Читать интересную книгу В глубине стекла - Елена Искра

— А вдруг? Может, мне снова захочется тебя позвать?

— Не захочется, — она даже не улыбнулась, — или, как хотите…

— Понимаешь, понимаешь какое дело, — начал Олег и вдруг понял, что ему нестерпимо хочется рассказать кому-то всё то, что с ним произошло за эти два дня, — понимаешь, я работаю в школе, вернее, работал…

Он рассказывал долго, сумбурно, перескакивая с одного на другое, наливал, пил и снова наливал. А она слушала, тихо, не перебивая, спокойно глядя ему в глаза, поднимая свою рюмку и чокаясь с ним, когда было нужно, но водку так и не выпила. Когда Олег замолчал, она тоже немножко помолчала и спросила:

— А она?

— Что она?

— Ну это, так и не стала увольняться?

— Как она уволится?! — неожиданно для себя самого начал защищать Ольгу Олег. — У неё мать, да и потом, как класс бросишь? Как она со мной пойдёт? Куда?

— Я бы пошла, — задумчиво, словно про себя, проговорила гостья.

— Да что ты понимаешь! — неожиданно рассердился Олег.

— Может, и правда, не понимаю, — легко согласилась Аня, — но я бы пошла. Ладно, мне куда, а то час ночи уже. Я у вас только до шести, дольше не останусь, даже за деньги, а то я не высплюсь и к вечеру никакая буду…

— Что, начальница заругает?

— Какая начальница?

— Ну как, мамка, что ли, которая по телефону отвечала. Она тебя «Манюня» называла. Это из-за роста?

— А! Это не начальница.

— А кто?

— Сестра.

— Как, сестра?!

— Так. Нас три сестры. Я младшая, поэтому и «манюня». Мы с Днепропетровска. Заводы стоят, работы нет, а у старшей сестры ребёночек родился, Танечка, племянница. Она такая хорошенькая, я её так люблю… Вот мы и подались в Москву денег заработать. Квартиру сняли на четверых: нас трое и ещё одна, знакомая. Меня сначала не брали, говорили — маленькая, только что школу окончила, потом согласились, но чтобы я — по хозяйству. Они работать будут, а я стирать, готовить, убирать… Но, я думаю, так не честно, ну, и уломала, чтобы как они…

— Постой, ты что, в первый раз поехала?

Аня впервые взглянула на Олега с лёгкой снисходительной улыбкой.

— Нет, я уже месяц по вызовам езжу, но они меня берегут, маленькая ещё, говорят. Больше одного раза в день не разрешают…

— А ребёнок-то, племянница твоя где? С кем остался?

— С дедом и бабкой, дома. Ну с родителями нашими.

— Они что, знают?

— Конечно знают.

— И что?

— Ничего… А что делать… Кушать-то хочется. У нас там и так не заработаешь. Может, мне раздеться?

— Да, — задумчиво сказал Олег, не расслышав окончания её фразы.

«Интересно, — подумал он, — почему я так спокоен? Почему я не возмущаюсь родителями, пославшими своих детей на панель? Почему мне не страшно от этого спокойного рассказа? А что я могу сделать? Дать ей ещё денег? Но столько, сколько ей нужно, у меня нет, да и было бы, не изменит это ничего…»

Видя, что он молчит, Аня восприняла это по-своему. Она вздохнула, отставила рюмку, встала и ловко выскользнула сначала из своей широченной юбки, а потом и из блузки. Сделала она это так быстро, что Олег не успел ничего ни сообразить, ни сказать. Он только вдруг увидел её перед собой совершенно голую, с тонкими выпирающими ключицами, рельефными рёбрами, узким тазом, выбритым треугольником внизу живота и малюсенькой грудью, похожей на грудь двенадцатилетней девочки. Аня стояла перед Олегом, покорно опустив руки, и ждала.

В Олеге боролись два человека. Один, пьяно куражась, подталкивал его в спину, словно приговаривая: «Ну, давай, вперёд! Ты же заплатил! И хорошо заплатил! Пусть отработает! Не будь дураком, не ты первый, не ты — последний. Да, мужик ты, или кто? Ну ты же хотел попробовать проститутку. Хотел ведь?»

Другой, так и не опьяневший, смотрел на это детское тельце и понимал, что никогда не сможет себе позволить, а если и позволит, то никогда не простит.

— Знаешь, Аня, ты оденься…

— Да вы не волнуйтесь, я всё умею. Я только с виду маленькая, а так… Если у вас проблемы, то я помогу, я умею…

— Нет, Аня, проблем у меня нет, я просто не хочу.

