Читать интересную книгу НЧЧК. Дело рыжих - Людмила Астахова

Два гнома ожесточенно терзали твердую, как окатыш, воблу, переругиваясь из-за первенства поедания плавательного пузыря невинно убиенной рыбы. Сосредоточенно настаивал еловую веточку в стакане с водкой опухший от многодневного запоя леший. Орк и хоббит отмечали развод последнего, случившийся лет десять назад, и с тех пор служивший главной причиной беспробудного пьянства полурослика. Причем орк выступал в качестве бесплатного консультанта по вопросам взаимоотношений с женским полом. Послушала бы Индульгенция эту лекцию хоть разок и ни за что не рискнула бы шляться без трусов. Даже иномиряне смотрелись в этом обществе вполне гармонично, вписывая в полотно безнадеги яркие мазки подлинного безумия. Ибо, если аборигены пьют, то исключительно по собственному желанию и выбору, а у несчастных попадальцев алкоголизм – это неизлечимая болезнь.

Между разномастными страдальцами бродила толстая гоблинша в латаной душегрее и ватных штанах и меланхолично елозила грязной тряпкой по заплеванному полу, попыхивая зажатой в зубах сигаретой. А над всеми присутствующими – страждущими забвения – в стремительно чернеющем осеннем небе пламенел восхитительно-загадочный чюлк, а впереди всех ждал глубинно выстраданный ухепс, которому нет дела до остроты ушей и разреза глаз.

Эрин пил и не пьянел. Слишком уж погано было на его бессмертной душе, чтобы туда проникла беззаботность уксусного ацетальдегида, над производством которого усиленно работала могучая эльфийская печень. Нет ничего хуже для взрослого мужчины, чем… а вот и нет!.. то, о чем подумали, как раз дело поправимое… А нет хуже ощущения, что ты – неудачник и ничего не стоишь, что годы потрачены впустую, а ты так ничего и не добился. Неприятное такое чувство, паршивое и скользкое, как кусок медузы, тающий на песке. Тут, собственно, и водка не поможет. Не стоит питать иллюзии. Болеть не перестанет, и проблемы не решаться. Но не сидеть же, запершись в кабинете, тупо втыкая в монитор и делая вид, будто ничего такого не случилось? Морду кирпичом – это мы умеем, но надоело-то как, словами не передать.

А завтра… Эру Всемогущий, завтра выходной! Какой ужас!

Эрин и так с большим трудом представлял, чем можно себя занять, кроме работы, а тут еще все навалилось скопом. Какое-то время (точно сказать – сложно) он размышлял над вопросом невозвращения сегодня домой, но одного взгляда за окно хватило, чтобы отбросить план А: заночевать в парке на лавочке. План Б тоже не работал – идти в таком виде к Леготару – нарываться на недовольство леди Динэс, а где Дзир, там и дриады. Только не это! Никаких Груш, Липочек и прочих «покрытосеменных».

В управлении Эринрандирчику сегодня вообще места нет. И выходит… выходит, надо идти домой. Паучий случай!

Лорд и капитан в одном лице (весьма помятом) взял еще бутылку, чтобы хватило топлива до посадочной полосы, отхлебнул из горла на порожке «Рюмашки» и спрятал бутылку в карман пальто.

Ледяной ветер бодрил, не давая скатиться в задумчивую сонливость. Энчечекиста даже не шатало, но, как он дошел до Арсенальной 12, не вспомнил бы и под угрозой расстрела.

Шел себе и шел, иногда прикладываясь к горлышку.

* * *

По мере того, как густела темнота за окном, я тревожилась все больше. Вообще-то никогда прежде за мной немотивированных приступов тоскливой паники не водилось, но все когда-то бывает в первый раз! И этот пресловутый раз, похоже, наступил. Разбив, выскользнувшую из неловких рук тарелку, опрокинув на себя почти полную чашку кофе и выкурив три сигареты подряд, я поняла, что еще немного – и дело кончится каноническим заламыванием рук и ежесекундными пробежками от окна к окну с целью выяснить – идет или не идет? Бежит, зелен тис! Зараза… Времени – почти десять часов, на улице темень, мокрый снег пополам с дождем и слякоть, а еще ветер. И где же шляется этот… Этот! Балрог! Ну так же нельзя… А если на него напали, как в прошлый раз? А вдруг он где-нибудь… упал? Или… еще того хуже… От внезапно проскользнувшей на периферии сознания мысли мне стало дурно. Слепая идиотка! Я же видела, как ему плохо от всего этого! Он ушел, ничего никому не сказав… и у него с собой пистолет… Я вдруг так отчетливо представила себе лежащего где-нибудь в темном сквере неподвижного и строгого Эринрандира с пулевым отверстием в виске и пистолетом в окоченевшей руке, что резко и сильно укусила сама себя за руку. Этого еще не хватало! Напридумываю сейчас ужасов и…

Все. Дальше мысли кончились, остались только действия. Наплевав на скромность, приличия и такт, я целенаправленно полезла искать, благо, опыт в обнаружении искомого у меня уже имелся. И не описать словами то чувство, которое я испытала, когда засекла пропажу где-то неподалеку – и равномерно приближающуюся. Скажем так, чувство это было ну просто очень теплым. Можно сказать, горячим.

