Парды «синих», высоким прыжком перемахнув через первые шеренги, упали на головы тех, кто стоял позади.
Обычная тактика. Лапы и клыки пардов разили с не меньшим эффектом, чем копья всадников, а грудь и живот каждого зверя были защищены многослойной паутинной тканью, какую нелегко пробить копьем.
Но, благодаря Биорку, пехота была готова к такой атаке. Солдаты не стали рассредоточиваться, как это обычно делали в Конге, а, наоборот, сомкнулись. У тех, кто стоял внутри, щиты были не овальными, как у передних, а прямоугольные, парные, с наваренными снаружи короткими острыми шипами.
Воины попросту вскинули их над головой, соединили краями и представили пардам поплясать на острых шипах в свое удовольствие. А как только появлялась возможность, в сплошном панцире возникала щель, из которой выскальзывало копье или ударял тяжелый арбалетный болт.
Одного раза хватило, чтобы отбить у «синих» охоту атаковать сверху. Но после того как «синие» разбросали лучшие тысячи всадников-северян, им было зазорно отступить перед пешими.
Ни один из начальников тысяч не помышлял об отступлении. Никто не услышал сигнала и не заметил ракет. Разбившись на сотни, «синие» продолжали нажимать на солдат Биорка. Они разделились: одни обстреливали солдат из арбалетов, а другие кружили вокруг, выискивая слабину, чтобы ударить. Пехотинцы отвечали им стрелами, но через какое-то время начали медленно отступать к северу, в сторону болотистой старицы.
«Синие» воспряли духом и участили атаки, хотя каждая стоила им крови. Зато сарбурцам удалось загнать все четыре тысячи пеших на песчаный мыс. Еще чуть-чуть – и они сбросят северян в воду!
Биорк посмотрел налево: последние всадники Керанраона поспешно карабкались на высокий южный берег, вдоль которого выстроились стрелки, готовые встретить возможную погоню.
– Ну, ну! – пробормотал вагар.– Вояки!
Несколько потерявших наездников пардов плыли вниз по реке.
Упряжки псов тянули к броду увязающие в мягкой земле заливного луга тяжелые баллисты.
На южном берегу эти действия не остались незамеченными. Скучившееся у реки войско начало поспешно отступать назад.
Биорк посмотрел налево: «синие», загнав на песчаную косу его пехотинцев, сгрудились бесформенной массой.
Вагар удовлетворенно кивнул и поднес к губам сигнальный рожок.
– Пора, пора, проснись, дружок! Беги скорее на лужок! – пропел рожок условленную музыкальную фразу.
Стоявший рядом Эрд улыбнулся. У Биорка, сына Эйрика, было своеобразное чувство юмора . Приглашение не осталось без внимания. Из рощи, расположенной ниже по склону, с быстротой стрелы вылетели всадники Вига: четыре тысячи всадников, вмиг покрывших расстояние до песчаной косы, где еще продолжался бой. Четыре тысячи всадников на свежих пардах плюс неожиданность – и добрая сотня «синих» оказалась сброшенной в старицу. Увязшие по брюхо парды забились и истошно завыли. Всадники Вига навалились – и еще одна сотня «синих» оказалась в болотистой старице. Сарбурцы оказались стиснутыми между пехотой и всадниками. Их парды ревели и вставали на дыбы.
Виг взобрался на седло и выпрямился. Никто не пытался в него стрелять: каждый из сарбурцев не глядел дальше вытянутой руки – даже двое оставшихся в живых тысяцких.
– Конг! – закричал Виг, срывая голос, чтобы перекричать чудовищный бедлам.– Слушай меня, Конг! Сарбур, Фаранг! Конгаи! Довольно! Я обещаю всем вам жизнь и свободу! Конгаи! Довольно! Сарбуру еще понадобятся ваши мечи! Эй!
Ему удалось привлечь внимание. Его собственные воины опустили оружие. Виг сорвал шлем, чтобы всем было видно его лицо.
– Разве Конг воюет с Конгом? – закричал он.– Довольно!
– Хорошая речь! – сказал Биорк, до которого ветер донес каждое слово его военачальника.– Краткая и доходчивая. Сейчас они сдадутся!
И оказался прав. Гвардейцы Сарбура сложили оружие.
– Что ты собираешься делать дальше? – спросил Эрд.
– Видно будет!
– Нет, я имею в виду пленников.
– А! – Вагар беспечно махнул рукой.– Отберу оружие и отпущу. Конг не воюет с Конгом! Отличный девиз подкинул нам достойный Виг. Поехали, светлейший, пора принимать почести!
* * *
– Что ты собираешься делать теперь, мой господин? – мрачно спросил Кэнау у своего командующего.
– Я? Собираюсь!.. Пошли за Сёумом, тысяцкий! Пришла пора спустить его ящеров!
XIV
«Последние три ночи лета издревле у большинства народов Мира почитаются особенными. Многие полагают, что в ночи эти, а отчасти – и днем – Силы Мира пробуждают магию земли. У нас, в просвещенном Глориане, кое-кто склонен считать подобное суеверием. Я же имею собственное мнение на сей счет…»
Готар Глорианский. Магия и привычкаКонг. Междуречье. Предпоследний день лета тысяча двенадцатого года.
Пришел Час Тьмы.
Санти лежал на коврах внутри шатра и глядел вверх, в круглую прорезь, к которой сходились опорные шесты. Прорезь, чуть более светлую, чем стены шатра, с одинокой пылинкой звезды у самого края. Пришел Час Тьмы.
Санти ощутил беспокойство. Шатер его стоял в самой середине лагеря, и бдительная стража охраняла его, Но Санти вдруг показалось, что он – в ловушке. В западне, куда заманили его враги. Враги? Какие враги? Страх был беспричинным, но не бесплотным. Санти поискал у изголовья рукоять Белого Меча, не нашел и вспомнил, что отдал Клинок Асенаров Эрду.
«Беззащитен?.. Бежать!.. Надо бежать!..»
Мысли приходили, теснились, лишали равновесия…
«Бежать? – попытался сопротивляться Санти.– Куда бежать?» Здесь его охраняют…
«Здесь тебя стерегут!» – вторглась новая мысль.
Вздор! Полный вздор!
«Бежать! Куда угодно! Быстрее! Затеряться во тьме…»
«Туон! – позвал кто-то.– Туон!»
Санти вскочил на ноги. Он больше не мог оставаться на месте. Он не боялся, но он должен был что-то делать! Действовать!
Магическое зрение послушно открыло ему внутренность шатра, озарило его сумеречным серым светом. От этого, казалось, стало еще темнее. Мысль метнулась в будущее… И вернулась ни с чем. Она метнулась в Прошлое… И зацепилась за что-то…
Саркофаг!
Санти сосредоточился, скользнул сознанием по путанице нитей, напрягся и…
Саркофаг стоял посреди лесной поляны, сияя зеленым пламенем – таким же, как тогда, в подземелье озерного дома Ангнани. Санти не мог разглядеть, есть ли внутри него Нил, потому что все пространство вокруг Хранителя Жизни сплошь было заполнено зверьем. Зачарованным зверьем. Крысы, сидящие на спинах хуругов, змеи, положившие гладкие плоские головы на лапы лежащих кугурров… Все они, замерев, глядели на Саркофаг. Лишь иногда вздрогнет ухо или мигнет глаз…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});