Вернулись к своим.
К полудню деревни не существовало – коренастые чужаки на маленьких лошадях привели подкрепление, убили всех, дома подожгли…
«Гунны, – отрешенно подумала Евангелина, увидев в тумане призрачные тени. Шесть или семь всадников, едва различимых. Лошади шли мерным шагом, абсолютно бесшумно. – Они вернулись за своим вождем… Гунны ищут нас, тех, кто осквернил усыпальницу…»
– Wir sind zu weit gegangen, – на самом излете слуха различила Ева человеческую речь с австрийским акцентом. Морок исчез, венский выговор ни с одним другим не перепутаешь! – Kommt zuruck.[7]
Конные прошли мимо, не заметив автомобиль или приняв его в тумане за валун странной формы, издалека похоже. Судя по направлению, они едут с северо-запада, если не повернут левее, минуют лагерь и окажутся на берегу. А дальше?
Ева ринулась в противоположную от всадников сторону, к палаткам. Хорошо, что оделась в шоферский костюм, кожаные галифе и куртку, бежать можно не подбирая проклятущие юбки!
– Готово? – сказал Барков, обернувшись на звук быстрых шагов. – Мы сейчас принесем…
– Тише, умоляю! – шикнула Ева. – Я видела… Видела наших! То есть это наверняка австрийская кавалерия! Там, дальше!
– Сколько? – наклонил голову граф. Единственный глаз хищно взблеснул. – Шесть или восемь? Понятно, дозорный разъезд, разведка. А вы говорили, опасаться нечего.
– Ничего подобного я не говорила, – огрызнулась Евангелина. – Да погасите же лампу!
– Черт возьми, Тимоти и Ойген с Прохором отправились в усадьбу… Робер, Джералд, господин Шпилер! Идите сюда немедленно! Вы вооружены?
– Н-нет, – испуганно пискнул Робер. – Мой браунинг в саквояже, а саквояж я отнес в машину час назад…
– Идиот. Прости. Доктор?
– Револьвер.
– У меня тоже, – подтвердил Джералд. – «Смит-вессон». Я отлично стреляю, большой опыт охотника, но…
– Мадемуазаль Чорваш, – приказным тоном сказал Барков. – Берите Робера и быстро… Вернее, со всех ног неситесь к раскопу! Спрячетесь там до рассвета.
– Никуда не пойду, – твердо сказала Евангелина. – И вы это знаете, Алексей.
– И я! – неожиданно заявил Монброн. – Мы вас не бросим! Если укрыться в усыпальнице, то всем вместе!
– А Тимоти и мсье Вершков? – справедливо заметил Шпилер. – Они должны скоро вернуться… Ах, чтоб тебя! Слышите?
Совсем рядом прогремел винтовочный залп. Раздались крики.
– Они нарвались на Львова и саперов! Его благородие должен отбиться, если кавалеристов мало, силы неравные… Немедленно в хозяйственную палатку, оборону займете за ящиками с инструментами, отличный бруствер! А я пойду взгляну, что происходит!
– Куда?! – переполошилась Ева. – Вас же убьют! Не те, так другие!
– Простите, мадемуазель, – жестко и непреклонно сказал Алексей Григорьич, – но моя жизнь принадлежит только мне. Исполняйте приказание. И отдайте запасной пистолет господину де Монброну, я знаю, у вас два… Евангелина, уверяю, ничего не случится! Не убили под Мукденом и в Порт-Артуре, значит, доживу до глубокой старости! Идите же! Слышите, перестрелка продолжается!
* * *
За прошедшие долгие недели его сиятельство изучил окрестности лагеря как свои пять пальцев, он с закрытыми глазами мог пройти от «господской» палатки к мосткам на реке, где обычно умывались, набирали воду и ловили рыбу в свободное время, благодаря отличной памяти мог вспомнить, где находится любая ямка или кочка, ну а сохранившийся со времен Рима вал на досуге изучил досконально – когда еще увидишь древнейшее фортификационное сооружение античной эпохи?
Собственно от вала осталось всего ничего, но поскольку нижних чинов по окончанию работ в гробнице следовало занять делом – солдат и минуты не должен быть свободен, ибо праздность обязательно ведет к потере дисциплины и разложению! – Барков припомнил курс по военной инженерии в Корпусе и совместно с поручиком проводил небольшие маневры, обучая саперов премудростям, узнать которые в захолустном гарнизоне они не могли.
Полигоном служил помянутый вал, точнее его часть, примыкавшая к реке в полутора верстах от деревни Устя – остальное срыли в прошлом веке, чтобы освободить поля от неудобного «ребра» высотой в полторы сажени.
– …Известно, что в нынешние времена самые прогрессивные достижения в области полевой фортификации принадлежат немецкой и отчасти французской военным школам. Если угодно, я могу показать, как выстроить редан не с двумя, а тремя фасами так, что несколько взводов окажутся способны отбить нападение целого полка, или по меньшей мере долго сдерживать противника до подхода основных сил без непоправимых потерь.
А теперь представим, что на нас наступают с запада, со стороны Австро-Венгрии.
Догма генералиссимуса Александра Васильевича Суворова «Тяжело в учении – легко в бою» этой ночью себя оправдала полностью. Построенный «потешно», ради тренировки и получения нового опыта, редан позволял держать круговую оборону, безнаказанно обстреливая конного или пешего противника с возвышенности и одновременно будучи защищенным укреплением, похожим на трилистник клевера и с возможностью незаметно отступить под прикрытием вала с западной или восточной стороны.
Что ни говори, но русская трехлинейка и стоящий на вооружении австрийцев карабин «Манлихер М-1895» при выстреле по звуку различаются, и человек, обладающий достаточным опытом, точно знает, какая сторона теперь ведет огонь. Если из винтовок Мосина производились слаженные одновременные залпы ради достижения плотности огня и кучности, то австрияки огрызались одиночными, но частыми выстрелами. Отступать они почему-то не желали, перекрикивались в начавшем редеть тумане на немецком и продолжали атаку – очевидно безнадежную.
Барков мельком посочувствовал австро-венгерскому офицеру, рвавшемуся в бой, – он явно молод и чересчур горяч, только положит людей зря, не понимая, какова обстановка. Кавалеристов значительно больше восьми – поначалу Ева разглядела лишь треть или половину отряда, – их двадцать или тридцать. Прошли мимо Усти незамеченными. Ну точно, это линия разведывательного полуэскадрона…
Холодно, но хочешь или нет, придется залезть в воду по пояс. Идти очень тихо, чтобы всплески нежданно не привлекли внимания. Вал обрывается в реку, подняться можно, цепляясь за корни серебристой ивы, нависшей над берегом. Проползти чуть ниже гребня, ага, вот и тропка, вытоптанная саперами. На ноги не подниматься, и впрямь пристрелят.
Отсюда лучше обзор – видно, что в белесо-голубом мареве, подсвечиваемом заходящей луной, крутятся всадники. Болваны, они и есть болваны! Давно можно было сообразить, что обстрел идет с возвышенности! Впрочем, некоторые спешились и залегли – если судить по вспышкам выстрелов, – хоть кто-то сообразил…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});