— Я такая страшная?

— Вовсе нет. Ты — хорошенькая. Просто, понимаешь, это был какой-то порыв, желание отомстить, что ли. А теперь я понял, что это — глупость. И прошло.

— Но ведь вы деньги заплатили! Я их вам вернуть не смогу! — она смотрела на него испуганным котёнком, её, видимо, пугала возможность того, что Олег начнёт требовать свои деньги назад.

— Не нужно.

— Ну давайте ещё посидим, время есть, может, позже…

— Нет, дружок, поезжай-ка ты к сёстрам да ложись спать. Одевайся, пошли, я тебя на такси посажу. У тебя деньги-то есть? Ах, да!

— Есть. А мне, правда, можно домой ехать? — и такая невероятно-радостная надежда зазвенела в её голосе, так она посветлела, глядя на Олега и, вдруг, прикрыла свою детскую грудь маленькими ладошками.

— Да, давай, давай, собирайся побыстрее.

Собралась она мгновенно. Снова набрала номер и забормотала: «Я выезжаю. Нет, всё в порядке. Да нет, же, нет, никто меня не обижал, наоборот. Да, еду, да, на такси, да, я осторожно. Всё».

Олег, несмотря на её сопротивление, всё же проводил, быстро поймал такси и посмотрел вслед удаляющимся огонькам. Придя домой, увидел недопитую бутылку водки, отнёс на кухню, вылил остатки в раковину, а бутылку аккуратно пристроил в мусорное ведро. «Вот так», — сказал удовлетворённо и пошёл спать. И только засыпая, вдруг подумал: «А она бы пошла со мною. Она бы пошла».

Глава 25

Утром он проснулся рано, словно нужно было бежать на работу. Собрался было идти в душ, но вспомнил, что торопиться некуда. Долго ворочался в кровати, но уснуть так и не удалось. Кое-как протянул время до одиннадцати, а потом позвонил Серёге.

— Давай, старик, давай, — Серёга был деловит, — до трёх я на месте, а дальше — не знаю, как фишка ляжет. Подъезжай.

Олег принял душ и побрился, он отчего-то терпеть не мог появившуюся недавно моду на трёхдневную щетину. Может, сказывался пример отца, никогда, даже в выходные, не выходившего из дома небритым. Собрался и поехал.

Серёга за последние полтора года растолстел ещё больше. Он и в институте-то был не худеньким, а теперь и вовсе с трудом умещался в своём офисном кресле на колёсиках. Пиджак его был расстёгнут, под широкой рубахой выпирало пузо, поддерживающее галстук почти что в горизонтальном положении.

С Олегом они дружили на первом-втором курсах. Он был старше, только что вернулся из армии, собственно поэтому он и смог поступить без конкурса в институт, иначе у него это вряд ли бы получилось, и подготовка была слабенькая, да и учиться он не рвался, лишь бы сдать. Но вот к делам торговым он имел явную склонность, всё время устраивал какие-то дела: кого-то с кем-то сводил, что-то искал, что-то закупал и перепродавал. Словом, «делал бабки» Жадным он не был, легко тратил свои деньги на всю компанию, закупая пиво и еду. На первом курсе в их троице он даже был лидером, но потом как-то отошёл, видимо, утратив интерес к студенческой жизни с её вечеринками. В то время, в начале девяностых высшее образование стало казаться несущественным, ненужным, пустой тратой времени. Деньги можно было делать легко, без особых умственных усилий. Врачи, научные работники, учителя, студенты набирали где-нибудь пару тысяч долларов, хватали огромные баулы и ехали в Польшу, Турцию, Грецию, а то и в Китай закупать ширпотреб. Брали не на штуки, а на вес, центнерами, волокли на себе, сгибаясь под тяжестью, потом сутками стояли на рынках чтобы, распродав поскорее свой товар, снова отправиться в поездку. Российская интеллигенция пыталась применить практически знания, полученные когда-то на занятиях по политэкономии, накапливала первичный капитал. Вчерашние двоечники вертели какие-то дела, раскатывая на мягко урчащих джипах и «мерседесах» учёба казалась глупостью. У Олега к этому душа не лежала, а Серёга увлёкся, институт, правда, совсем не бросил, но учиться стал спустя рукава, чуть не вылетел после второго курса и, в конце концов, перевёлся на вечернее отделение, тем более, что к тому времени был он уже женат, да и ребёнок родился. Виделись они редко, но ниточку, связывающую с беззаботными годами молодости, старались не обрывать.