничего не помнишь из вчерашнего? Особенно как ты Надюху с отдела финансов кальяном угощал? Потом танцевал на сцене, так смешно было. Я даже тебя немного заснял на видео.
– Нет, но если так то я рад что вечер удался, – сказал ему я и двинулся к лифту.
Теперь только до меня наконец начали доходить масштабы того финансового пиздеца ( другого слова я подобрать не мог), который со мной произошел вчера. Посмотрев в своем телефоне остаток средств на моей банковской карте, я понял, что потратил почти половину своего аванса и теперь меня ожидало две недели жизни на бутербродах и «бичпакетах» вместо нормальных обедов. Впрочем ничего необычного, за удовольствия нужно платить, правда это конечно не совсем равноценная плата – когда за несколько часов радости потом приходится отрабатывать неделями.
Когда я вернулся домой, Иван очень долго и пристально смотрел на меня, а затем сказал: «Я если четно думал, с тобой что-то случилось и ты никогда не придешь. Не пропадай больше. Можешь мне пообещать это?». И я честно поклялся ему, что никогда больше так не буду делать, чувствуя себя при этом каким-то школьником, который «накосячил» и теперь должен оправдываться перед своими родителями. Но с другой стороны я все понимал и даже не мог представить себе, что Ивану пришлось пережить за этот вечер. Наверное я все еще так и не осознал всю свою собственную значимость для него. Всю жизнь я привык жить один, сам по себе, для себя и только для себя. Теперь же на меня рассчитывают, меня ждут, от меня зависит жизнь другого человека. Сколько же усилий мне все стоило чтобы прийти к этому и так глупо теперь потерять все это из-за своей глупости. Тем не менее я так и не смог полностью изменить себя, отказаться от всех тех вещей к которым привык за долгие годы своей прошлой жизни. Думаю это почти невозможно, сравни чуду, поэтому я не строю иллюзий относительно своей будущей трансформации. Наверное я и в 40 и в 50 останусь таким же, если здоровье не кончится раньше. Будущее в целом пугало меня. Что я смог сделать за свои 30 лет? Что будет дальше? – эти вопросы часто не давали мне спать по ночам. А от мыслей что все может стать только хуже хотелось наложить на себя руки. Алкоголь помогал хоть немного снять это напряжение. Да и в целом мне требовалось общение с другими людьми, как возможность хотя бы ненадолго забыть о своих проблемах. Но где можно встретить других людей кроме работы когда тебе за 30? Чаще всего на различных пьянках. Общения там немного, так как цели у всех разные, да и кому интересно слушать чужие грустные истории. Вот поэтому каждая пьянка для меня чаще всего превращалась в торжество одиночества. Я напивался и делал что хотел, не думая о последствиях, словно возвращаясь в ту прошлую жизнь, где каждый день проживался как последний. Пьянка как реквием по безвозвратно ушедшей беззаботной прошлой жизни, звучит странно, но наверное это так.
Глава 22 Мать
После того как мое странное «отцовство» внезапно стало реальностью, каждый новый день становился для меня испытанием. И всякий раз, когда я думал о том, что меня ждет дальше, то боялся что в какой-то момент не выдержу, сломаюсь и сдамся. Но затем приходил очередной момент испытаний и я, к своему удивлению, проходил его. Пусть я плохо спал ночами, часто трясся от страха и волнения, тем не менее делал то, что требовалось для того, чтобы вся эта история с усыновлением Ивана продолжалась дальше. Все шло вроде бы неплохо, мы с ним ладили, но прошлое так просто не отпускало. Оно словно огромной темной глыбой стояло за моей спиной в ожидании того момента, когда я наконец совершу ошибку, чтобы наказать меня. Я пытался избежать этого и научился постоянно врать, обманывать, сочинять небылицы, изворачиваться как уж на сковородке. При этом каждый раз думал о том, что вот он предел, ниже уже некуда, я достиг дна, хуже чем сейчас уже не будет, но затем все повторялось снова и снова. Кто-то из великих однажды сказал: «Нет предела совершенству», я же своим примером могу показать, что нет предела и падению.
Вопросы семьи, особенно судеб наших родителей, всегда были болезненны и для Ивана и для меня. В целом в этом плане мы были с ним похожи. Я не любил эти разговоры, а при появлении каких-то вопросов на тему своей семьи от Ивана, либо уходил от ответов, либо просто молчал. Но иногда мне все же приходилось, что называется «держать ответ». Один из таких случаев произошел в тот вечер когда я и Иван как обычно ужинали в дешевой столовке, расположенной в подвале одного из домов неподалеку от нашего жилища. Это было вполне себе обычное заведение без каких-либо особых изысков: дешевые столы и стулья, белые стены, поточная раздача, простое меню, невысокие цены. Вот поэтому мы с Иваном часто ходили туда, тем более что по вечерам у них были большие скидки, хотя еда и не особо вкусная. Компанию нам обычно составляли небритые холостяки, тощие, голодные студенты, командировочные работники и прочие лица, не особо утружденные кулинарными навыками и наличием