Поскольку на приличия и девичью скромность я уже наплевала, без зазрения совести применив специальные методы поиска столь дорогого мне лица, то и смысла травить себя неизвестностью больше не было. Поэтому, для комплекта плюнув еще и на совсем нелетную погоду, холод, ветер и темноту, я набросила куртку прямо на домашнее, прихватила сигареты и вышла на крыльцо. Для вида – покурить, а на деле – все-таки убедиться, что способности к поиску в мысле-поле меня не подвели и не обманули, а Эринрандир действительно жив, здоров и приближается к дому. Должна же я убедиться, что с ним все в порядке?

* * *

В дверях подъезда стояла Нолвэндэ. Такая красивая, такая родная…

Как же он раньше без нее жил? Как-то ведь жил, но очень грустно и одиноко.

Вряд ли мыслечтица специально поджидала своего блудного и сильно нетрезвого шефа. Сомнительно. А было бы так приятно знать, что тебя ждут, может, даже где-то волнуются… за твою грязную, пропитанную спиртом и никотином шкуру.

Наверное, покурить вышла.

– Это я, – покаянно молвил Эрин.

– Я вижу, – довольно спокойно отозвалась девушка.

– Хороший вечер.

Дул ветер, под ногами чавкал раскисший снег, скрипели голыми ветками деревья. Романтика, однако.

– Отличный вечер, – согласилась напарница.

– Давай…те воздухом подышим? – сказал ап-Телемнар и постарался не дышать на Нолвэндэ.

– Давайте.

Они уселись прямо на высокий порожек. И, будь Эринрандир посмелее (трус такой!), потрезвее (в несколько раз), и не лежи в кармане ополовиненная бутылка водки, он бы набросил за плечи Нол полу своего (леготарова) пальто и крепко обнял.

– Извини, что я так поздно. Гулял. Думал. О разном.

Четкими получались только отрывистые фразы. Почему-то.

– Например?

И тут ап-Телемнара, рыцаря и разведчика, прорвало:

– Нол, я просто не могу смириться с мыслью о том, что из-за моей недоработки, некомпетентности и ротозейства эта хитрая подлая с-с-сьючка будет гулять на свободе, строить новые планы, заманивать глупых девчонок в свои сети, травить их у-магоном, купленным на деньги всяких… Березайцев. Я виноват. Я во всем виноват. Надо было терпения набраться, надо было Ытхана не пугать и самому держать себя в руках. А я… Нол, мы с тобой чуть не надорвались за последние три дня, ты едва на ногах держалась. И ничего! Тьфуй сплошной. Мне так обидно, так обидно. До соплей. Она у нас в руках была почти что, понимаешь? Так хочется пристрелить эту гадину, но нельзя. Совсем нельзя. Потому что закон должен быть для всех один. Для эльфов, для хоббитов, для орков, для людей, не важно. Только тогда… только так… встроенная этическая составляющая… сработает. Та самая, которая есть у нас, в нашем мире, та, которой нет в других мирах. Зачем справедливость, если рухнет мир? Нол, я не могу подтасовывать факты, я не могу обманывать, не могу и все! Я – такой. А еще неудачник, трудоголик и алкоголик. Но мне себя не жалко, ты не думай, так мне и надо – заслужил. Индульгенция не меня вокруг пальца обвела, а Закон. Я ей позволил, понимаешь?

– Понимаю, – сказала Нолвэндэ.

– Правда?

Эрин пристально и сосредоточенно вгляделся в её серые ясные глаза. Да! Она понимала. Именно понимала, а не жалела или осуждала.

– Хочешь? – спросил энчечекист, доставая водку. Ровно треть бутылки.

Девушка отрицательно покачала головой.

– Тогда я сам!

И выпил. Водки. Да.

Занавес!

* * *

– Ох!

Только это я и успела вымолвить, когда внезапно потерявший способность к передвижению и удержанию себя в вертикальном положении шеф вдруг начал на меня заваливаться. К счастью, хватательный рефлекс у меня сработал. Столь нежданно приняв в свои объятия это бесконечно дорогое, но очень тяжелое тело, я несколько растерялась. Если честно, первым моим порывом было выхватить пистолет и найти того гада, который посмел застрелить моего любимого фактически у меня на руках. А что вы думали? Сидел, разговаривал – и вдруг – р-раз! – и падает! Первая мысль какая? Правильно. Убили! Значит, надо мстить. Впрочем, я довольно быстро сообразила, что мстить некому. Видимо, этот последний молодецкий глоток оказался для Эрина роковым. Он просто отключился. Бывает. Стресс плюс алкоголь, помноженные на недосып и многодневную усталость, умственную и физическую. Ничего фатального. Однако надо же теперь с ним что-то делать.